сплошной коллективизации, предполагается выселение части кулаков. Как, впрочем, и следовало ожидать – первые там, первые и тут.
Дальше пошли события. Вот одно из них. 8 сентября на собрании жителей села Покровки колхозники потребовали выселения кулаков. Вечером село загорелось – с таким расчетом, чтобы пострадало в первую очередь колхозное имущество. Сгорели 15 домов, корма и амбар с 3 тыс. пудов зерна. Напоминаем: это хоть и крупный, но лишь один из 8278 террористических актов, зафиксированных в 1929 году.
О дальнейшем можно, к сожалению, только догадываться. Если колхоз слабый, значит, погоревшие семьи колхозников разбрелись по родственникам и соседям. Если сильный – уже на следующий день обживали дома кулаков, выселенных без всяких судебных решений. А если сильный и злой, то могли и запороть виновников беды вилами или зарубить топорами. Самосуд в русской деревне был явлением обыкновенным, и поджигателей, по законам общины, ждал скорый и суровый приговор.
Жечь кулаков пока что особо не жгли – но выселяли весьма активно. В Иркутском округе за 1929 год раскулачили около 25% всех кулацких хозяйств. Татарский обком ВКП(б) принял постановление о выселении кулаков еще 1 октября 1929 года. А уж худшие земельные участки им отводили повсеместно. Как реагировали кулаки – описано в предыдущем фрагменте: поджоги, убийства, налеты банд. В Москву отовсюду стекались просьбы решить как–то «кулацкий» вопрос, пока не начались кровавые столкновения. Что этим все кончится, никто почему–то не сомневался. И на самом деле роль ВКП(б) в раскулачивании далеко не стимулирующая. Наоборот, партия своим авторитетом вводила процесс хоть в какие–то рамки: не убить, а выселить, не сжечь дом со всеми обитателями, а конфисковать для колхоза. То, с какой ненавистью выбрасывали кулаков из деревень, показывает: до повальных расправ оставалось совсем недалеко.
Начавшись в селах и уездах, к январю процесс добрался до уровня краевых и республиканских властей, которые, один регион за другим, принимали решение о тотальном раскулачивании. Средне–Волжский крайком ВКП(б) вынес такое решение 20 января, Нижне–Волжский крайком – 24 января, Центрально– Черноземная область – 27 января, ЦК КП(б) Украины – 28 января, Северо–Кавказский крайком – 29 января…
К середине февраля, например, в Средне–Волжском крае было раскулачено 25 тыс. хозяйств – около половины всех кулацких хозяйств края. И вот не надо только говорить, что начали они после постановления ЦК от 30 января. Если бы инициатива действительно исходила сверху, то к тому времени постановление еще ползло бы по коридорам партийной бюрократии. По коридорам, к сожалению, ползли совсем другие бумаги – директивы ОГПУ об организационной подготовке массового выселения. Вот они запаздывали безнадежно.
Об обстановке, в которой все это происходило, догадаться нетрудно. Вот только одно сообщение ОГПУ:
«Криворожский округ. …В с. Глиняное Долинского района при изъятии имущества у кулака Зилевского последний ударил уполномоченного Тонкошурова в висок. Уполномоченный выстрелом из револьвера убил кулака…
Николаевский округ. …В Баштанском районе при возвращении с районного совещания между селами Константиновской и Пески были обстреляны кулаками из охотничьих ружей несколько председателей СОЗов; один из председателей ранен в голову.
Харьковский округ. 21 января общим собранием крестьян с. Федоровки было постановлено раскулачить 12 кулацких хозяйств. На второй день толпа крестьян в 400 чел., преимущественно бедняков и середняков, с красными флагами под руководством уполномоченного РИКа, председателя и членов сельсовета и СОЗа направились к намеченным кулацким хозяйствам.
Подойдя к хатам кулаков, крестьяне врывались в хаты и растаскивали имущество первых, сгоняя их в одно помещение. Во время операции один из членов СОЗа заставил раскулачиваемого сбросить с себя хороший кожух, шапку и тут же надел все на себя. Кулакам было объявлено, что в течение трех дней они могут выехать, кто куда хочет.
Председатель РИКа, пытавшийся придать раскулачиванию организованный характер, ничего не мог сделать ввиду крайнего возбуждения крестьян…».
Бывало все, что угодно: и женщин с детьми выбрасывали среди ночи из домов на мороз, и мародерствовали, и записывали в списки всех, кто не нравился начальству или односельчанам… Что поделать, другого народа в Советском Союзе не было, какой оставила по наследству благословенная Российская империя, с таким и валандаться приходилось… Беднота намеревалась рассчитаться не только с кулаками, но с каждым «справным хозяином», который смотрел на нее как на грязь под ногами; каждый партиец с наганом считал себя властью, имеющей право карать и миловать; да и возможность по дешевке получить хорошие вещи была жутким соблазном для тех, кто по вечерам при лучине клал десятую заплату на рваные валенки. Детишек пожалеть? А наших по весне, в голод жалели?
О судьбе раскулаченных не задумывались. Пусть идут на все четыре стороны. Они и шли – женщины и дети по родственникам, мужчины – в банды. Или в города, что тоже властям не нравилось, поскольку аварийность на заводах и стройках была и без того высокая, и чего там мучительно не хватало – так это диверсий. А видя такое дело, и остальные кулаки, что поумнее, распродавали хозяйства, а то и уничтожали, и подавались в города. Стали ли они лояльнее? А вы как думаете?
Но вернемся к раскулачиванию. В конце января процесс дошел наконец до Москвы. 30 января 1933 года было принято знаменитое постановление. В частности, в нем говорилось:
«В районах сплошной коллективизации провести немедленно, а в остальных районах по мере действительно массового развертывания коллективизации, следующие мероприятия:
1. Отменить в районах сплошной коллективизации в отношении индивидуальных крестьянских хозяйств действие законов об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве… Исключения из этого правила в отношении середняцких хозяйств должны регулироваться райисполкомами под руководством и контролем окрисполкома.
2. Конфисковать у кулаков этих районов средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.
3. Одновременно в целях решительного подрыва влияния кулачества на отдельные прослойки бедняцко–середняцкого крестьянства и безусловного подавления всяких попыток контрреволюционного противодействия со стороны кулаков проводимым Советской властью и колхозами мероприятиям принять в отношении кулаков следующие меры:
а) первая категория – контрреволюционный кулацкий актив немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии;
б) вторую категорию должны составить остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков, которые подлежат высылке в отдаленные местности СССР и в пределах данного края в отдаленные районы края;
в) в третью категорию входят оставляемые в пределах района кулаки, которые подлежат расселению на новых отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках.
Количество ликвидируемых по каждой из трех категорий кулацких хозяйств должно строго дифференцироваться по районам в зависимости от фактического числа кулацких хозяйств в районе, с тем чтобы общее число ликвидируемых хозяйств по всем основным районам составляло в среднем примерно 3–5%. Настоящее указание (3–5%) имеет целью сосредоточить удар по действительно кулацким хозяйствам и безусловно предупредить распространение этих мероприятий на какую–либо часть середняцких хозяйств…
…Высылаемым и расселяемым кулакам при конфискации у них имущества должны быть оставлены лишь самые необходимые предметы домашнего обихода, некоторые элементарные средства производства в соответствии с характером их работы на новом месте и необходимый на первое время минимум продовольственных запасов. Денежные средства высылаемых кулаков также конфискуются с оставлением, однако, в руках кулака некоторой минимальной суммы (до 500 руб. на семью), необходимой для проезда и
