статья под названием «Всем ребятам пример», помещенная на третьей странице. Как только Ягодкин начал ее читать, он подумал, что еще не пошел за молоком, а лежит на кровати и видит воскресный сон. То есть он был уверен в этом! Потому что он читал не про что-нибудь, а про свой собственный шестой «В» класс шестидесятой школы. И то, что он читал, было так непохоже на то, что есть на самом деле, что получало объяснение только в том случае, если это сон. То есть если это сон, то все было правильно. И Петя уже с интересом читал про Пенкина, который оказывался во сне самым первым отличником шестого «В» класса.
Но тут у Ягодкина вдруг обнаружились сильные сомнения. Он вспомнил совершенно ясно, как встал, поплескался в ванной, оделся, как мама дала ему шестнадцать копеек и пустую бутылку и как он вышел из подъезда…
Тут мимо Пети пробежали Галя Кудрявцева с летной сумкой через плечо и Оля Замошина с авоськой в руках.
Петя крикнул:
— Оля! Здесь есть про Пенкина статья!
— В газете? — спокойно спросила Оля.
— Да…
— Наконец-то поместили, — сказала Оля и скрылась в магазине.
Теперь Петя снова понял, что все это ему снится, и поэтому уже совсем не удивился, когда Оля, выйдя из магазина с полной авоськой, на ходу бросила Гале:
— Очень полезно, что такая статья появилась!
И спросила:
— Где тут написано?
Оля подошла к газете и начала читать. И Галя — тоже. Оля читала и читала, и перечитывала, ничего не говоря, потом обернулась и сказала Гале Кудрявцевой и Пете Ягодкину:
— Бежим к Корягину.
И они побежали.
Сновидения кончились.
По дороге Оля подбежала к киоску «Союзпечати» и попросила сегодняшний номер газеты «Пионерский галстук». Но газеты уже не было в продаже, потому что, сказал молодой газетчик, какой-то остроносый молодой человек в очках еще час назад скупил все номера.
Корягин собирался на лыжную вылазку, но Оля потребовала, чтобы он бежал читать газету.
Все вчетвером они добежали до угла, и Корягин прочел статью.
— Да-а, история, — сказал он. — Как же это могло произойти?
— Это произошло потому, — отчеканила Оля, — что его не исключили из школы на прошлой неделе. Я предупреждала. Теперь началось вранье во всесоюзном масштабе.
— А это хорошо: доска зеленая, — вдруг произнес молчавший все это время Петя Ягодкин.
Но Оля так шуганула его, что он живо направился за молоком.
Корягин, Оля и Галя Кудрявцева принялись спорить.
Они спорили долго.
Ягодкин успел сдать пустую бутылку, прочесть объявление про кефир, выбить чек и получить молоко. Петя Ягодкин успел выйти на улицу и прочесть объявление, что в связи с отъездом продается хороший дубовый стол и шкаф в приличном состоянии.
А Корягин, Оля и Галя Кудрявцева все еще спорили.
Наконец, они заметили Ягодкина.
— Пряник! — сказала Кудрявцева. — Надо собрать все звено по цепочке. Я всех обзвоню, у кого есть телефон, а ты обегай всех, у кого нет телефона.
— Он не обегает, — сказала Оля.
— Почему это я не обегаю? — обиделся Ягодкин. — Обязательно обегаю.
— Да он обчитается по дороге! — сказала Оля.
— Ягодкин! Собери звено по цепочке! — приказала звеньевая Кудрявцева.
— Есть собрать звено по цепочке, — вытянулся Ягодкин и отсалютовал свободной от молока рукой. — А куда их собрать?
— Мы соберемся в парке Калинина. У старого дуба. Ровно в час, — сказала Галя.
— Есть ровно в час, у старого дуба, — повторил Ягодкин и побежал.
И Галя побежала — звонить по телефону.
— Теперь идем к Пенкину! — сказала Оля Корягину.
И они зашагали по улице.
Глава девятая. Побег
Илья Дмитриевич Пенкин и в воскресенье не отдыхал.
Держа в одной руке стопку белых карточек, перевязанных веревочкой, в другой — завтрак, перевязанный ниточкой, он отправлялся в библиотеку.
Там он работал над диссертацией. Тема, которой вот уже целый год занимался Илья Дмитриевич, представляла исключительный интерес для науки. Диссертация была посвящена вопросам воспитания школьника в семье. Поэтому-то Илья Дмитриевич работал не покладая рук и в воскресенья.
Вот и сегодня рано проснувшийся Гена услышал голоса в коридоре — мама-Пенкина провожала Пенкина-папу.
— Только не переутомляйся, Илья, — говорил мамин голос. — Ты совершенно не щадишь себя!
— Не тревожься. Соня, — отвечал голос Пенкина-папы. — Я превосходно себя чувствую. Мне удалось раскопать уникальные материалы из архива великого Песталоцци!
— А где ты будешь сегодня обедать? — волновался мамин голос.
— Я извлеку из шкатулки, с твоего разрешения, — отвечал папин голос, — два рубля и отлично пообедаю в библиотеке. Там есть диетический зал на втором этаже. Открываются такие горизонты — ты не представляешь себе! Надо работать и работать. Как далеко за эти годы шагнула педагогическая мысль! Совершенно не вижу Геннадия. Поцелуй его, пожалуйста. Как его школьные успехи?
— Все в порядке! Не волнуйся!
Звякнул замок, заскрипела, а потом скрипнула дверь, и голоса стали спускаться по лестнице.
Гена хотел было снова заснуть, но это оказалось не так просто.
А заснуть очень стоило! Во сне было море в мелких жмуринках солнца и парусники перегоняли друг друга. На одном из них стоял Гена в белом морском кителе с подзорной трубой в руках и разглядывал далекий берег. Гена любил дальние моря и далекие страны, которые он никогда не видел, но о которых много читал. Дальние моря были в книгах, в альбоме с марками и во сне, а на самом деле был дневник с замечанием и двойкой. Дневник находился пока у Кудрявцевой, но завтра, самое позднее послезавтра мама увидит дневник и тогда…
Как хорошо было бы вернуться в море, на парусник, нестись по строптивым волнам к незнакомому городу, но для этого надо было заснуть, а попробуй засни, если на душе скребут кошки!
Гена попробовал повернуться к стене и зажмурить глаза. Но кошки делали свое дело. На стене не было никакого моря. На стене висело расписание уроков, из которого было ясно, что с понедельника все
