Пролог
БОЛЬШЕВИКИ И ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ПЕТРОГРАДЕ
Для того чтобы понять, как эволюционировала партия большевиков в Петрограде в первый год Советской власти и какие факторы повлияли на становление авторитарной однопартийной политической системы, необходимо принять во внимание как результаты Февральской революции, свергнувшей царя, так и, даже в большей степени, характер и состав большевистской партии в 1917 г. и динамику Октябрьской революции, приведшей ее к власти.
Февральская революция 1917 г., выросшая из политической и экономической нестабильности, технологической отсталости и глубоких социальных противоречий довоенной России, усугубленных серьезными просчетами в управлении страной в военный период, чередой военных поражений, разладом экономики и небывалыми скандалами, окружавшими царскую семью, привела к созданию в России двух потенциальных правительств. Одно — это официально признанное Временное правительство, состоявшее вначале преимущественно из известных либералов, которых в апреле сменила непрочная коалиция из либералов (представленных, главным образом, конституционными демократами, или кадетами) и умеренных социалистов (из числа социал-демократической, или меньшевистской, партии и аграрной партии социалистов-революционеров, или эсеров). Второе правительство — Советское — изначально было представлено созданным в ходе Февральской революции Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов и, с середины лета, Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом (ВЦИК) Советов рабочих и солдатских депутатов и Центральным Исполнительным Комитетом Советов крестьянских депутатов. Созданные на общероссийских съездах, представлявших охватившую всю страну сеть городских и сельских советов, эти национальные советские органы политически были сильнее, чем Временное правительство, — в силу того, что пользовались гораздо большей и непрерывно растущей поддержкой рабочих, крестьян, солдат и матросов.
Находясь под контролем умеренных социалистов, высшие исполнительные органы Советов признавали законную власть Временного правительства и, с некоторыми оговорками, поддерживали его курс на отсрочку серьезных политических, экономических и социальных реформ и на созыв Учредительного собрания, в интересах сохранения партнерства с либералами. Участие либералов в правительстве, по их мнению, было необходимо для обеспечения безопасности и целостности России в условиях войны. Однако, по мере роста народного недовольства результатами Февральской революции весной и летом 1917 г., находившиеся под контролем умеренных социалистов советские органы начинают испытывать все более сильное давление со стороны революционных масс Петрограда, призывавших их взять власть в свои руки. События покажут, что высвободившиеся в ходе Февральской революции глубинные социальные силы уже невозможно было ни повернуть вспять, ни остановить, и что на их уровне Советы виделись как признак и, одновременно, двигатель социального прогресса.
Практически единственным среди главных политических деятелей России, кто инстинктивно чувствовал это, был основатель и глава партии большевиков Владимир Ильич Ленин. С самого начала мировой войны он был уверен, что она неизбежно приведет к социалистическим революциям во всех воюющих странах. В момент свержения царизма Ленин находился в Швейцарии. Вернувшись в начале апреля в Петроград, он призвал к немедленному осуществлению второй, «социалистической», революции в России. И хотя чуть позже, ознакомившись с ситуацией и преобладающими настроениями (идея немедленного революционного выступления не встретила активной поддержки даже среди большевистского руководства), Ленин отказался от нее как от первоочередной задачи, его исторически важной заслугой было то, что он ориентировал большевистскую партию на подготовку смещения Временного правительства левым «Советским» правительством, как только момент для этого назреет.
