Надо её всё же почистить, вот по подолу и след белёсый от пепла... И купить серую, на ней грязь не видна.
Вот что бы мне было уйти пятью минутами раньше? Как всегда, не везёт.
- Вы закончили с ингредиентами? - Снейп, вошедший в лабораторию, лаконичен и раздражён. Да, я не почистил тот котёл, профессор.
Сейчас, в этот самый миг, мне странно и непонятно, как я мог ждать часами, чтобы он только появился, а потом перебирать в памяти скупые слова, потому что он сказал их - мне.
- Закончил, - нахально говорю, натягивая мантию. - Могу я идти?
Наверное, так всегда, если долго и страстно чего-то хочешь, желание затирается, тускнеет, превращается в обыденность, и однажды понимаешь, что всё. Перегорело, истлело, осыпалось. Нет его. Есть только злость, на себя, не на вас, профессор, особенно если вы помолчите.
Он действительно молчит, рассматривает останки лопуха в ступке, дёргает два раза щекой, опирается руками о стол, мне виден только резкий носатый профиль во всём его уродливом великолепии, и наконец произносит:
- Я давно хотел спросить вас, Поттер. Зачем вы носите эту синюю пакость? Вы в ней похожи на министерского служащего из Хозяйственного отдела. Бирки на спине не хватает.
Не хватает. Бирки. А с меня, может, всё же хватит? С меня - хватит. Ему даже мантия не угодила, не говоря уже о том, что под ней.
- Как же вы меня достали, сэр, - шепчу я.
- Как же вы меня всё-таки достали, профессор, - говорю я, снимая и комкая в руках мантию.
Синяя пакость неуклюже летит и разливается по полу шёлковой лужей.
Мне же не нужна палочка, правда? И традиционное Инсендио ни к чему, так будет забавнее.
- Достали, - громко говорю я, вдруг он не слышит.
Уставился на полыхающую у своих ног ткань и не слышит.
А мне надо, пусть я его больше не хочу, но хочу, чтобы он меня слышал. Хоть иногда слышал.
- Достали! - я уже кричу, кричу каким-то отвратительным фальцетом, выскакиваю за дверь, несусь через ступеньку вверх, к выходу из замка, вдохнуть. Где-то там за спиной мне слабо слышится окрик, но это не меня, меня уже здесь нет.
Пока второй раз за день дохожу до границы аппарации - вот она, польза прогулок - на голову сваливается осознание того, что я сейчас натворил. И на что это было похоже. А похоже это было, Гарри, на истерику и полную потерю самоконтроля, и сам ты был - как истеричная девчонка, всё-таки никудышный ты ученик, простите, профессор Снейп, вы старались, я знаю. Не ваша вина, что у ученика нет мозгов, одни нервы, слюни и сопли.
Сажусь под цветущий мелким и жёлтым куст. Дышу.
Дышу, пока не понимаю, что вот теперь уже можно аппарировать. Как я теперь осмелюсь появиться на глаза Снейпу - понятия не имею. Может, горящая синяя пакость сойдёт за заявление об увольнении?
Дом на площади Гриммо впускает меня, словно глотает. На улице тепло и солнечно, и в спальне, наверное, тоже, но в спальню я не хочу. Надо, наверное, пойти и уничтожить остатки моего идиотского зелья, оно мне сейчас тоже будет напоминать, зачем я всё это затеял.
Лестница вниз чудовищно длинная, целую секунду мне кажется, что я опять спускаюсь к нему в подземелье. Я даже останавливаюсь на той самой ступеньке и нарочно вызываю в памяти всё. Не ёкает. Не чувствую. От этого почему-то не легче. Просто минус одна причина жить.
Нужно было специализироваться в прорицании - плед на диване в кухне очень кстати. Меня колотит так, что стучат зубы и дрожат очки на переносице, наверное, я всё-таки перенервничал там, у Кингсли. Оттого и сорвался в ответ на в общем-то безобидную фразу. Ну не нравится человеку моя мантия, ну и что? Колдомедики, Гарри, колдомедики и полный курс успокоительных зелий.
