Самолётчики радовались блестящей работе всех систем.
Специалисты электронно-пилотажного и электро-спецоборудования чувствовали себя на седьмом небе от того, что в полёте не было ни одного сбоя в работе, а если и встречались незначительные неполадки, то тут же устранялись.
Ну, а экстрасенс Светлана Мамайчур часть успеха где-то в глубине души непременно приписала себе, и по праву гордилась она тем, что попросила Высшие Силы помогать экипажу в полёте. А я гордилась за величайший успех людей, причастных к созданию чудо-самолёта — 'Руслана', который на своих крыльях и в своём сердце пронёс по всему миру имя Генерального конструктора семейства Анов — Антонова Олега Константиновича и принёс славу нашей авиационной державе.
Сообщение из Ейска.
В 1991 году на очередном симпозиуме по HЛО ко мне подсели два молодых человека и средних лет женщина и попросили выслушать их.
Я согласилась, мы отошли за кулисы.
Ребята наперебой начали просить меня заступиться за их товарища, а мать — за сына, курсанта Ейского военного авиационного училища Чурбакова. Ему грозило увольнение из училища по причине вынужденного катапультирования.
Мы нашли свободную комнатку, чтобы нам не мешали говорить.
Дело оказалось сложным. Дважды в течение месяца курсант покидал учебные самолёты Л-29 путём катапультирования, причём не совсем в критической ситуации. Были потеряны две дорогостоящие машины чехословацкого производства.
Мне этот самолёт был хорошо знаком. Во время моих полётов на этой машине не было ни одного отказа двигателя, даже в полёте на установление мирового рекорда по скорости на треугольном маршруте, когда двигатель работал всё время на взлётном режиме.
А тут — дважды катапультировался по отказу двигателей. В то время, когда мы обсуждали этот вопрос, виновник его — Максим Чурбаков — лежал в госпитале в Ростове-на-Дону.
В этот же день я позвонила начальнику ЦНИАГа и попросила вмешаться в судьбу курсанта. Он был уже в курсе происшедшего и отправил одного из терапевтов для участия в работе комиссии по выяснению причины катапультирования.
Что же произошло на самом деле?
16 августа 1991 года в 7 часов утра Максим получил команду 'на взлёт'. По плану он должен лететь по треугольному маршруту. Полёт этот не считается особенно сложным, но при невыдерживании курса, неграмотной работой с радио- и навигационной аппаратурой, а также, если ещё и не сличать карту с местностью — можно заблудиться.
Через 15 минут полёта Чурбаков доложил на Землю, что выключился двигатель, высота 3000 метров.
Руководитель полёта не ответил на доклад курсанта.
Ещё и ещё раз Максим запрашивал Землю, сообщал, что находится над водохранилищем. Высота мгновенно 'съедалась', был пройден рубеж безопасного катапультирования (2000 м), и тут, словно нехотя, руководитель, наконец, отреагировал на тревожное сообщение курсанта, спросив, что случилось и какие обороты авторотации двигателя.
Пока курсант говорил с Землёй, пока руководитель расспрашивал, обороты двигателя упали до 15 процентов и ниже (двигатель уже не запустить), да и высота была уже 1000 м, наконец, РП дал приказ катапультироваться.
Максим нажал на рычаг катапульты и покинул самолет.
Место 'приземления' — вода. Не отстёгивая парашюта, поплыл к берегу, который виднелся впереди в туманной дымке. К счастью, падение самолёта и лётчика видели рыбаки, подоспели вовремя и доставили курсанта на берег.
Самолёт же упал северо-западнее населённого пункта Новосёловка. Пилота отправили в санчасть, остатки самолёта — в ангар.
Началось расследование. В результате — курсанта признали невиновным, сам командующий СКВО генерал-майор авиации В.С.Михайлов вынес Максиму Чурбакову благодарность за хладнокровие и чёткость действий в экстремальной ситуации.
Это была 'проверка на прочность' его мечты — стать лётчиком.
Прошло время. Курсант вновь в строю. Сдал зачёты по всем инструкциям и документам, регламентирующим лётную работу, перед самостоятельным полётом в Зону выполнил два контрольных полёта с инструктором и командиром звена.
И снова уходит в самостоятельный полет на Л-29. Взлет, набор высоты. На 4000 метров вывел самолёт в горизонтальный полёт и вдруг увидел впереди справа жёлто-оранжевый шар диаметром сантиметров в 40–60.
Только Максим нажал кнопку внешней связи, как шар начал доворачивать на встречный курс, приближаясь к самолёту. Диаметр шара увеличился до 2–2.5 метров.
Курсант на мгновение ослеп из-за яркости свечения, в следующий миг он увидел, что-то скользнуло по кабине, к тому же ощутил непонятное жжение в голове.
Испытывая жуткий страх, он отвернул самолёт влево. Через мгновение загорелись аварийные лампочки: 'Отказ генератора' и 'Запасной генератор'. Доложил на землю об отказе и увидел новый световой сигнал — 'Пожар'. Вновь доложил на землю и стал проверять достоверность последнего сигнала, действительно, виден шлейф дыма. Привёл в действие систему тушения пожара Сработала принудительная система пожаротушения, автоматическая же очевидно, включилась самостоятельно.
И двигатель, конечно же, снова остановился.
РП дал команду на катапультирование. Курсант, отвернув от населенного пункта, который находился на курсе снижения и покинул самолет. Приземлился Максим на кукурузное поле.
Снова санчасть, разбор на комиссии, поиски ответов на вопросы почему дважды катапультировался — болен или струсил? Что за шар, почему плохое самочувствие при встрече с шаром? А был ли вообще шар?
В этой истории меня насторожило следующее — мог ли шар (НЛО) спровоцировать катапультирование, инсценировав пожар?
А пожар на самолёте вызывает ужасное чувство — маленький островок металла (с человеком внутри), заполненный керосином и его парами. Здесь промедление смерти подобно.
Конечно, катапультирование — крайняя мера для опытного лётчика, но здесь — курсант, второй раз переживающий стресс!..
Я вспомнила случай, много лет назад произошедший в Батайском летном училище.
Курсант, находясь в первом самостоятельном полёте, увидел голову огромной змеи, внезапно появившуюся из-за приборной доски и долго не раздумывая, катапультировался. А мог бы и не делать этого, схватив змею рукою в кожаной перчатке…
Но вины этого парня не нашли, он по-своему вышел из экстремальной ситуации. Змеи на юге часто заползают погреться в теплый самолет.
Я смертельно боюсь змей, и случись такое со мной в полёте — я бы наверное, не успела катапультироваться, а умерла бы от страха…
После разговора с друзьями Максима и его матерью я, пообещав помочь курсанту, но призадумалась. Мне было понятно, что опасения друзей и матери Максима вполне реальны. Его могут не только списать с лётной работы, но и отдать под суд.
Через 2–3 дня я позвонила в часть, где летал Максим, узнала о ходе расследования и предложила рассмотреть версию о реальности встречи курсанта с НЛО.
Мне пообещали подумать над этой версией, но в процессе расследования моя версия не получила поддержки.
В результате курсант не был отдан под суд, но и не был оправдан. Его списали по причине проявления страха в полёте, а не по причине его встречи с НЛО.
О дальнейшей судьбе Максима я знаю только одно — после отчисления из училища он стал
