слово ласковое, Полюби слово приветливое! Не отдай, не отдай, Не отдай меня за старого замуж, Не отдай меня за старого замуж! Старого, старого, И я старого на смерть не люблю, И я старого на смерть не люблю! С старыим, с старыим, И я с старыим гулять нейду. И я с старыим гулять нейду!
Повторяется начало песни и оканчивается тем же заключением.
Со младыим, со младыим, И я со младыим гулять не пойду, И я со младыим гулять не пойду!
Новое повторение начала, которое оканчивается:
Ты отдай, ты отдай, Ты отдай меня за ровнюшку замуж, Ты отдай меня за ровнюшку замуж! Ровню я, ровню я, Уж я ровню душой люблю, Уж я ровню душой люблю! С ровней я, с ровней я, Уж я с ровней гулять пойду, Уж я с ровней гулять пойду!
Ах, сени мои, сени, Сени новые мои! Сени новые, кленовые, Вы решетчаты мои! Уж как знать ли мне, младой, По вас, сеничкам, не хаживати, Уж как мне мила дружка За рученьку не важивати, и проч.
За реченькой яр хмель, Яр, яр хмель!
Припев повторяется после всякого стиха.
Перевейся наш яр хмель, На нашу сторонку; На нашей сторонке, Удача большая, Тычья золотые, Витья шелковые, Я выщиплю хмелю, Хмелю ярого. Позову я гостя, Гостя дорогого, Батюшку родного. Мой батюшка пьет, ест, Домой ехать хочет. А я молодешенька, Горе горевати; Ведь я не умею Горе горевати Только я умею, Скакати, плясати, Яр, яр хмель.
Различные сельские работы по временам года: сеяние, жатва, молотьба, соединяются также с особенными песнями, например: закликанье весны.
Весна красна, На чем пришла, На чем приехала? На сошечке, На бороночке. Как и все девки на улице, И все красные на широкой, Одной девушки нет: Сидит она во тереме, Ширинку шьет золотом, Узду вязет тесмяную. Ах горе великое — Кому-то достанется? Достанется моему суженому Моему ряженому.
Первой весенний дождь встречается песней:
Дождь, дождь! На бабину рожь, На дедову пшеницу, На девкин лен, Поливай ведром.
Вот осенняя песня при варении пива:
Ай на горе мы пиво варили, Ладо мое, Ладо, пиво варили! Мы с этого пива все вкруг соберемся; Ладо мое, Ладо, все вкруг соберемся! Мы этого пива все разойдемся; Ладо мое, Ладо, все разойдемся! Мы с этого пива все присядем, Ладо мое, Ладо, все присядем! Мы с этого пива спать ляжем, Ладо мое, Ладо, спать ляжем! Мы с этого пива опять встанем, Ладо мое, Ладо, опять встанем! Мы с этого пива все в ладоши ударим, Ладо мое, Ладо, в ладоши ударим! Мы с этого пива все перепьемся, Ладо мое, Ладо, все перепьемся! Теперь с этого пива все передеремся, Ладо мое, Ладо, все передеремся!
Из всех этих песен ясно видно, что женщина пользовалась в древнем русском обществе всеми принадлежащими ей правами, всем подобающим ей уважением, любовью, что подтверждается и былинами, равно как и летописями. Вспомним великую княгиню Ольгу, мудрейшую из всех людей, по признанию современников, которая была правительницей земель русских во время малолетства Святослава и путешествовала в Константинополь.
Рогнеда с сыном получила от супруга своего, великого князя Владимира, в удел Полоцкое княжество.
Ингигерда принимала участие в управлении своего супруга, великого князя Ярослава.
Янка, дочь великого князя Всеволода, путешествовала в Константинополь с поручением привезти митрополита.
Мономах отложил намерение осаждать Киев из уважения к своей мачехе. За дурное обращение с дочерью он начинал войну с зятем Ярославом Святополковичем.
Дружеская близость Рогнеды к брату, великому князю Ростиславу Мстиславичу, засвидетельствована летописью (1268).
Святослав Всеволодович (1180) советовался с супругой своей о войне против великого князя Всеволода.
Мономах, Рюрик Ростиславич, Мстислав Мстиславич, отняли своих дочерей от их мужей за дурное обращение.
Выше описан великолепный поезд с Всеславой, дочерью великого князя Всеволода, отданной в Киев, в замужество за Ростислава Рюриковича.