О своём зелье я, конечно, забываю, бреду по сумрачной кухне к дивану, на ходу снимая очки. И тут же надеваю снова, потому что примерещилась длинная фигура в чёрном, там, у котла. Ах да, зелье же...
Но как отчётливо мерещится! Или у меня тут боггарт завёлся и пугает карой за немытый котёл? Второй немытый котёл за сегодня, между прочим.
Я всё же добредаю до дивана, сажусь, заворачиваюсь в плед и только потом говорю:
- Почему от вас нигде нет покоя, а?
- Кто бы говорил, Поттер, - фыркают мне в ответ. - Устроил пожар в лаборатории, нахамил - и думал, что я это так оставлю?
- А, - безразлично говорю я и закрываю глаза. - Ну давайте. Не оставляйте. Только быстро, ладно? А то у меня голова болит.
У меня действительно дико болит голова, меня трясёт, я не хочу пререкаться ни с боггартом, ни с собственной галлюцинацией.
Подсунутый под нос фиал с чем-то отвратительным подтверждает, что галлюцинации бывают не только зрительными, но и обонятельными. И осязательными тоже, потому что он садится рядом, придерживает мне голову и вливает в рот то самое, отвратительное, из фиала, а когда я пытаюсь воспротивиться, говорит:
- Пейте. Не бойтесь, это не ваше зелье.
Я покорно глотаю, сижу, прислонившись к твёрдому тёплому телу, дрожь уходит, мне наконец-то спокойно, жаль, такие видения нельзя вызывать на заказ. Может, в Мунго умеют? Пытаюсь умоститься так, чтобы и лечь, и не прекратить этот странный контакт, а когда он хочет отодвинуться и исчезнуть, удерживаю, бормочу:
- Нет уж, ты моя галлюцинация и я тебя не отпускаю. Давай хоть ты побудешь со мной, раз он не хочет.
И стараюсь подгрести как можно ближе, под голову, на манер подушки. Я когда-то уже засыпал так, и тогда, наверное, это тоже не было реальностью.
Симптом моего безумия тихо фыркает, снимает с меня очки и говорит:
- Подвинься, несчастье.
Откуда-то под головой появляется настоящая подушка, он ложится рядом, почти не касаясь, натягивает на меня плед, но я выворачиваюсь, обхватываю его рукой и даже ногой прижимаю для верности, чтобы не исчез.
- Вот так - хорошо, - сообщаю я, сую нос куда-то ему в шею и закрываю глаза.
И почти сквозь сон слышу:
- Безумно этому рад, Поттер.
Если бы я этого не услышал, это уже была бы совсем не та галлюцинация, верно?
Просыпаюсь, конечно же, один.
В джинсах тесно, рубашка липнет к спине, очень хочется вымыться, а до ванной два пролёта вверх по лестницам, чёрт меня дёрнул снова улечься здесь и в одежде. Вспоминаю свой вчерашний бред, неизвестно для чего глажу ладонью подушку.
С днём рождения, Гарри.
Где-то в глубине кухни звякает.
Я подскакиваю.
Запутываюсь ногами в пледе.
Падаю.
Больно бьюсь локтем о каменный пол, издаю вопль и пытаюсь нашарить очки.
Мне водружают их на нос, втаскивают назад на диван и суют в руки тёплую чашку.
- Вы когда-нибудь убьётесь, - говорит Снейп.
Я смотрю на него, на чашку, шарю глазами по кухне - ищу котелок со своим варевом. А ничего штучку я приготовил, это ж надо так, с одного запаха...
- Это зелье надо вылить, - велю сам себе.
- Я уже вылил, - усмехается он. - Кстати, зачем вы туда напихали столько всего? Хотели сварить панацею?
- Нет, не хотел.
- Тогда для чего?