столкнул в Сырдарью скалу, преградил путь воде, и она устремилась на поля и в сады. В трудное военное время подвиг этот, уже не в поэтичном, не в образном, а в самом прямом смысле довелось повторить людям Узбекистана — обычным колхозникам, рабочим, инженерам. ГЭС должна была дать энергию и воду уже строящемуся комбинату.
В Беговате и на Фархаде руководили строительством самые сильные работники: Ш. Ч. Айтметов, М. 3. Мирзаахмедов, Т. Л. Чернов, А. А. Саркисов, В. Г. Мирзабеков, А. Н. Аскоченский, — на каждого Юсупов мог положиться как на самого себя, и все же сначала, когда выбирали площадку (в дождь, в бездорожье Юсупов в ватнике, ушанке вместе со всеми вытаскивал из грязи свой «бьюик»), и до торжественного пуска доменной печи, прокатного стана «300», обводного канала все пути первого секретаря ЦК пролегали через комбинат и ГЭС.
Строительство их было нелегким, но, когда оцениваешь его с вершины минувшего тридцатилетия, когда отходят на задний план трудности, неурядицы, бытовые неудобства, угнетавшие даже люден весьма нетребовательных к комфорту (странно и слово-то это употреблять, когда вспоминаешь о землянках, каждая — на сорок человек, о пронизывающих насквозь, так что ватная телогрейка только по названию оставалась таковой, диких беговатских ветрах), — видишь, как значительно в историческом аспекте было это дело и для республики, и для всей страны. Был дан металл, дан электрический ток. Бомбы и мины, которые сокрушали фашистские укрепления на Висле и на Зееловских высотах под Берлином, были отлиты и из узбекистанского металла. Это достойно оценено. Это не будет забыто. Но это все же ушло в историю. Остался опыт, который в других условиях родиться не смог бы; чего стоит, к примеру, возрожденная в колоссальных масштабах в Беговате узбекская народная практика применения сводчатых перекрытий, порожденная отсутствием строительного леса. Кстати, поражающие своими размерами сводчатые потолки в цехах натолкнули Юсупова на мысль о строительстве того самого театра имени Мукими, о котором уже упоминалось. Здание это знаменито не только как памятник народному оптимизму, его вере в победу. Оно замечательно и с архитектурной, строительной точки зрения, особенно — ребристые своды в зале, под которыми сразу ощущаешь очарование Востока. Можно ли не упомянуть, что театр был возведен за три месяца под руководством тех же инженеров, которые строили беговатский комбинат, что в ноябре 1943 года были сданы в эксплуатацию кузнечный, котельный, компрессорный, ремонтный цехи, железнодорожная ветка к металлозаводу и одновременно — здание театра, в котором Юсупов открыл торжественное собрание, посвященное XXVI годовщине революции. В зале, среди лучших людей республики, среди фронтовых героев, строителей сидели и первые узбеки-металлурги; восемьсот человек из Узбекистана, по преимуществу — колхозники, обучились на уральских заводах у русских мастеров мартеновскому и прокатному делу. Несколько месяцев спустя А. Серов и X. Ганиев дали первую плавку узбекского металла.
Беговат и Фархад были копилкой опыта, кузницей кадров. Зоркий глаз, чуткая душа, ум, способный к широким обобщениям, видели за ворохом фактов, героических и будничных, возвышенных и прозаично грубых, явления непреходящей ценности, черты будущего. Тогда молодой летами, но опытный партийный работник, писатель и журналист Шараф Рашидович Рашидов, участвуя в стройке, создавал — именно так, потому что картины жизни, образы рождаются в душе гораздо раньше, чем писатель садится за стол, — роман, названный кратко и точно — «Могучая волна». Он показал тружеников тыла, которые по праву стояли в едином, осененном знаменем общей великой победы почетном строю рядом с узбеками- фронтовиками.
Не один отряд проводил в бой Юсупов. Он напоминал им:
— Вы идете в армию не для того, чтобы помаршировать; вы идете, как говорят узбеки, «баш кесишга» — головы рубить врагу, вы идете кровь пускать из него. Некоторые скажут: культурно ли так выражаться? Да, утверждаю, что так культурно, потому что высшая справедливость, подлинная человечность, истинный гуманизм и культура — судьба их зависит от того, сумеем ли мы отрубить голову фашистскому зверю.
Части, сформированные в Узбекистане, защищали столицу СССР — 1753 воина-узбека награждены медалью «За оборону Москвы». В рядах прославленной Панфиловской дивизии сражалось 180 питомцев военного училища имени В. И. Ленина.
