- Никто, - хмуро признал Лавицкий. - В имении Адама Вишневецкого совсем недавно без вести пропал слуга. Тот самый, что переписал для нас свиток… Если он был подвергнут пыткам по приказу князя… Я не поручусь за нашу безопасность, монсеньор, тем более - за безопасность принадлежащих нам вещей. У Вишневецких много денег, очень много, вполне хватит, чтобы подкупить всех наших слуг. И ведь не узнаешь, кто именно подкуплен. С виду - вполне предан, а на самом деле только и ждет, чтобы вонзить кинжал в спину.
Нунций непроизвольно поежился - слишком уж эмоционально говорил Лавицкий. Кинжал в спину - ну, надо же выдумать! Кто о чем думает, тот и… Впрочем, этому хитрому иезуиту можно доверять, с оглядкой, правда. Уж слишком многое их теперь связывает! И сильнее всего - общая тайна. Бумаги, грамоты! Куда б их только деть, разрази дьявол?
Мысленно помянув дьявола, Рангони тут же перекрестился на висевшее над камином распятие:
- Предчувствую, за бумагами наверняка скоро начнется охота. Больно уж многим они нужны: Вишневецким, Острожским, Мнишекам - чтобы уничтожить, шведам и русским - чтобы предать огласке. Таким образом, мы с вами меж двух огней, сын мой.
- Грамоты надо немедленно спрятать!
- Так-так…
- В каком-нибудь отдаленном аббатстве, не в Польше… и не в Ватикане.
- Ну-ну, продолжайте, Лавицкий! Вижу, у вас что-то есть на примете.
- Есть, монсеньор. - Иезуит с улыбкой развел руками. - Признаюсь, я уже думал над этой проблемой. Преданный мне человек давно собирается совершить паломничество в один из нормандских монастырей…
- Нормандия? - удивленно перебил нунций. - Почему именно Нормандия?
- Он там родился, монсеньор.
- Но ведь это же почти край света! И как мы, в случае необходимости…
- Нормандия вовсе не так далеко, - на этот раз перебил Рангони Лавицкий. - И если плыть по морю… Неделя! Всего неделя, а при благоприятных погодных условиях и того меньше. Правда, мой человек, чтобы не привлекать внимания, отправится в паломничество пешком. Не один. С верными людьми.
Нунций недоверчиво хохотнул:
- Я смотрю, у вас все люди - верные, а, Лавицкий?
- Брату Гилберту - так его зовут - я вполне доверяю. И мое доверие он уже не раз оправдывал.
- Я должен говорить с ним!
- Да, монсеньор. - Лавицкий встал с кресла и поклонился. - Я представлю вам брата Гилберта сегодня же. Но… лучше не здесь.
- Естественно, не здесь! - Рангони взмахнул рукой. - Сейчас наброшу плащ, и отправимся - ведь уже темнеет.
- Как вам будет угодно, монсеньор.
Встреча произошла на постоялом дворе, близ небольшой деревянной церквушки Святой Инессы, что располагалась почти на самой окраине города. Впрочем, и отсюда был виден Мариацкий костел и здания коллегий университета. Рангони непроизвольно улыбнулся - свет католической учености имел прочные позиции в Польше.
- Прошу сюда, монсеньор. - Лавицкий жестом показал путь.
Задний двор, заставленный возами с рыбой и кожами, большая куча навоза, около которой, чертыхаясь, возились бородатые мужики с вилами. Узенькая, с резными перильцами лестница, ведущая на галерею. Такая же узкая дверь.
- Входите… Сейчас я зажгу свечи.
Послышался стук кресала - Лавицкий высекал огнивом искру. Наконец потянуло паленым… Зажглись три свечи в бронзовом подсвечнике, стоявшем на небольшом столе. Ярко, нестерпимо ярко, так, что на миг стало больно глазам! Или - это просто с непривычки, с темноты?
- Ну, и где ваш брат Гилберт? - недовольно осведомился нунций.
- Ожидает за дверью, монсеньор.
- За дверью? Ну так пусть войдет!
- Войди, брат!
Скрипнула дверь, и на пороге возникла высокая фигура в коричневатой рясе бенедиктинца с накинутым на голову капюшоном.
- В помощь вам святая дева Мария, - откинув капюшон, низко поклонился монах. Высокий, мускулистый, сильный. Молодой - вряд ли старше тридцати. Рангони с любопытством всмотрелся в угрюмое, даже несколько фанатичное лицо. Квадратный волевой подбородок; крупный, с горбинкой нос; кустистые, нависшие над глубоко запавшими глазами брови. Тонкие, пожалуй, слишком тонкие для столь широкого лица, губы усиливали впечатление мрачной силы, чему способствовала и прическа монаха - тот был абсолютно лыс.
- Ты звал меня, брат, - посмотрев на Лавицкого, негромко промолвил монах. - Я пришел.
- Я хочу разрешить тебе паломничество, брат Гилберт, - улыбнулся иезуит. - То самое, о котором ты очень просил.
В глубоко запавших глазах монаха промелькнула на миг бурная радость. Промелькнула и тут же погасла - брат Гилберт, несомненно, умел владеть собой.
- Да благословит тебя Господь, брат! - Монах поклонился. - Я готов отправиться в путь хоть сейчас.
- Отправишься, - усмехнулся Лавицкий. - Заодно - выполнишь мое поручение.
- Приказывай. И не сомневайся в успехе!
Иезуит перевел взгляд на нунция, и тот поставил на стол небольшую шкатулку:
- Эту вещь надо надежно спрятать в одном из аббатств Нормандии. И оставаться рядом, присматривать, ожидая посланца.
- Не такая уж и трудная задача, брат… э…
- Можешь называть меня - монсеньор.
- Монсеньор?!
- Именно. - Лавицкий строго взглянул на монаха. - Подробные инструкции получишь от меня позже. Помни - за то, что находится там, - он кивнул на ларец, - ты отвечаешь даже не головой - душою!
- Я исполню все! И так, как будет приказано. - Монах снова поклонился.
- Ты француз? - неожиданно спросил Рангони по-французски.
- Да, француз.
- Тогда почему - Гилберт? Лучше зваться - Жильбер!
- Именно так меня и зовут братья, монсеньор.
- Ты бенедиктинец?
- Я служу ордену Иисуса! - с затаенной гордостью ответил монах.
- И, видит Бог, служит неплохо, - с улыбкой пояснил Лавицкий.
- Что ж. - Рангони тоже улыбнулся. - Ты произвел на меня неплохое впечатление, брат Жильбер. Ступай же и исполни все в точности. Знай, ты получишь за это сторицей не только на том свете, но и на этом. Думаю, несомненно найдется монастырь, которому потребуется именно такой аббат, как ты, брат!
Монах с достоинством поклонился и, испросив разрешения, поцеловал руку нунция.
- Благословляю тебя, брат! - на прощанье перекрестил его Рангони. - И да поможет тебе Святая Дева.
Шаги удаляющегося монаха застучали по лестнице.
- Я передам ему ларец утром, вместе с инструкциями, - тихо пояснил иезуит. - Брат Жильбер - верный человек и исполнит все в точности.
- Не сомневаюсь, брат. А что за аббатство ты подобрал?
Оглянувшись на дверь, Лавицкий нагнулся к самому уху нунция, прошептал.
- Ого! - изумился Рангони. - Поистине, этот монастырь - самая неприступная крепость из тех, что я
