больших проблем, если захочет драться.
– Ты мне льстишь, Альбус, – засмеялся Гарри. – Право слово, пусть по магической силе я не уступаю тебе и Марволо, но у меня почти нет боевого опыта, так что в сражении я не продержался бы долго. Впрочем, нам с тобой обязательно нужно поговорить прямо сейчас.
Дамблдор посмотрел на него поверх очков и кивнул Минерве.
– Иди, – повторил он. Женщина поколебалась еще мгновение, но сейчас в школьных коридорах она была нужнее. Профессор решительно покинула кабинет.
– Итак, Най, прежде чем мы поговорим, хотелось бы знать, в порядке ли Гарри Поттер?
Обращение прозвучало уверенно, совсем без вопросительных интонаций. Альбус узнал своего собеседника.
– Гарри Поттера больше нет, – спокойно ответил ему старый друг.
Сердце обожгло болью. О как же Альбус надеялся никогда не услышать этих слов. Он всегда думал, что не доживет до того дня, когда Волдеморт убьет мальчика. Певерелл сидел в кресле расслаблено, должно быть, действительно не собирался предпринимать что-то решительное и верил в то, что сам Альбус сохранит благоразумие. Дамблдору совсем не хотелось сохранять благоразумие. Вспомнилось вдруг, как много лет назад, когда он и Най еще не были хорошо знакомы, Певерелл послал к черту аврорат и министерство, чтобы защитить Марволо Мракса. Сейчас Альбусу тоже хотелось забыть о долге, о всеобщем благе, о защите детей ради своего мальчика, но Гарри Поттер уже был мертв, и Дамблдор ничем не мог ему помочь. Альбус не понимал, зачем Най вообще пришел поговорить. Хочет отвлечь директора школы от сражения, позволить Пожирателям захватить Хогвартс?
– Никогда бы не подумал, что ты можешь быть столь бессердечен, – холодно высказался Дамблдор. Еще теплилась слабая вера, что Найджелус соврал. Гарри был их единственной надеждой и самым славным молодым человеком на свете. Что бы там директор не говорил мальчику ранее, директор, как и Волдеморт, верил в пророчество.
– Вспомни, Альбус, – мирно предложил ему Певерелл. – Я никогда не был ни особо добр, ни достаточно милосерден. Мною движет эгоизм. Мне нужно позаботиться о моих близких. А самый близкий для меня человек это Марволо.
– Но ты никогда не был убийцей.
– При этом не возражал, если от моих противников избавлялся кто-то другой.
Директор кивнул, раздумывая.
– Любовь удивительная вещь, все же. Она может служить как источником блага, так и зла, – пробормотал он, усаживаясь за стол. – Сам знаешь, Марволо Мракс никогда не нравился мне, однако любовь к тебе облагораживала и направляла его мятущийся разум в благое русло. Он мог стать великим политиком или ученым. Однако эта же любовь свела его с ума, сделав злобным чудовищем.
– Я не знаю, где ошибся и что пошло не так, – покачал головой Най. – Я действительно старался воспитать его добрым и любящим человеком. Но почему-то вся его страсть, вся способность любить оказались направленными в мою сторону. Когда меня не стало, даже друзья потеряли для него всякую ценность.
– Думаю, с ним с самого начала что-то было не так, – отозвался Альбус. – Семья Мракс никогда не славилась своим здравомыслием.
Они немного помолчали. Гарри обдумывал, что следует сказать дальше. Он надеялся, что Альбус хоть на пару мгновений, но поверил его лжи о том, что второй, младший Гарри уже мертв. Нельзя было позволить остаткам Ордена броситься на его поиски после победы Волдеморта. С другой стороны, Альбус был слишком умен. Гарри не собирался рассказывать ему всего, но Дамблдор вполне мог восстановить полную картину по крупицам. Однако капелька лжи, капелька правды, в таком коктейле будет трудно сориентироваться даже великому Альбусу.
– К слову, о Марволо, – вспомнил вдруг Поттер. – Почему вы показывали ложные воспоминания о нем? Ведь никогда не приносили ему в приют письмо из Хогвартса. Да и его последняя встреча с Морфином вряд ли была такой, как вы показали.
– Откуда ты знаешь? Проверял воспоминания Гарри, перед тем как убить его? – сердито поинтересовался директор.
– Брось, Альбус, все еще не понял?
– Не понял чего?
Гарри сердито посмотрел на директора.
– Сначала ответь на вопрос. Почему солгал?
Дамблдор потер бороду, прежде чем вздохнуть. Перед ним был враг, но сильный и опасный. Ная Альбус никогда не понимал до конца: слишком много в старом приятеле было намешано как привлекательного, так и отвратительного. Толерантность к магглам, благотворительность, более чем мирная профессия, дружелюбие и полная самоотдача в отношениях с близкими стояли против высокомерия, беспорядочной половой жизни, приступов непонятной злости и упрямства. Но это делало Певерелла только более сложным противником. Дамблдор не знал, чего ожидать от него. Хотелось просто спросить, зачем он вообще пришел сюда и стал о чем-то спрашивать. Потому что Най любил действовать. Долгие разговоры и раздумья никогда не были частью его стиля. Знает ли об этом разговоре Волдеморт?
– Гарри очень добрый мальчик, сострадательный и милосердный, – наконец сказал Альбус. – Я видел ребят добрее его, видел детей храбрее его. Но никогда не видел такого невероятного сочетания внутреннего благородства, любви и решительности. Гарри потрясающий человек… Он мог вырасти бесподобным. Пусть не таким сильным волшебником, как ты или я, или Том, но его душевные качества нельзя ставить в один ряд с нашими. Вы совершили величайший грех, убив его.
– Мне приятно слышать такие комплименты, – задумчиво улыбнулся Поттер. – Но Гарри никак не мог вырасти потрясающим. Делаю вывод из личного опыта. Впрочем, я понял, что ты хотел сказать: если бы мальчик знал, что Волдеморт способен кого-то любить, сражаться против него для Гарри стало бы в разы сложнее.
– Мне не хотелось, чтобы он начал думать о том, что кто-то будет тосковать о Томе после его смерти, –
