настоящие, практические результаты деятельности высоких религиозных институтов, появившихся в ходе истории? Если мы поверим их плодам, которые они принесли, а не символам веры, лозунгам, идеям и общественным связям, которые их поддерживают, мы увидим, что между духовной трансцендентностью и религией мало общего. Приглядевшись внимательно, можно заметить, что в истории они выступали фундаментальными противниками, раскалывая умы на воинствующие лагеря.
Ни жестокость человека, ни его трансцендентность не являются моральной или этической составляющей религии, скорее, это предмет изучения биологии. На самом деле, в человеке существует врожденная способность выходить за рамки трудновыполнимых ограничений или запретов, и благодаря этой способности, он обладает также жизненно важной способностью приспособления, которой пока ещё не пользуется в полной мере.
Эта возможность, однако, способна привести нас как к трансцендентности, так и к жестокости; наше стремление к трансцендентному (возвышенному) проистекает из интуитивного желания овладеть возможностью приспособления, насилие же порождается из неумения развить эту способность.
Исторически наша трансцендентность развивалась слабо или вообще заглохла из-за того, что мы больше придумывали эти трансцендентные возможности, а не развивали их. Мы начинаем фантазировать, когда интуитивно ощущаем в себе какую-то возможность или тенденцию. Однако мы склонны принять их скорее за влияние или способности другого человека, либо за некую силу или нечто вне нас. Как правило, мы проецируем на окружающих собственные негативные тенденции ('...если бы не такие, как вы... не это правительство... не те люди'). Одновременно мы проецируем трансцендентные возможности на власти и находящиеся где-то 'на седьмом небе' силы или на какие-то туманные законы науки. Трансцендентность, к которой мы стремимся, оказывается собственностью сил, объектом воздействия которых мы являемся. Подобно радару, наши проекции возвращаются к нам как силы, которые мы должны задобрить или с которыми должны бороться. Постоянно наши мольбы к небесам проходят незамеченными, наша борьба с правительствами и властями оказывается тщетной, и мы блуждаем в созданном нами самими зеркальном зале, полном недостижимыми отражениями продуктов своего же сознания. Унаследованные нами мифические и религиозные представления, тысячелетиями развивавшиеся, зажили своей собственной жизнью в качестве культурных подделок трансцендентности.
Культура, по определению антропологов, - это собрание старых научных стратегий выживания, переданных молодому поколению с помощью обучения и моделирования. В следующих главах мы объясним, каким образом культура, будучи совокупностью полученных из прошлого стратагем выживания, формирует биологию, и как, в свою очередь, биология формирует культуру. Религиозные институты, облаченные в старые одежды стратегии выживания, для наших умов или душ являются псевдосакральными прислугами культуры, созданной из старых представлений об абстрактных аспектах нашей природы. Так, триединство мифа, религии и культуры является одновременно и причиной, и источником наших проекций.
Каждая составляющая этой триады воздействует на две другие, и все три взаимосвязанных явления - миф, религия и культура - утверждаются насилием через человека.
Как сказала ныне покойная философ Сюзанна Лэнгер, человек больше всего боится, что 'при попадании в хаос его способность мыслить исчезнет'. Культура, как собирательное воплощение наших представлений о выживании, является духовной средой, к которой нам следует адаптировать свое сознание. Природа (или характер) культуры окрашена мифологией и религией, которые возникают в ней; отрицание одного мифа или всей религии ради замены их другой не влияет на культуру, поскольку она одновременно производит эти элементы, и производима ими.
Считается, что наука заменила собой религию, - но она скорее стала новой религиозной формой, ещё более мощно поддерживающей цивилизацию.
Когда возникает угроза нынешнему корпусу знаний - научных или религиозных - опасности подвергается также сама личность человека, ибо он идентифицируется с этим корпусом знаний. Подобная угроза может привести к модели поведения, противоречащей принципам выживания. В этой книге исследуется, каким образом насилие вырастает из неудавшейся попытки перейти за пределы реальности, и как трансцендентность блокируется насилием; почему культура стала замкнутым тупиком, чем-то вроде издевательской тавтологии, самовоспроизводящейся и неприкосновенной. То, что человек сформирован культурой, которую сам и создал, затрудняет возможность увидеть, что существующая культура - это явление, через которое следует переступить. Это означает, что для того, чтобы выжить, нужно перерасти собственные представления о выживании и разработанные для этого методы. Парадокс заключается в том, что, только расставшись с жизнью, мы можем обнаружить это.
