– Да, госпожа Романова, простите за задержку.
Вот он, изумительный эффект холодной, расчетливой ярости, не прошло и двадцати секунд, как перед нами лежали два пластиковых ключа с золотистыми цифрами номера. Я коротким кивком поблагодарила служащего и одним движением смахнула ключи в карман.
– Пошли, – я смерила Зака свирепым взглядом, – племянничек.
– Не, ну Ань, ну чего ты? – парень едва поспевал за мной, то и дело поправляя ремень сползающей с плеча сумки.
– Еще раз откроешь рот – отрежу уши, – улыбаясь во все лицо, промурлыкала я, – и будешь ты у меня красавец!
– Да чего я сделал-то?!
– Ты вообще знаешь, кого племянниками в таких случаях называют?
– Нет, – он энергично замотал лохматой башкой.
– О, боги! Кибернетическое дитя мое, ты классиков читать не пробовал?
– Анька, ну прекрати! Объясни по-человечески!
– В сети поинтересуйся, – отрезала я.
По мере приближения к кровати на меня все больше накатывала усталость, что не улучшало характера, и заниматься просвещением глупых детей не было никаких сил.
– Издеваешься, да? – обиженно засопел Зак, краснея от досады.
Напоминание, что он на ближайшие пару лет отрезан от сети, больно ранило нежную подростковую душу.
– А что – так заметно? – мстительно поинтересовалась я.
Мальчишка обиженно засопел и отстал на полшага.
– Ты простыл?
– Нет!
– Тогда без звуковых эффектов, пожалуйста.
До лифтов оставалось всего ничего, только подняться по широким ступеням, укрытым мягким ковровым покрытием, и преодолеть метров пять просторной полукруглой площадки.
– Госпожа Романова? – тихий, с бархатистыми нотками голос заставил остановиться, так и не дойдя до лестницы.
Да твою же Бога мать! Мне дадут сегодня добраться до постели или предлагают прикорнуть прямо здесь?! Еще немного, я так и сделаю!
Я обернулась на голос и уперлась в чуть заискивающую улыбку, игравшую на губах молодой женщины. Не дав себя заморочить, я смерила ее холодным взглядом, делать это было неудобно – приходилось задирать голову – девушка была выше меня. Миловидное личико, светлые волосы, распущенные по плечам. Судя по легкому беспорядку, с которым лежали локоны, время и деньги на парикмахера она не жалела. Хлопнули пушистые ресницы, оттеняющие серый жемчуг глаз. И на визажиста тоже, с некоторым раздражением подумала я, мигом почувствовав себя бомжом. Где там мой рваный носок? Захотелось поглубже спрятать руки в карманы, чтоб никто не разглядел обрезанных по самые корни ногтей, за которыми все недоставало времени ухаживать. Пилочка не считается. Единственное, чем я могла посоперничать с ней, так это фигурой, такой же подтянутой и достаточно спортивной, несмотря на отсутствие в моей жизни инструкторов по фитнесу. Я дольше необходимого задержала взгляд на ее лице – на короткий миг женщина показалась смутно знакомой.
– Вы же Анна Романова? – порозовев щеками, уточнила собеседница.
– Да, я Анна Романова, – подтвердила я, хмыкнув про себя, дурной пример Кайро заразителен – я обозналась, – к вашим услугам. Чем могу?
– Извините за назойливость, – женщина слегка смешалась от слишком пафосного ответа, рассчитанного именно на такой эффект, – меня зовут Ольга. Ольга Вазард.
Вазард? Вазард? Я мысленно защелкала пальцами, подстегивая память. Не так давно кто-то при мне упоминал эту фамилию. Кто? Когда? Ах, да! Ника! Девчонка восхищалась ею, заявляя, что это одна из талантливейших… журналюг! Вот те двести!
– Что же желает от скромного доктора журналистка Вазард?
– Я хотела засвидетельствовать свое почтение, – мне обворожительно улыбнулись, – Не часто удается познакомиться с живой легендой, не так ли, Радагаст?
– Боюсь вас разочаровать, но с легендами это не ко мне, – я растянула губы в ответной улыбке, – а к писателям фантастам, это по их части. Вон, Прокопович, вроде, неплохие легенды лепила. Да вот беда – померла давно.
– Не хотите быть легендой, ваше право, – пошла на попятный собеседница, – но вы же не станете отрицать, что вы и есть та самая Радагаст.
– Что Радагаст, это да, – вынуждена была признать я, – но про ту самую не скажу, не знаю.
– Можно задать вам несколько вопросов для нашего утреннего выпуска?
– Я вас слушаю.
– Трудно ли работать спасателем?
– Не труднее, чем репортером.
– Скажите, – журналистка покрутила браслет на запястье, не иначе, как поправляя микрофон, – а вы много за свою практику спасли жизней?
– Да, особенно в последнее время.
– Что – очень много работы?
– Нет, очень мало оперирую. Что-нибудь еще?
Если она хотела получить эксклюзивный материал от того, кто из принципа не дает интервью, то здорово просчиталась, но журналистка быстро сумела справиться с разочарованием.
– Нет, ничего, – Ольга вздохнула, не таясь, отключила записывающее устройство, – Я бы хотела сделать цикл передач о спасателях…
– Я не спасатель, – коротко пояснила я, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Подождите, доктор.
– Нам не о чем разговаривать. Завтра прибудут настоящие спасатели из группы инспекторов «Медицины катастроф» вот о них и делайте цикл передач. Зак, пойдем.
– Но без вашего участия картина будет не полной…
– Я сказала – нет, – резко оборвала я, шагнув в лифт, вслед за мальчишкой.
Двери с тихим звоном сомкнулись, отрезая нас от шумного холла и назойливой журналистки. Слава богам, в этой богадельне чтили конфиденциальность, и в кабинке не наблюдалось лифтера. Обществом я на сегодня наелась до самого зоба.
Я ткнула ключом в прорезь под рядком блестящих кнопок, подсвеченных изнутри молочно белым светом. Лифт мягко тронулся, вознося нас на нужный этаж. С четырех зеркальных плоскостей смотрело много меня и заморенных долгим днем Заков, картинно прислонившихся плечами к стеклу стен. Я зевнула, не разжимая челюстей, и потрясла головой, молча сетуя на несовершенство мироустройства. Никакой тебе гармонии – то пусто, то густо. Сегодняшнего дня нормальным людям на неделю хватит, а мне – вона как!
Заки пошевелились, вздохнули, многократно множась в туманных зеркальных лабиринтах. Уши бы надрать дизайнеру и хозяину до кучи, что позволил воплотить это лифтовое безумие.
– Ань, что ей было надо? – все-таки не сдержался от вопроса мальчишка.
– Интервью, – буркнула я.
– Иди ты! – усомнился он.
– Отзынь! – отрезала я.
Будто я сама не понимаю, что разговор был глупым, беспредметным и от того вдвойне подозрительным. Ладно бы действительно потребовала интервью, а так создавалось впечатление, что это не журналистка вовсе, а полицейский, держащий подозреваемого на линии, пока техники судорожно высчитывают местоположение злыдня. Вот и выходит, что она или тянула время, ожидая чьего-то появления, или решила посмотреть на меня поближе, и топталась, задавая глупые вопросы. И сразу же возникает вопрос – а зачем? Ответа я не находила, хотя и чувствовала инстинктивно – он где-то рядом. Что-то я упускаю.
