снежным хлыстом. Удар пришелся между глаз. Ослепнув на несколько мгновений, Афанасьев отшатнулся и, конечно, сбился с ритма своих ударов. Этим мгновением воспользовался враг и нанес второй удар — теперь в грудь. Сердце Алексея пронзил ледяной меч. Звереныш рассвирепел и дрался насмерть, а тело Ольги, которым он все еще владел, судорожно билось и переворачивалось с каждым его ударом, как будто в приступе падучей…»
В «Поэме о черной смородине» присутствуют практически все основные элементы поэмного текста. Ее пространственно-временная динамика включает и внешний, то есть узкий, сюжет (попытка достижения Афанасьевым цели — наследование дома), и внутренний, то есть широкий, — развитие эмоционально- психологического состояния главного героя. Поэма наполнена реалиями советской жизни, присутствуют юмор и ирония как по отношению героя к себе, так и к окружающему миру.
Сам текст отличается высокой степенью лиричности, внимательный читатель постоянно обнаруживает ритмизованные слои. Например, своеобразным зачином любовной линии произведения могут служить строчки из стихотворения Ольги Мочаловой, которые Алексей прочитал, еще не будучи знакомым с ней:
Поэтическое и прозаическое представлено в поэме синкретично — в постоянном сочетании и взаимном дополнении.
Конечно, традиционным канонам жанра поэмы «Дом в Оболонске» не отвечает. Перед нами множество жанровых следов, связей, позволяющих говорить о гипертекстуальности.
Последнее делает текст «Поэмы о черной смородине» нестабильной, деформированной, но чрезвычайно притягательной жанровой структурой, в которой повествование логически обусловлено и подчинено образу лирического героя. Он, как я уже говорил, и является главным связующим звеном. А о том, что происходит в произведении, сам автор говорит так: «Герои повести, конечно же, образы собирательные. События, происходящие с ними, большей частью вымысел. Но все, что они чувствуют — уверяю Вас, чистая правда».
Напомним, что фантастическое представляется как совокупность вымышленных событий, объектов и явлений, заведомо не имевших места в действительности либо не известных человечеству, а также принципиально невозможных, согласно общепринятым представлениям, существующим на момент создания произведения.
Василиск (от греч. царек) — мифическое создание с головой петуха, туловищем и глазами жабы и хвостом змеи. На голове василиска имеется красный хохолок, который похож на корону (отсюда название). Однако, согласно «Естественной истории» (VIII, 21), на голове василиска не хохолок, а «белое пятно, похожее на корону или диадему».
Василиски несколько раз упоминаются в Вульгате (латинском переводе Библии). В Средние века они считались вполне реально существующими животными. Полагали, что василиски обладают ядовитыми клыками, когтями и дыханием, кроме того — подобно медузе Горгоне — они способны убивать лишь одним своим взглядом.
Гипертекст в литературоведении — это форма организации текстового материала, при которой его единицы представлены не в линейной последовательности, а как система явно указанных возможных переходов, связей между ними. Следуя этим связям, можно читать материал в любом порядке, образуя разные линейные тексты (определение М. М. Субботина — российского ученого, пионера в области развития отечественных гипертекстовых систем).
Дядя Гриша
Включив свет на кухне, Алексей не обнаружил ни тарелки, полной домашних лепешек на столе, ни горячего чайника на плите.
«А зря, — подумал он, — выгружая из сумки скудную холостяцкую снедь. — Сейчас бы я не стал ломаться, а умял это все за милую душу…»
Поискал в ящиках ножи, выбрал один — с белой, под кость, ручкой — похожий на маленький обоюдоострый меч. Нарезал батон, тем же ножом вскрыл консервы и сковырнул пробку.
Печь еще хранила тепло, и вьюшка, по всем правилам, оказалась закрыта.
Не дожидаясь более милости от незримых хозяев — обиделись! — Афанасьев выбрал в буфете граненый стаканчик, наполнил его до краев и залпом осушил. Бутерброд делать не стал — подцепил ломоть неизвестной рыбы чайной ложкой, закусил. Тут же налил еще. Прочел на банке — «Салака в масле», отметил, что «не дурна эта рыбка салака!», и осушил второй стаканчик, после которого закусил уже более обстоятельно, вприкуску с батоном.
В груди потеплело, желудок запульсировал, требуя «продолжения банкета». Однако Алексей решил не спешить — впереди еще долгий вечер, потом бог знает какая ночь — трапезу можно хоть до утра растянуть. Было бы чем себя потчевать на этом пиршестве одиночества…
Вздохнул, пожалев, что рядом нет Мишки. Кстати бы сейчас оказались и его сердечность, и рассудительность.
Алексею вдруг показалось, что те слова, сказанные Мишкой о риске их профессии — не только абсолютно верны, но уже напрямую относятся к нему, Афанасьеву. Все удачи, осыпающие его голову последние год-два, тоже показались не случайными. Подумалось, что совсем скоро за них придется расплачиваться.
Алексей встал из-за стола и перешел в тетушкину спальню. Зажег настольную лампу. Опустился в кресло, вновь аккуратно покрытое пледом. Из лежащего на столике своего сборника достал уже прочитанное тетушкино письмо. Не торопясь, внимательно перечитал его еще раз, стараясь представить, как и когда писала эти строки тетя Нина. Даты на письме не было, но, зная, когда вышла его книжка и когда умерла тетя, можно было примерно определить срок написания послания — осень прошлого года. Чем же мог он заниматься в это время, не подозревая, что где-то в Оболонске, за пару шагов до смерти, больная одинокая женщина думала о нем и писала ему?
«Не объявляю тебе, Алешенька, о своем решении заранее, дабы не доставлять лишнего беспокойства, — писала тетушка. — Ты узнаешь о нем, когда меня уже не будет ни в этом доме, ни в этом мире».
За окном стемнело и, невидимая теперь, слившаяся с сумерками туча все же ощущалась где-то рядом, скорее всего, над самой крышей. Настоящего грома и дождя, однако, еще не было.
К горлу Алексея вдруг подступил комок. Мало какие реальные жизненные ситуации доводили его до слез. Скорее, это было под силу чему-либо нереальному — щемящие строки, трогательные эпизоды фильма или спектакля легко потрясали его, и слезы оказывались так близко, будто всегда были рядом, наготове. «Над вымыслом слезами обольюсь» — видно, и впрямь особенность творческой натуры.
