Мог отправить Шевченко в «Юве» на 10 миллионов дороже, но дал слово Берлускони
Соблазн осуществить трансфер Андрея Шевченко был и у «Милана», и у других клубов. Но долгое время он противоречил полнейшему нежеланию его продать со стороны людей, финансировавших киевское «Динамо». Мы не хотели, а нас «насиловали». Мягко говоря.
Руководство «Милана» звонило мне и предлагало приехать в Милан на переговоры по Шевченко. Я отвечал: не могу, если хотите, прилетайте в Германию, в частности, в Штутгарт, на базу в Руйте. Это было еще в январе 1997 года. Нет, говорили, в Штутгарт не можем. И в Берлин – тоже не можем. Зато, пожалуйста, мы пришлем за вами личный самолет Берлускони, поскольку нам очень хотелось бы, чтобы вы прилетели.
Моя реакция: «Не надо присылать самолет Берлускони, я пришлю свой самолет – прилетайте ко мне!» Так и занимались перетягиванием каната. Тогда нам не хотелось… нет, не продавать Шевченко, не нравится мне это слово. Лучше – «производить трансфер». Так вот, нам не хотелось производить трансфер Андрея не только потому, что тем самым мы ослабляли команду. Но и поскольку мы не считали, что Шевченко – уже готовый для больших дел футболист.
Короче говоря, долгие телефонные переговоры привели к тому, что в конце 98-го года, под Рождество, мы в Милане все-таки встретились с Берлускони. И действительно достигли договоренности. Если помните, мы тогда вышли в четвертьфинал Лиги чемпионов, и продать Шевченко накануне выступления в нем было бы просто безумием. И мы договорились, что Андрей присоединится к «Милану» следующим летом.
Надо еще отметить, что у самого Андрея к тому моменту было огромное желание уехать. И оно вызвало к жизни колоссальные психологические проблемы: он страшно боялся получить травму. Он верил как отцу и мне, и моему брату. Так вот, я лично, своим словом, гарантировал ему, что если вдруг случится что-то непоправимое, он получит миллион долларов! Вы понимаете, что такое в 1998 году был миллион долларов?! Как показала жизнь, очень хорошо, что Андрей к нам прислушался.
Когда вся эта история начиналась, нам за трансфер Шевченко предлагали 9 миллионов долларов. Затем – 16–17 миллионов марок. А сошлись и пожали с Берлускони руки мы на 25 миллионах долларов. При этом ничего не подписывали.
И тут в мае 99-го, когда мы находились в одном шаге от оформления этого перехода (Андрею оставалось только приехать в Милан и пройти медобследование), «Ювентус» предлагает за Шевченко 35 миллионов долларов! Включился в гонку и «Манчестер Юнайтед».
Агентство «Рейтер» разнесло этот слух по всему миру. После этого мне позвонил Адриано Галлиани. И сказал: «Так что, Шевченко переходит в «Ювентус»?» — «Нет, с чего вы так решили?» — «Так сколько же нам надо за него платить? 35 миллионов? А то все уже раструбили…»
Я говорю: «Двадцать пять».
Думаю, что в «Милане» еще долгое время не понимали, как это можно: иметь возможность получить 35, а продать за 25. Но купеческое слово – дороже денег. А мы с Берлускони пожали друг другу руки и договорились.
Мы с партнерами, во-первых, были верны этому купеческому слову, а во-вторых, показали себя просто как солидные люди, которые не размениваются даже на такие большие деньги, как 10 миллионов долларов. Потому что держат слово. И сегодня дружба по-прежнему сопровождает нас по жизни как со всей семьей «Милана», так и лично с Галлиани, с Берлускони. В основу этой фундаментальной дружбы, суть которой состоит в рукопожатии, а не в деньгах, легла именно та история.
