Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

1961

«Когда расцеловал я влагу…»

Когда расцеловал я влагу
двух глаз твоих и совершенство
их нежной мрачности постиг,
сказал я: я имел отвагу
жить на земле и знать блаженство
я жил, я знал, и Бог простит.

Сегодня я заметил странность,
увы, заметил я, что море
твой образ знает и творит:
в нём бодрствует твоя усталость,
и губы узнают в нём горе
тех слёз твоих, о, слёз твоих.

1966

«Я повторю: „Бежит, грохочет Терек“…»

А. Твардовскому[68]

Я повторю: «Бежит, грохочет Терек».
Кровопролитья древнего тщета
И ныне осеняет этот берег:
Вот след клинка, вот ржавчина щита.

Покуда люди в жизнь и смерть играли,
Соблазном — жить — их Терек одарял.
Здесь нет Орбелиани [69] и Ярали [70],
Но, как и встарь, сквозит меж скал Дарьял.

Пленяет зренье глубина Дарьяла,
Познать ее не все обречены,
Лишь доблестное сердце выбирало
Красу и сумрак этой глубины.

— Эгей! — я крикнул. Эхо не померкло
До этих пор. И если в мире есть
Для гостя и хозяина проверка, —
Мой гость, проверим наши души здесь.

Да, здесь, где не забыт и не затерян
След путника, который, в час беды,
В Россию шел, превозмогая Терек,
Помедлил и испил его воды.

Плач саламури [71] еле слышен в гуле
Реки священной. Мой черёд настал
Испить воды, и быть «тергдалеули» [72],
И распахнуть пред гостем тайну скал.

Здесь только над вершиной перевала
Летят орлы на самый синий свет.
Здесь золотых орлов как не бывало.
Здесь демона и не было и нет.

Войди сюда не гостем — побратимом!
Водой свободной награди уста!
Но ты и сам прыжком необратимым,
Уже взошел на крутизну моста.

В минуту этой радости высокой
Осанка гор сурова и важна,
И где-то, на вершине одинокой,
Всё бодрствует живая тень Важа.

1966

«Быть может, всё это и впрямь сновиденье…»