Вольский поставил на стол бутылку коньяку, — торжественный случай восхождения должен быть достойно отмечен!
Басов почесал затылок:
— Даже неудобно, так я оплошал — кроме неприкосновенного запаса, фляжки спирта, ничего не сообразил захватить.
По глоточку коньяк пился так хорошо, пробегал теплой волной! Вольский соблюдал ритуал. Всем по кругу предоставлял слово, а еще больше говорил сам. И его хотелось слушать. Их собственные тосты выглядели такими топорными: за здоровье, за трудовые успехи…
Коньяк выполнял свои обязанности на совесть. Разговор становился все оживленнее.
Вечер был тих, небо прозрачно. Вдруг зазвучала музыка — это Борис включил «спидолу», что было вполне уместно. Беседа уже начала затухать.
Ликовали скрипки, широко и привольно звучал могучий оркестр.
— «Итальянское каприччио», — чуть слышно сказал Маршан.
Вольский прижался к дубу, закрыл глаза. Незаметно шли минуты. И вдруг оборвалось. Могучую гармонию на мгновение сменило какое-то бессмысленное урчание, а затем наступила тишина. Все разом дернулись, посмотрели на приемник очень недовольно.
— Чего забарахлил? — удивился Борис и даже забеспокоился.
«Спидола» была его гордостью и радостью — первое в жизни приобретение. Он начал подкручивать, догонять ускользнувшую волну. Вольский сел поудобнее, снова прикрыл глаза, мысленно повторяя последние звенящие аккорды.
Черная стрелка указателя переместилась вправо, затем влево и, не догнав, вернулась на прежнее место.
— Что за чер… — начал Борис и замолк.
Приемник заговорил громко и четко:
— Внимание! Просим извинить за прекращение музыкальной передачи. Слушайте экстренное сообщение об угрозе стихийного бедствия.
Вольский стремительно, вместе со стулом, придвинулся к приемнику.
— Проклятье!.. — пробормотал он.
— Несколько минут назад сейсмические станции отметили сильное землетрясение. По предварительным данным, его эпицентр расположен в северной части Тихого океана. При толчке такой силы возможно возникновение волн цунами. В прибрежной зоне объявляется тревога. Приведите в состояние готовности транспорт. Используйте все средства связи, все возможности для оповещения населения на берегу и тех, кто находится в прибрежных водах. Подготовляйтесь к возможной срочной эвакуации. Слушайте нас. Новые сообщения и распоряжения будут переданы в ближайшие минуты! Повторяю… — Голос диктора звучал властно и подчеркнуто спокойно.
Наступила тишина. Никто ее не нарушил, все ждали, что скажет старший.
Вольский продолжал сидеть, не меняя позы, ухом прижимаясь к приемнику, словно ждал, что новое сообщение поступит сейчас же.
Его лицо, еще недавно чуточку хмельное, благодушное, изменилось. Глаза под насупленными бровями смотрели строго и скорбно, резче обозначились морщины. Он был взволнован гораздо сильнее, чем остальные. Для них все то, что таилось в слове «цунами», не было таким реальным и зловещим.
Вольский знал об этих волнах, вероятно, больше, чем кто-либо другой на свете. Он не раз видел трагические их следы, и не только на фотографиях.
— Говорят, тут часто так, — сказал Басов, глядя на Вольского, — объявят тревогу, а потом отбой, даже людям надоело.
— В таком деле лучше перестараться, — сухо ответил тот.
Двенадцать баллов
Над кратером, где колыхались желто-белые полосы, стало совсем светло. Казалось, вот взлетит там, сверкая, лавовый раскаленный фонтан. Вскоре стало ясно, что источник света иной. Медленно и спокойно выплывала луна — огромная, ледяная, почти прозрачная. Было во всем этом что-то театральное, словно сидели они перед сценой, ожидая начала действия.
А диктор уже трижды повторил одно и то же. Но вот:
— Внимание! Сообщаем новые данные, — сказал он, — место землетрясения уточнено. Оно произошло четырнадцать минут назад в восточной части Алеутской впадины, вблизи острова Умнак.
Борис закрыл глаза. Морщась от напряжения, он пытался вспомнить, где расположена эта впадина. Сначала ничего не получалось, потом он ясно увидел свою, еще школьную, потрепанную карту и на ней от Аляски к Камчатке, на границе бледного Берингова моря и голубого океана, цепь коричневых островов и ярко-синюю полоску впадины и даже фиолетовую чернильную кляксу возле отметки глубины — 7260 метров.
— Координаты эпицентра землетрясения, — сказал диктор, — пятьдесят один градус двадцать минут северной широты и сто семьдесят градусов ровно западной долготы. Сила землетрясения несколько меньше двенадцати баллов. Гипоцентр расположен на девять километров ниже дна океана.
Напряженно слушая, Вольский подумал: «Молодцы!» Он увидел в это мгновение тех, кто на сейсмических станциях Петропавловска, Сахалина, Курильска и здесь, на Карашире, днем и ночью слушает пульс Земли. Почти всех он знал, многие были его учениками, и он сейчас гордился ими. За считанные минуты они сумели расшифровать показания приборов, вычислить все три составляющие колебаний Земли. Уж кто-кто, а он ясно представлял, что еще недавно такая скорость была недостижима.
— Наверно, обогнали соседей, — решил он, — иначе диктор указал бы, что определили американцы и японцы. На этот раз наши данные им помогут.
От этих мыслей ему стало как-то легче, теплей на душе.
— Наименьшее расстояние от эпицентра до наших берегов определено в две тысячи километров, — сообщил диктор, — поэтому приближение волн, если возникнут, следует ожидать через три часа. Повторяю сообщение…
Вольский повернул регулятор, уменьшив громкость. Надо было собраться с мыслями. Сутулясь, торопливо потирая руки, шагал он вокруг стола и дуба. Остальные сидели неподвижно, следя за ним глазами.
После третьего круга Вольский сказал:
— Что ж, сообщения утешительные. Все складывается пока не худшим образом!
— Когда двенадцать баллов, то все остальное как в том анекдоте: икал ли больной перед смертью или не икал? — сказал Маршан, злясь на себя, на весь мир. Ведь делать ему здесь первые дни все равно было нечего. Мог бы попросить остаться, сейчас был бы там. Он видел Катю в бетонном доте, знал, что сейчас она следит за вздрагивающими стрелками приборов и никуда от них не уйдет.
Вольский сделал еще круг, прежде чем ответил.
— Не совсем так, дорогой мой, разница есть. При подводных землетрясениях цунами возникают редко, примерно в одном случае из ста. Это происходит, когда очаг расположен вблизи дна океана и воду подбрасывает с особой силой. В других случаях Мощная толща пород смягчает удар и сильного волнения воды не бывает. Глубина гипоцентра — девять километров — позволяет надеяться, что цунами не возникнет. И еще кое-что следует учесть. За доступную изучению историю, примерно за полторы тысячи лет, известно около четырехсот цунами. Из них тридцать порождены взрывами вулканов, остальные — детища землетрясений. Конечно, учтены далеко не все, но это картины не меняет. В Атлантике известно около тридцати случаев цунами; в Индийском — десяток, а все остальные — проклятие Тихого океана! Здесь в среднем раз в четыре года жди, бойся.
— Вот память, — наклонившись к Борису, несколько театрально прошептал Басов и сделал жест, смысл которого был ясен — записывай.
Маршан безучастно смотрел в даль, на огни поселка, крепко сжимая зубами погасший окурок.
