«Телеграмма министра-председателя… во всей своей первой части является сплошной ложью. Не я послал… Владимира Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра- председателя… Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу отечества.
Русские люди, великая родина наша умирает!
Близок час кончины.
Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского Генерального штаба, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей родины.
Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ — путем победы над врагами — до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни…
27 августа 1917 года
Генерал Корнилов»63.
Опубликовав данное объявление войны, Корнилов дал указание продолжить движение войск по железной дороге на Петроград. Какое-то время уверенность генерала в том, что 3-й корпус последует за своими командирами, как будто оправдывалась. 27 августа части Дикой дивизии погрузились в эшелоны, направившиеся к столице. На следующее утро передовой отряд дивизии подошел к Вырице; Уссурийская конная дивизия достигла Пскова и продолжала идти на Нарву — Ямбург; 1-я Донская казачья дивизия двигалась от Пскова и приблизилась к Луге64.
Значительная часть высшего начальствующего состава быстро оповестила о своей лояльности Корнилову. Так поступили главнокомандующие Северным и Западным фронтами генералы Клембовский и Валуев, заместитель главнокомандующего Румынским фронтом генерал Щербатов, главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин. Последний телеграфировал Керенскому:
«16 июля на совещании с членами Временного правительства я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена… Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста главковерха. Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом совести довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду»65.
Главный комитет Союза офицеров разослал телеграммы всем штабам армии и флота, заявляя, что Временное правительство «не может дальше оставаться во главе России», и призывая всех офицеров быть «твердыми и непоколебимыми» в поддержке Корнилова66.
28 августа в преддверии победы Корнилова цены на акции на петроградской фондовой бирже резко подскочили. Многим правительственным чиновникам положение Керенского казалось безнадежным. Характерной для циркулировавших в то время тревожных сообщений явилась телеграмма, полученная Терещенко от представителя министерства иностранных дел в Могилеве князя Григория Трубецкого. Он докладывал: «Трезво оценивая положение, приходится признать, что весь командный состав, подавляющее большинство офицерского состава и лучшие строевые части армии пойдут за Корниловым. На его сторону встанет в тылу все казачество, большинство военных училищ, а также лучшие строевые части. К физической силе следует присоединить превосходство военной организации над слабостью правительственных организмов… В большинстве же народной и городской массы, притупившейся ко всему, — равнодушие, которое подчиняется удару хлыста»67.
Последующие события покажут, насколько ошибочной была данная оценка ситуации. Почти с самого начала корниловского кризиса социалистические руководители, знавшие лучше настроения масс, были уверены, что силы, нацелившиеся на создание военной диктатуры, непременно получат отпор68. Возможно даже, вспоминает Суханов, что некоторым политическим лидерам, тесно связанным с рабочими и солдатами, сообщение о наступлении Корнилова принесло некоторое чувство «облегчения… возбуждения, подъема и какую-то радость какого-то освобождения». Появилась надежда, что «демократия может воспрянуть и революция может быстро выйти на свой законный, давно утерянный путь»69. Однако Керенский едва ли разделял подобные чувства. В то время когда боевые колонны Корнилова, ведомые Крымовым, казалось, взяли Петроград в клещи, когда силы правых и левых изготовились для фронтального удара, премьер- министр наконец уяснил всю глубину собственной изоляции. Оказавшийся между двух огней и ожидая репрессий, кто бы ни победил, Керенский впал в отчаяние. Керенскому показалось, что его политическая карьера подошла к концу.
1 Тигкоva-Williams Ariadna. From Library to Brest-Litovsk: The First Year of the Russian Revolution. London, 1919, p. 167.
2 Государственное совещание. Ред. Покровский М.II. и Яковлев Ю.А. М. — Л., 1930, с. 308.
3 «Известия», 13 августа.
4 Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 — февраль 1918, М., 1958, с. 7–9.
5 Владимирова В. Революция 1917 года, т. 4, с. 35.
6 Мартынов Е.И. Указ. соч., с. 64.
7 Расстригин А.Ф. Революционные комитеты августовского кризиса 1917 г. (диссертация). Л., 1969, с. 90.
8 Революционное движение в России в августе 1917 г., с. 20, 379–380.
9 Там же, с. 392.
1 °Cуханов Н. Записки о революции. Берлин, Петербург и Москва. 1922–1923, т. 5, с. 155–156; Владимирова В. Революция 1917 года. Л., т. 4, с. 45.
11 Суханов П.Указ. соч., т. 5, с. 156.
12 Владимирова В. Революция 1917 года, т. 4, с. 45.
13 Государственное совещание, с. 133.
14 Там же, с. 74–76.
15 Там же, с. 112–117.
16 Впоследствии эту платформу назвали «Программой 14 августа».
17 Относительно различий между декларацией Временного правительства от 8 июля и более консервативной программой от 14 августа см.: Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г., с. 88.
18 Государственное совещание, с. 4.
19 Милюков П.П. История второй русской революции. София, 1921 — т. 1, вып. 2, с. 127–128.
20 «Новое время», 13 августа.
21 Владимирова В. Контрреволюция в 1917 г. с. 84.
22 Верховский А.И. Россия на Голгофе. Петроград, 1918, с. 107.
23 Милюков П.Н. История второй русской революции, т. I, вып. 2, с. 174, 183.
24 «Последние новости», 20 января 1937 г.; «Вопросы истории», 1964, № 4, с.
25 white J.D. The Kornilov Affair…, p. 200.
26 Гиппиус 3. Синяя книга. Петербургский дневник, 1914–1918 гг. Бел- град, 1919, с. I74.
27 Рижская катастрофа быстро превратилась в русской прессе в источник споров и разногласий, отчасти потому, что произошла неожиданно. Генералы, сразу же поддержанные либералами и консерваторами, утверждали, что поражение это еще одно свидетельство парящего в вооруженных силах хаоса. По-видимому, в то время данную точку зрения разделял и Керенский. Левые, с другой стороны, как видно, полагали, что Генеральный штаб преднамеренно не позаботился об обороне Риги, чтобы тем самым подкрепить фактами свои требования относительно репрессивных мер.