Новое поколение биологов и нейробиологов выяснило, почему мы ведем себя столь парадоксальным образом: продолжая говорить одно, мы чувствуем другое, а действуем в соответствии с импульсом, отличным и от слов, и от мыслей. После веков лечения плохими лекарствами, предписанными из-за неверно диагностированных заболеваний, наше новое исследование дает шанс снять преграды на пути к трансцендентному внутри нас и позволяет создать средства, находящиеся вне ненависти и насилия.
Главный ключ к разрешению конфликта - сделанное современными учеными открытие пяти различных нервных структур (или частей) мозга человека. Пять этих систем, четыре из которых расположены в голове, представляют собой целую эволюцию, предшествовавшую появлению человека: от рептилий, древних мамонтов собственно к человеку. Природа никогда не отказывается от плодотворных идей: она выстраивает на их основе новые структуры. Каждая нервная структура, которую унаследовал человек, развивалась с целью исправления недостатков или разрешения проблем, полученных в результате предыдущих достижений.
Каждое живое существо, обладающее нервной системой, открывает для жизни новые широкие возможности и одновременно создаёт новые трудности, подталкивая этим самым природу к тому, чтобы 'подняться и идти дальше' путем создания ещё одной нервной системы. В то время, как люди воспринимают трансцендентное через мистические и неземные понятия, считая это проявлением житейской мудрости, трансцендентность может быть просто следующим разумным шагом.
Пятая часть мозга, существование которой давно предугадывали поэты и святые, находится не в голове, а в сердце. Этот непростой для восприятия биологический факт (следует отдать должное демону науки) был недоступен донаучному миру. Нейрокардиология - новая область медицинских исследований - обнаружила в нашем сердце возможный мозговой центр, который функционирует в связке с четырьмя долями нашего головного мозга. За пределами сознательного восприятия совместная работа сердца и головы отражает и определяет саму природу сознания, хотя сама она, в свою очередь, подвергается сильному влиянию.
Внутри этой взаимозависимой системы находится ключ к пониманию трансцендентности и решению проблемы постоянного и теперь почти постоянно повторяющегося стремления к насилию. Результаты этого нового исследования позволяют лучше понимать характер взаимодействия сердца и головы, работы ума и рассудка, биологии и духа, а также находить формы влияния на них.
Дух в данном случае является той неизвестной силой, которая побуждает нас к стремлению развиваться и двигаться вперед. Поэт Дилан Томас определил это так: Мощь, возносящая цветок сквозь зелень стебля, Возносит зелень лет моих...(Перевод С.Золотцева)
Разум сердца воплощает эту неуловимую движущую силу, факт, который можно осознать, разделив понятия сообразительность и ум; как мы уже разделили духовность и религию. При эффективно работающем биологическом организме разум сердца и интеллект должны функционировать как независимые системы, оказывающие взаимное влияние и дающие друг другу импульс роста. Нарушение или повреждение этого взаимодействия вызываются мифологическими или религиозными воздействиями. Это, в свою очередь, выносит на поверхность существенный разрыв между личностью и её проявлением. Этим объясняется причина, по которой человек одной рукой производит бомбы, а другой, в то же время, делает жест в сторону любви и мира.
Два гения, жившие на рубеже XIII и XIV веков - доминиканский монах Майстер Экхардт и испанский суфий* Ибн Араби, говорили о 'Творце и Сотворенном, дающих жизнь друг другу'.
* Суфий, или дервиш, член мистического мусульманского братства (прим. перев.).
Это определение будет более точным при более свободном взгляде на взаимосвязь ума и сообразительности, которые возникли в процессе эволюции так, чтобы стимулировать рост друг друга. Открытое современными биологами 'единство сознания и природы' есть не что иное, как ещё одно