В 1941 году в холодном, с заколоченными окнами здании Эрмитажа под председательством академика Орбели проходила научная сессия, посвященная 500-летию великого узбекского поэта Алишера Навои. Вокруг знаменитого хранилища произведений мирового искусства лежали мешки с песком. Сюда тоже долетали фашистские снаряды с Пулковских высот, а там, на передовой, в мерзлом окопе, сын Ферганы Каюм Рахманов, прежде чем пойти в бой, в котором ему суждено было пасть, писал: «Когда фашисты ворвались в Советскую страну, я почувствовал, как задрожала Ферганская долина, и каждый, в ком билось честное сердце узбека, сказал себе: «Иди вперед, останови врага, защити свои дом, свою семью».
Без Москвы, без Ленинграда, без Советской России нет свободного Узбекистана…»
Не сбылись злорадные пророчества той же, к примеру, английской «Дейли мейл», утверждавшей в канун гитлеровского нападении на Советский Союз, что СССР, «состоящий из громадного количества разнородных стран, может рассыпаться на куски при столкновении с военной обстановкой».
«Тяжкий млат, дробя стекло, кует булат…» Юсупов сказал об этом по-своему: «Удар молотка разбивает орех, а меч от ударов делается лучше. Так и дружба наших народов стала за время тяжелых испытаний только прочней».
Впоследствии, оценивая значение победы в Отчетном докладе ЦК X съезду КП(б) Узбекистана, Юсупов подчеркнул как важнейший итог ее то, что «стойкость и организованность, которые проявил узбекский народ в Великой Отечественной войне, являются прямым результатом, замечательными плодами воспитательной работы нашей партии, ее справедливой национальной политики».
Явление, воплотившееся в миллионах людских поступков — и повседневных, и равных подвигам. Туйчи Эрджигитов, узбекский парень, под Волховом грудью лег на вражеский пулемет, чтоб спасти русских товарищей, чтоб спасти город Ленина. Усман-ата, отец погибшего солдата Умарджана, отправился добровольцем в ту же воинскую часть, стал снайпером. На его счету было пятьдесят три убитых им врага. Легендарный партизанский командир Мамадали Топывалдыев — именем его названа деревня в Белоруссии — возглавлял отряд, в котором сражались бойцы двенадцати национальностей.
Советские годы воспитали этих и многих других узбеков, сделали их интернационалистами, привили чувство гордости за принадлежность к единому советскому народу. Немалая заслуга и политической, воспитательной работы, которую партия осуществляла уже в дни войны. Это и те проверенные жизнью формы, которые общеизвестны, и своеобразные, рожденные местными условиями, основанные на знании народного характера. Инициатива и здесь зачастую принадлежала Усману Юсуповичу. Осенью 1941 года он собрал в ЦК пятьсот стариков и долго беседовал с ними.
— Некоторые удивляются, зачем Юсупов занимается такими вещами. А я организовал это дело вместе с товарищами, потому что это политическая работа. Надо знать, как сильно в нашем народе уважение к старшим по возрасту. Слово этих стариков — среди них есть, между прочим, и члены партии, и члены профсоюза с большим стажем — поможет нам бороться с болтунами, распространителями ложных слухов, со спекулянтами.
Слово старших, пример старших…
В начале войны на древней площади Хадра в Ташкенте выступил перед новобранцами Хасан-ата, седой человек, участник гражданской войны в Узбекистане. На глазах у тысяч юношей, узбеков и русских, вручил он свои боевой клинок сыну, уходившему вместе с товарищами на фронт, и наказал бить без пощады общего врага.
Нередко Юсупов начинал заседание с чтения вот таких писем, приходивших с фронта в ЦК:
«…Самаркандский колхозник Пулаталиев послал в армию двух сыновей и сам стал пулеметчиком. Славный узбекский воин в одном из боев уничтожил 18 гитлеровцев и повел своих товарищей-бойцов в атаку с возгласом: «За Родину!» Пулаталиев первым ворвался в немецкую траншею. Воодушевленные его примером, советские воины различных национальностей, презирая смерть, устремились вперед».
Время незабываемых подвигов, время безвозвратных потерь. Нередко Юсупов сообщал о гибели товарищей, и все умолкали в скорбных раздумьях, пока он не говорил: «Начнем работу».
То ли по роковому совпадению, то ли как следствие всеобщей, не щадящей никого беды, часто уходили из жизни многие хорошие люди не только на фронте, но и в тылу.
В день своего рождения, 1 марта 1943 года, Юсупов хоронил Юлдаша Ахунбабаева, первого
