куманском у Дона! И да будет еще вам известно, господин, под ней был тот самый, черный как смоль, жеребец, что и тогда, и еще скакал с ней рядом рус Вадим, коего пение слышали мы с вами в палатах у князя! Окружали их куманские воины, и все они неслись как ветер, на полном скаку, и через миг их не стало, словно были они лишь видениями… И тогда я стал бродить вокруг и расспрашивать разных жителей и воинов, что тут было…
V
…Снег на дворе перестал идти, и из окон на нашу трапезу смотрела лишь поздняя ночь. Ни ветра ни метели уже не было.
В глубоком молчании выслушали все мы окончание рассказа дорогого нашего хозяина, почтенного Мартина Пфайля. И долго еще, после того как он умолк, царила за столом тишина, ибо каждый полон был еще образами того, о чем только что услышал.
— А что князь тот Игорь, — спросил Генрих Циммерман, — он и в самом деле ходил с войском в степи?
— О да, — ответил Мартин. — Такое было. Хотя князь Игорь родился в упомянутом мною городе Чернигове, он в свое время княжил в другом городе, а именно в Новгороде. Этот город лежит на севере и потому называется Северским. Из этого Новгород-Северского и был сделан поход на куманов. Он был плохо подготовлен, этот поход, и окончился неудачей. Сам князь Игорь и сын его попали со многими воинами в руки к кочевникам. Вернувшись из плена, Игорь еще малое время был князем в Новгороде, а потом опять стал владетелем Чернигова.
— А что Вадим тот, певец? — с интересом вопросил тут суконщик Готлиб Шталль. — Слышали ли вы что-нибудь еще о судьбе его, любезный Мартин?
— Слышали еще, да. Уже выехав из Чернигова далее на родину, спустя месяц на большом и многолюдном постоялом дворе в Польше видели мы старого воина. И он говорил за столом с живостью об одном русском. Узнали мы, что рассказывал он о черниговском Вадиме-сказителе. И поведал он при этом разговоре, что Вадим…
На этом обрывается текст немецкой рукописи XVI века, являющейся, по-видимому, списком с более раннего манускрипта. Бумага в половину листа, голубоватая, водяной знак «вепрь», сохранность хорошая…
