года:
– А главное различие между нами вот в чем. Гус дает другим людям ощущение, что от них зависит очень многое. Своим ассистентам, например. Я же люблю все делать сам. Хиддинк предпочитает наблюдать за процессом чуть со стороны, а мне всегда кажется, если займусь этим сам, получится лучше. Хотя понимаю, что зачастую делаю неправильно…
Тут Адвокат широко улыбнулся. А я не первый уже раз за время того разговора удивился, какая за его внешней маской, оказывается, скрывается самоирония.
И все-таки они очень разные. Хиддинк, например, в 1998 году перед розыгрышем Межконтинентального кубка (он в тот момент тренировал мадридский «Реал») пообещал игрокам в случае победы прямо в раздевалке… сбрить усы. Он умел и любил развлекать футболистов, понимая, что им, устающим от постоянных тренировок и матчей, требуется не только что-то профессиональное, но и веселое, житейское.
В 2008-м, после легендарной уже победы над голландцами, мы начали разговор с Хиддинком в кафе на третьем этаже отеля Ramada Inn в Базеле с обсуждения… новой короткой стрижки Александра Бородюка, второго тренера, пообещавшего Константину Зырянову в случае выхода в полуфинал незамедлительно отправиться к парикмахеру. И сделавшего это, вызвав бурное одобрение игроков.
Идея, сильно подозреваю, шла именно от Хиддинка – известного по этой части массовика-затейника. Тогда-то я и узнал у него про усы в Токио. Спросив перед этим:
– А вам, Гус, приходилось вот так, на спор, менять детали своей внешности?
Хиддинк, казалось, только и ждал этого вопроса.
– Да, причем дважды. В первый раз – в 1988-м, когда мы с ПС В выиграли Кубок чемпионов. Тогда я побрился почти наголо – длина волос составила всего один сантиметр. Причем произошло это на публике. Мы с командой отмечали победу, был вызван парикмахер – и процесс стрижки происходил прилюдно. Видели бы вы реакцию футболистов!
Второй раз это произошло в декабре 1998-го, когда мадридский «Реал» в Токио выиграл Межконтинентальный кубок у бразильского «Васку да Гама». Тогда перед игрой лидеры «Королевского клуба» – Йерро, Санчис, Редондо и другие – предложили Гусу в случае победы сбрить усы, которые он в ту пору носил. Что и было сделано.
Тут, рассказывая об этом, Хиддинк выдержал небольшую паузу и произнес, словно читая репортерские мысли:
– Догадываюсь, каким будет следующий вопрос.
– Каким же?
– Не собираюсь ли я повторить то же самое теперь. Так вот: подобные вещи можно делать только один раз в жизни. Повторяться нельзя, потому что это будет уже искусственно…
Нет, Гус – далеко не только футбольный тренер! Он – настоящий артист, шоумен. Голливуд в его лице, думаю, многое потерял…
А вот Адвоката спрашиваю-провоцирую:
– Что можете пообещать в случае победы России в Euro-2012?
Только что шутивший, Дик вдруг отрезает:
– Ничего. Потому что верю: когда команда едет на такой турнир, она и без всяких обещаний хочет его выиграть. А значит, нет необходимости спорить на то, что побреюсь наголо или что-то подобное.
Или вот еще. На вопрос, наряжался ли он когда-нибудь в Санта- Клауса и вообще занимался ли какими-то перевоплощениями, Адвокат ответил мне отрицательно. Зато Гус…
– Санта-Клаусом не был ни разу, а наряжался – однажды. В Голландии проводится ежегодный карнавал. Однажды друзья уговорили меня поучаствовать в нем, и я надел маску абсолютно лысого человека вроде Фантомаса. Сейчас многие молодые носят такую «прическу», но это было давно. В родном районе я знал всех и каждого. Сидел в кафе, расхаживал по улицам, никто меня не узнавал, а сам я молчал как рыба, потому что иначе меня вычислили бы. Было очень забавно, как мои добрые знакомые в кафе спрашивали друг друга: «Кто это? Кто это?» Так и не «раскололи». Это был мой единственный опыт перевоплощения, и он мне очень понравился.
Гус всегда был горазд на свежие идеи, даже авантюры. Стоит ли после этой истории удивляться рассказу о гонках на мотоцикле, сбритых после Межконтинентального кубка усах или ежегодных поездках в дикую Африку?
Удивляться-то не приходилось, но хотелось понять – откуда все это. Как и работа в местах, куда западного тренера чаще всего на аркане не затянешь. И во время нашего «рождественского» разговора с Хиддинком в декабре 2008-го я поинтересовался:
– Вас все время тянет на экзотику – и в работе, и в отдыхе. Откуда в вас этот дух путешественника?