Под 1198 годом описана в летописи общая радость о рождении у нее дочери, «и нарекоша имя ей Ефросенья, прозванием измарагд, еже наречется дорогый камень; и бысть радость велика во граде Кыеве и Вышегороде; приеха Мстислав Мстиславич и тетка ей Передслава, и взяста ю к деду и к бабе, и тако воспитана бысть в Кыеве на горах».
Мария, супруга великого князя Всеволода Георгиевича суздальского, была предметом общего почтения, как видно из описания последних дней ее жизни (1206). «Проводи ю великый князь Всеволод сам со слезами многими, до монастыря, и сын его Георгий, и дщи ею Всеслава Ростиславляя, иже бе приехала ко отцю и матери своей, и не мочи видети туги. И бысть епископ Иоанн, и Симон игумен, отец ей духовный, и инии игумени и чернци вси, и бояре вси, и боярыни, и черници изо всех монастырев, и горожане вси, проводиша ю со слезами многими, зане бяше до всех преизлиха добра… издетска в страсе Божьи любяше правду, воздающи честь епископом, и игуменом, и чернцем и презвитером… бяшет бо нищелюбица и страннолюбица, печалныя, и нужныя, и больныя тех всех утешаше, и подаваше им требование».
Нездиловая, теща Давыда Вышатича, убедила своего зятя предать город Ярослав (1231) Судиславу, у которого, или у его сына она была кормилицей и почитаема от него матерью: «Теща бо его беша верна Судиславу, кормильчья Нездиловая, матерью, бо си наречашет ю».
В Слове Даниила Заточника строго осуждаются злоупотребления женской власти и женского влияния, которое было, видно, отнюдь не необыкновенно.
Красота чувствовалась и уважалась искони: «у Ярополка жена Грекина бе, и бяше была черницею; бе бо привел отец его Святослав, и вда ю за Ярополка, красоты ради лица ея».
Ярополк Изяславич привел себе жену ясыню, разумеется, по той же причине. Изяслав Мстиславич также из обез. Владимир, на пиру, между своими боярами, выражая желание жениться, предъявлял такое требование, по былинам:
Чтобы лицюшком-то была супротив меня, Очушки-то у ней ясных соколов, Бровушки-то у ней черных соболей, Походочка была бы лани белыя, Белыя лани напольския, Напольския лани златорогия…
Такая невеста была найдена, и вот ее описание:
Она ростом высокая, Станом она становитая, И лицом она красовитая, Походка у ней часта и речь баска. Будет тебе, князю, с кем жить да быть, Дума думати, долгие веки коротати, И всем князьям, всем боярам, Всем могучим богатырям, И всему красному городу Киеву, Будет кому поклонятися.
Что этот дар Божий имел такую же цену и во всем народе, свидетельствуют все песни. Красная девица — любимое выражение в песнях.
Спусти-ка меня девицу-красавицу Погулять во далече далече, чистом поле, С нянкамы и с мамкамы, И с сенныма девкамы служащима.
Мужская красота имела также свое значение и свою цену.
Идет Чурилушка Опленков сын: Под пяты-пяты воробей пролети; Около носа-то яичко кати; На его девки глядят — золоты пелы ломят, Стары бабы глядят — прялицы ломят. Премладое Чурило сын Пленкович Ходит да ставит дубовы столы, Желтыми кудрями сам потряхивает: Желтые-то кудри рассыпаются, Быв скачен жемчуг раскатается. Премладая-та княгиня Апраксия Рушила мясо лебединое, Да обрезала руку белу правую, И сама говорила таково слово: Не дивуйте-ка, жены мне господские, Что обрезала я руку белу правую: Я смотрючись на красоту Чурилову, На его на кудри на желтые, На его на перстни злаченые, Помутились у меня очи ясные!
Так произошло и на улицах:
Старицы по кельям опакишь дерут Смотрючись-де на красоту Чурилову Молодые молодицы в голенище… Красные девки очелье дерет.
Прелести девической жизни изображены в песнях яркими красками. Песни и игры — первое их удовольствие. Свободная жизнь, чуждая затворничества, видна во всех песнях.
Трогательны отношения девушки к родителям, особенно к матерям, братьям. Подруженьки свидетельствуют об обществе. Хороводы, любимые пляски.
Чужая сторона представляется страшной. Свекор и свекровь, старый муж с его ревностью, вот чего