Проголосовал за Юханссона, потому что меня так воспитали родители
Почему на выборах президента УЕФА в 2007 году я проголосовал не за Мишеля Платини, который в итоге выиграл, а за Леннарта Юханссона? Все очень просто – потому что действовал не по принципу конъюнктурности, а в рамках своих жизненных устоев. Меня так папа и мама учили. Извините, если кому-то не подходит. И абсолютно о том решении не сожалею.
Многие мои коллеги говорили Юханссону: «Будем поддерживать тебя», – а поддержали Платини. Или наоборот. Я никогда не стал бы этого делать. Просто потому, что хотел быть самим собой.
Как функционер УЕФА я состоялся при Юханссоне. И, коли я считал себя порядочным человеком, то просто не имел права поступить иначе. Потому и сказал Мишелю Платини правду – что украинская федерация в моем лице будет поддерживать Юханссона.
Тогда не стоял вопрос, выиграю я что-то от этого или проиграю. Я, между прочим, точно так же выбирался в члены исполкома, как он – в президенты. Просто я считал, что так правильнее. Так меня учили – говорить правду, а не юлить и не двурушничать.
Платини и без моего голоса выиграл выборы. Сейчас идет его второй президентский срок. Мишель доказал, что за короткий промежуток времени возможно полностью изменить представление о философии жизни в европейском футболе. И не беда Юханссона, что это делает его преемник, которому он передал эстафетную палочку. Просто время пришло.
Надо отдать Платини должное. Когда он выиграл у Юханссона, то тут же представил его – и конгресс проголосовал – в должности почетного президента УЕФА. То есть были сохранены цивилизованные рамки приличия, и Юханссону по заслугам отданы всяческого рода преференции.
Кто-то воспринимал Платини просто как знаменитого в прошлом футболиста, который не будет и не сможет реально управлять процессом. Но он этот скепсис опроверг и с первого дня стал по-настоящему действующим президентом УЕФА! Он живет в Ньоне, каждый день находится в офисе организации. И меняет футбол.
Начав управлять европейским футболом, Платини в первую очередь изменил формат еврокубков. Допустил возможность при посредстве «Пути чемпионов» выхода в Лигу чемпионов команд, которые раньше и представить себе не могли, что могут оказаться в одной когорте с «Барселоной» или «Реалом».
И вот мы видим: АПОЭЛ с Кипра выходит с первого места в плей-офф Лиги чемпионов. Можно ли было себе раньше представить, что такие команды вообще смогут участвовать в таком турнире? Что обретут бесценный опыт, что получат с помощью Лиги другие финансовые возможности, — и если правильно ими распорядятся, то выстроят новую инфраструктуру?
Следующий этап – изменена формула финальных турниров чемпионата Европы. Уже в 2016 году в них будут участвовать не 16, а 24 команды. И считаю, это хорошо, поскольку возрастает число команд, которые смогут участвовать в этом огромном празднике. И не надо думать, что это размывает уровень турнира! Потому что мы знаем пример сборной Греции, выигравшей Euro-2004. Да и та же история с клубом АПОЭЛ весьма поучительна. Отчего такая же вещь не может произойти на уровне сборных? Можно ли сегодня сопоставить уровень финансовых возможностей АПОЭЛ а и «Порту», да и «Зенита» тоже? Уровень конкурентоспособности кипрского чемпионата с португальским и российским, да и мегаполис вроде Москвы или Лиссабона с маленьким островком?
В футбол играют, даже если для этого есть несколько квадратных метров. Футбол стал всеобъемлющим, вошел в сознание любого человека, который понимает, что это не просто игра, а нечто большее. И каждый человек из каждой страны должен понимать, что ему даются равные стартовые возможности: даже изначально считаясь аутсайдером, он может добиться победы. 24 участника финальной стадии Евро, как и принципы финансового Fair Play, которые из года в год внедряет Платини, ведут именно к этому.
Думаю, и на моем веку, не говоря о вашем, мы увидим еще не одну эволюцию, а то и революцию в футболе. Технический прогресс так же не имеет границ, как, к сожалению, и человеческая подлость и глупость. И футбол еще преподнесет нам вещи, которых мы пока не можем себе даже представить. А
