Вдруг изогнутые стены повернулись на девяносто градусов. Каланча оказался замурованным в нише, похожей на гроб.
Его накрыл приступ клаустрофобии. Дыхание отдавалось эхом в ушах. Луч фонаря упирался в глухой камень...
Сверху что-то зажурчало. Каланча похолодел от ужаса.
— Джек...
Тем временем Уэст разглядывал три чугунных рычага рядом с китайским иероглифом: ни на одном из них не было никаких знаков. Абсолютно голая поверхность.
— Джек... — послышался голос Каланчи. — Что бы ты ни собирался сделать, пожалуйста, делай это скорее.
— Дави на нижний, — сказал Волшебник. — Ну же!
Джек дернул нижний рычаг.
В следующее мгновение — нет, в то же самое — стены ловушки, пленившей Каланчу, повернулись еще на девяносто градусов, и израильтянин увидел новое помещение: каменный зал кубической формы.
Он тут же выскочил из смертоносного проема:
— Уф, спасибо, ребята! По гроб жизни... Сабля, твоя очередь!
Уэст повернулся к Волшебнику:
— Как ты догадался?
— Благодаря одному знаменитому высказыванию Лао-Цзы. «Рассуждая, будь проще. Конфликтуя, будь щедрым и справедливым. Присматривая жилище, выбирай то, что ближе к земле». Поскольку сверху изображен иероглиф, обозначающий жилище, я нажал на рычаг, который ближе всего к земле.
— Однако!
Не забыв и о Сабле, Уэст, Волшебник и Космос прошли под аркой верхнего проема, заботливо обезвреженного цементом.
ДЫРЧАТЫЙ ТУННЕЛЬ
Обе группы оказались в абсолютно одинаковых квадратных залах.
По углам каждого помещения стояли большие, мастерски проработанные терракотовые стражи. В верхнем зале их рты были зацементированы, в нижнем — зияли темнотой.
— Держись подальше от статуй,— предупредил Волшебник.
В глубине каждого помещения виднелся вход в узкий туннель, расположенный на уровне пола. Дальше можно было попасть лишь по этой тесной трубе.
Уэст заглянул в свой туннель: метров сто, а может, и больше. Пол изобиловал дырами величиной с бильярдные лузы. Каждая была зацементирована.
— Дыры с копьями, — сказал Волшебник. — Каланча!
— У нас тут туннель. Длинный и очень узкий. Похоже, нам придется ползти на животе. Пол испещрен дырами.
— Осторожнее с ними, — предупредил Уэст. — Копья!
На этот раз Джек увидел один-единственный рычаг, который можно было повернуть вверх или вниз, и два иероглифа:
— Гениальность, — произнес Волшебник. — Это значит «гениальность».
Над рычагом было высечено красивое дерево, а под ним — крохотное зернышко.
— А... — кивнул Волшебник. — «Зреть истину в зерне — вот гениальность!». Еще одно изречение Лао-Цзы. Поверни рычаг вниз, Джек.
Уэст так и сделал.
—Все в порядке, Каланча! — сообщил Волшебник по переговорному устройству. — Полагаю, ты в безопасности.
— «Полагаю»?! — нахмурился Сабля, глядя на Каланчу. — Что-то мне все это не нравится.
—Это испытание на доверие. Лично мне не нравится, что ты не доверяешь нашему другу.
Сабля пристально посмотрел на Каланчу:
— Насколько мне известно, этим ценником на лбу ты обязан самому Старому Мастеру.
Каланчу захлестнуло ледяное воспоминание. Старым Мастером называли легендарного генерала Мордечава Муниха, бывшего главу МОССАДА. Поговаривали, что даже теперь, находясь в отставке, он остается одной из наиболее влиятельных фигур в организации: кукловодом, дергающим за ниточки руководителей-марионеток.
—Шестнадцать миллионов долларов... — протянул Сабля. — Не уверен, что за кого-то предлагали больше. Старый Мастер тебя ценит...
—Преданность твоего брата для меня важнее преданности МОССАДА.
—Может, поэтому вы и сдружились. Мой брат слишком часто думает сердцем, а не мозгами, что есть проявление слабости и глупости. Посмотри, куда это тебя завело.
Каланча подумал о Винни Пухе, оставшемся в «прихожей».
— Я костьми лягу за твоего брата, потому что я в него верю. В отличие от тебя. Старший сын шейха, ты вообще во что-нибудь веришь?
Сабля не ответил.
Каланча покачал головой и влез в узкий туннель.
В трубе было тесно донельзя. Израильтянин задевал плечами холодные влажные стены.
Проползая над первой дырой, он затаил дыхание.
Но ничего не случилось.
Вскоре Каланча и Сабля оказались наверху длинного, уходящего вниз коридора.
Позади них, над выходом из туннеля, находился рычаг — вроде того, на который нажал Уэст. Рядом темнел иероглиф, обозначающий «знание».
Над рычагом было изображено ухо, под ним — глаз.
Каланча связался с Волшебником и Уэстом.
— Правильный вариант — ухо, — произнес Волшебник. — Поскольку ты следуешь по пути Ученика, твои загадки придуманы Конфуцием, самым талантливым и преданным учеником Лао-Цзы. Конфуций сказал: «Я слышу — и, значит, я знаю. Я вижу — и, значит, я понимаю». Следовательно, знание — это слух... Ну а мы пока не нуждаемся в твоей помощи. Спасибо цементникам Мао.
ВЕЛИКИЙ КОРИДОР ВОИНОВ
Через несколько минут группа Уэста выбралась из туннеля. Как и Сабля с Каланчой, они оказались наверху великолепного наклонного коридора.
Он был воистину восхитителен: эти высокие ступенчатые потолки, эти двухметровые, вооруженные чем-то статуи вдоль величественных стен.
Коридор, казалось, тянется вниз метров на тридцать — а потом заканчивается, но не лестницей, а смертоносным обрывом. Пол был влажным и скользким. Между статуями висели лампы людей Мао, напоминающие тусклые посадочные огни.
Вдруг Уэст расслышал вдалеке какие-то звуки.
Голоса!
И лучи фонарей!
Это был полковник Мао сотоварищи, поставленные в тупик четвертой ловушкой. Попались, голубчики!
Уэст и Космос вглядывались во тьму наполненную голосами.
Не говоря ни слова, американец достал гранату с желтой полоской.
— И что же в этой красавице? — поинтересовался Уэст.
