Утверждение правды

подозреваемые. И лишь я один в этой крепости тот, кто есть: инквизитор при исполнении.

— И сколь долго? — повторил фон Редер хмуро. — Сколько времени ваше расследование продлится? Сколько мне держать Его Высочество взаперти? Неделю? Месяц? Уверены вы, что вообще сумеете вычислить виновного?

— Я сумею, — отозвался Курт убежденно. — Вопрос времени.

— Вот именно, майстер инквизитор, вопрос именно во времени.

— Другими словами, — подытожил он, — вы все же согласны с тем, что покидать стены лагеря идея опасная?

— Согласен, — кивнул фон Редер. — Нам не уберечь Его Высочество на незащищенной местности и… не доверяя тем, кто рядом; однако же, это будет куда проще сделать, когда окружать его будет не четыре человека, а сорок.

— Это к чему? — настороженно уточнил Хауэр, и тот пояснил с подчеркнутым доброжелательством:

— Я поясню вам, майстер инструктор, и вам, и всем присутствующим. Да, подумав, я соглашаюсь с вашими опасениями. Да, полагаю, лучше будет переждать здесь. И даже считаю, что расследование силами майстера Гессе — неплохая идея; я даже отвожу существенную долю на успех его действий. Наслышан; и весьма хочется верить, что это не было просто слухами, молвой, приукрашиванием или как это называли вы сами. А самое главное — я уверен: если даже это задумка вашего начальства, вы в этом не участвуете, майстер инквизитор.

— Я похож на праведника?

— Вы похожи на разумного человека, — без заминки ответил фон Редер. — И кое в чем Его Высочество был прав: нам в Карлштейне известно о вас поболе, нежели всем прочим в Германии… Но. Но я немедленно отсылаю Его Величеству письмо, где изложу события сегодняшнего дня; к слову, если таково будет его желание (а оно наверняка будет), он свяжется с вашим начальством и поставит их в известность о вершащихся в вашей цитадели делах.

— А вот это идея совсем негодная, — заметил Курт. — Поверьте.

— Я не верю никому, майстер инквизитор.

— Отличное качество характера, — искренне отметил он. — И я снова воззову к вашей рассудительности. Вообразите, господин фон Редер, что я найду вам вашего предателя…

— Вашего.

— Здешнего… предателя уже к завтрашнему утру. Или послезавтра днем, когда Император получит вашу эпистолу и впадет в бешенство. К тому времени, когда он поставит на уши Конгрегацию и пошлет сюда армию в сопровождении десятка наших особо уполномоченных следователей, я уже буду развеивать пепел изменника с крыши главного корпуса.

— И что же вы мне предлагаете, майстер инквизитор? — нахмурился тот. — Солгать Его Величеству?

— Что вы, такой жертвы я от вас не жду. Я просто хочу, чтобы вы дали мне время во всем разобраться.

— Вас не интересует возможность связаться со своими?

— Откровенно говоря, не очень, — подтвердил Курт невозмутимо. — Primo, такая передача сведений через десятые руки — слишком медленна. А secundo… Не знаю, осознаете ли вы, насколько из ряда вон вырывается все, что случилось; если нет, я поясню. Люди, обитающие в эти дни по соседству с вами — это избранные. Проверенные сотни раз, десятки раз подставлявшие себя под удар, рискующие жизнью в местах и событиях, при одном упоминании о которых могут поседеть излишне впечатлительные слушатели. Это люди, в чьей преданности до сих пор было невозможно усомниться. Вы не можете не понимать, что это значит для Конгрегации. Сейчас о столь досадном casus’е известно мне, известно моему помощнику и инструктору, а еще — вам (постороннему человеку) и вашим людям (для нас и вовсе чужакам); и в любом случае, это станет известно многим из присутствующих в лагере. Об этом рано или поздно узнает Император, а там — и какое-нибудь его доверенное лицо. Секрет, известный целой толпе. Сведения об этом, разумеется, попадут к моему начальству, однако, если это произойдет при посредстве императорского двора, знать о случившемся будет половина Германии. А я не хочу давать в руки наших противников столь удобное против нас оружие, не хочу подрывать веру молодых следователей. Не хочу, чтобы хоть один лишний человек был в курсе этого incident’а. Тем более не хочу, что вина нашей стороны еще не доказана, и раздувать провокацию, которая уже не раз случалась в истории Конгрегации, я не желаю.

— Откровенно, — одобрил фон Редер, — и я вас даже понимаю. Не хочу и думать о том, как я себя чувствовал бы на вашем месте. Однако я не могу поступиться своим долгом ради сохранения иллюзии единства в душах вашей братии.

— Если вы не станете поднимать волну сейчас, это будет на руку не только мне, но и пойдет на пользу дела.

— Да неужто, — скептически отозвался барон. — И каким же образом?

— А вы вообразите себе, господин фон Редер, — предложил Курт настоятельно. — Просто представьте дальнейшее развитие событий в этом случае. Вы станете запрещать мне активные действия, ссылаясь на то, что вскоре прибудет «подкрепление», которое, говоря правдиво, таковым не является. Но оно прибудет, и прибывшие будут вмешиваться в дело, о котором не имеют понятия и при завязке которого не присутствовали. Меня отодвинут от ведения расследования и попытаются провести его своими силами. Не хочу порочить служителей Императора, но, думаю, вы понимаете, что служители Конгрегации все же более опытны в подобных вещах. Это первая причина, весьма немаловажная, но не единственная. Есть и вторая. Наследника попытаются увезти; мало того, это даже может получиться. И тогда, если я прав, если со стороны за происходящим наблюдают, эти сторонние наблюдатели исчезнут отсюда, поняв, что их план не только сорвался, но и перестал иметь надежду на воплощение. И даже если свершится чудо, если прибывшие сюда люди сумеют вычислить виновника, если он расколется и выдаст всех и всё, половина полученных от него сведений не будет иметь смысла. И уж тем более скверно обернется дело, если виновный все-таки среди ваших, а не наших людей. Он просто покинет лагерь вместе с прочими, и тогда уже никто и ничего не узнает… Позвольте мне сделать мою работу, господин фон Редер, — повторил он, примолкнув на миг, дабы дать барону время осознать сказанное. — Просто дайте мне возможность — и я найду вам убийцу.

— Ваши суждения звучат малоубедительно, — не сразу отозвался тот и, вздохнув, повторил: — Малоубедительно. Но не бездоказательно вовсе. Скрепя сердце, соглашусь с вами в том, что на вас, вне зависимости от моего к вам отношения, у меня больше надежды, чем на сколь угодно приближенных к Его Величеству людей. Как я уже говорил — уверен, молва достаточно правдива в отношении ваших талантов дознавателя. Однако вы хотите поставить меня в весьма сложное положение, майстер инквизитор. Я не могу промолчать или солгать Его Величеству, а потому решим дело таким образом. Четыре дня назад я отослал письмо, в своем роде доклад о ситуации, где было написано, что все идет, как задумано, что все в порядке. Через три дня наступает срок, когда должен быть составлен и отправлен мой следующий отчет, в котором я опишу все, что случилось в этом лагере, и для нас обоих будет лучше, если мне найдется, чем оправдать мое молчание в течение этих трех дней.

— Значит, время вы мне даете, — подытожил Курт, и барон повторил, четко выговаривая каждое слово:

— Три дня. Только три дня, майстер инквизитор.

Глава 7

Около двух недель назад, сентябрь 1397 года, академия святого Макария Иерусалимского.