Гус не был бы Гусом, если бы ответил банальностью. Последовал целый рассказ, начатый с философского обобщения:
– Действительно, люблю оказываться в новых ситуациях и местах. Чтобы люди из традиционно ведущих, футбольных стран спрашивали: «Зачем ты туда поехал? Там же невозможно ничего достичь!» А меня это, наоборот, подстегивает. Для меня стимул – в любопытстве. Поехать в незнакомый регион, открыть для себя новую культуру, посмотреть, как живут и работают люди, сделать возможным то, что считается невозможным… Предпочитаю сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. При этом ни разу еще не разочаровался, что куда-то поехал. Хотя трудности возникают, испытываешь сопротивление. Но преодолевать его – еще одна вещь, которую люблю.
А откуда все это взялось… Будучи ребенком, я жил в маленьком местечке и все время хотел посмотреть и узнать что-то еще. Видя это, мой дедушка говорил: «Завтра не иди в школу. Мы с тобой куда-нибудь отправимся. Охотиться – или еще что-то придумаем». Я с огромным нетерпением этого ждал, для меня такие прогулки с дедом были открытием целого мира. Отец знал о наших с дедом затеях, но ничего не говорил и не предпринимал, чтобы их нейтрализовать. А ведь был директором школы, в которой я учился!
Мои нынешние поездки в разные страны, будь то по работе или для отдыха, – это, по сути, то же самое, только в гораздо большем масштабе.
Дедушка Хиддинка – вот благодаря кому, оказывается, приехал к нам такой Гус. И за два года до самого тренера мне это подтвердил и его брат Ханс, джазовый музыкант.
– Скорее всего, на него оказал большое влияние наш дедушка, – сказал он в конце 2006-го. – Он был кузнецом, а также большим любителем охоты. Когда Гусу было 10 или 11 лет, он проводил очень много времени с дедом, они вместе тренировали охотничьих собак. Именно четвероногие стали для Гуса первым объектом тренерской работы. И у него очень хорошо получалось!
Последнюю информацию, показавшуюся мне типичной для творческого человека гиперболой, я решил проверить у самого Хиддинка.
– Да, это правда, – удивил меня он. – В 1950-60-е к охоте относились проще, чем сейчас. Я всегда сопровождал деда на охоте, и однажды он сказал: пора тебе тоже учиться стрелять. В качестве тренировки подбросил высоко вверх шапку, и я в нее попал. А потом настало время настоящего дела, и мне удалось подстрелить зайца. Но этот выстрел так и остался для меня единственным в жизни, потому что вид убитого мною животного мне очень не понравился. Сразу решил, что больше никогда этого делать не буду.
Гусу найдется, чем заняться в жизни – и сделать это очень хорошо…
* * *А вот детство Адвоката было совсем другим. Это достаточно понять из его ответа на мой вопрос о самом запомнившемся Рождестве или Новом годе. Я уже привык, что Дик – мужик прямой, но тут он удивил так удивил. С хохотом рассказав:
– Это было еще в детстве. Когда мы с друзьями воровали рождественские елки.
– В смысле?!
– У нас было принято в новогоднюю ночь разводить костры из елок. А поскольку на нашей улице их не хватало, мы рыскали по соседним, чтобы таскать елки оттуда. Мне было тогда лет девять.
– Читал о вас фразу: «Он вырос на улице». Кажется, теперь понимаю, что имелось в виду…
– В послевоенное время, когда я рос, взрослым приходилось очень много работать, чтобы было на что жить. В голландских семьях тогда чаще всего трудились и отец, и мать. Кстати, сейчас, в период экономического кризиса, это время возвращается.
Так вот, моя мама работала в больнице, убирала операционные. Чтобы к приходу врачей они были стерильно чистыми, она должна была появиться в госпитале уже к шести утра. Самое удивительное – ей нравилось то, что она делала.
– И это – при пяти детях!
– Вот и думайте, почему я был так близок к маме и называю ее главной женщиной в моей жизни. А перед сестрой преклоняюсь за то, что, когда мама заболела, она очень терпеливо ухаживала за ней, хотя сама работала. Никогда этого не забуду. Сестра в любой момент может прийти ко мне, и я сделаю для нее все. То же касается старшего брата, которому уже 70…
Адвокат подтвердил подлинность легенды, что, когда возглавил «Глазго Рейнджерс», полгода не говорил об этом маме.
– Ей было около 70. Я боялся сказать ей, что уехал в Шотландию, потому что она начала бы изводить себя мыслями, что будет меня редко видеть. Звонил ей каждый день, создавал ощущение постоянного присутствия. Но в какой-то момент пришлось сказать.
–