Однако, оценивая роль Ленина в Октябрьской революции, нельзя забывать, что большую часть времени в период с февраля по октябрь 1917 г. он провел за границей или в глубоком подполье, то есть вне регулярной и непосредственной связи с коллегами в России. Тем временем, в руководстве партии большевиков сложились три группировки. Левая, возглавляемая Лениным и Львом Троцким, объединила лидеров, для которых установление в России революционной Советской власти было не столько самоцелью, сколько толчком к мировой социалистической революции. В центре оказались лидеры, зачастую довольно разномыслящие, чьи взгляды на развитие русской революции были подвержены колебаниям, в зависимости от прочтения ими ситуации. И, наконец, на правом фланге сложилась весьма влиятельная группировка гораздо более умеренных партийных лидеров во главе' с Львом Каменевым, в состав которой входили Григорий Зиновьев, Владимир Милютин, Алексей Рыков и Виктор Ногин (все — члены Центрального Комитета партии), а также Анатолий Луначарский. Численность и влияние последней значительно выросли после Шестого съезда РСДРП (б), состоявшегося в конце июля, когда к большевикам присоединились такие влиятельные представители левых меньшевиков, как Юрий Ларин, Соломон Лозовский и известный профсоюзный деятель, историк и теоретик марксизма и гуманист Давид Рязанов. Умеренные скептически относились к вероятности скорых и успешных социалистических революций на Западе. Во второй половине лета и осенью 1917 г. они рассматривали переход власти к Советам как средство сплочения всей левосоциалистических партий и групп для создания временного, исключительно социалистического коалиционного правительства, способного начать переговоры о мире и подготовить условия для проведения глубоких социальных реформ Учредительным собранием. В отсутствие Ленина, взгляды именно этой группировки определили в значительной мере публичную политическую платформу большевиков.
Следует также подчеркнуть, что события зачастую развивались так стремительно, что у ЦК большевиков просто не было возможности советоваться с Лениным по всем вопросам, и он был вынужден принимать решения самостоятельно. Сверх того, й структурно подчиненные партийные органы часто оказывались в ситуации, когда им приходилось реагировать на меняющиеся реалии без руководящих указаний сверху или даже вопреки им. Кроме того, в 1917 г. двери в партию были широко открыты, и РСДРП (б) превратилась в массовую партию. Но еще большее значение имело то, что программы и тактика большевиков в 1917 г. вырабатывались с учетом мнений и настроений рядовых членов партии и отражали, таким образом, чаяния народных масс.
Между тем, революция в массах — в среде фабричных рабочих, солдат, матросов и крестьян — имела свою собственную динамику, причем настолько сильную, что временами большевики следовали за своими потенциальными избирателями, а не наоборот. Например, 1 июля ЦК, под влиянием умеренных большевиков, принял и разослал региональным комитетам партии директиву с указанием начать самые энергичные приготовления к скорейшему проведению левого социалистического конгресса, направленного на объединение всех элементов демократии, включая профсоюзных лидеров и представителей интернационалистических фракций тех организаций, которые еще не успели порвать с «оборонцами» (таких, как левые эсеры и меньшевики-интернационалисты (1)). Одновременно региональным комитетам было поручено готовиться к выборам в Учредительное собрание (2). Однако всего два дня спустя радикальные элементы Петербургского комитета и Военной организации большевиков, отвечая чаяниям воинственно настроенных столичных масс, сыграли ключевую роль в организации неудачного Июльского восстания — против воли как умеренных большевиков, так и Ленина и его единомышленников.
Итогом Июльского восстания стало (во всяком случае, на первый взгляд) сокрушительное поражение большевиков. Даже большинство умеренных социалистов обернулось против них. Ленин был вынужден скрыться из столицы, многие большевики были арестованы, рост партии прекратился, а приготовления к левому социалистическому конгрессу были отложены на неопределенный срок. С другой стороны, яростные атаки на большевиков имели неожиданный эффект: они способствовали дальнейшей радикализации и усилению левых фракций внутри умеренно-социалистического лагеря, таких как левые эсеры и меньшевики-интернационалисты. Это, в свою очередь, вновь пробудило стремление большинства ЦК (но не Ленина) к созданию единого левосоциалистического блока, и с этой целью в середине июля «интернационалисты» из других партий были приглашены участвовать, с совещательным голосом, в намеченном на конец месяца общенациональном съезде партии большевиков. На самом деле, на местах
