отправил ее через камин в Хогвартс и просил долететь до места очень быстро, — ухмыльнулся Драко. — Он пишет, что мы — три придурка. И что прежде, чем пытаться лечить воспаление легких, надо убедиться, что это не туберкулез. Если пациент провел длительное время на холоде, то он мог схватить лихорадку, а если жил в сыром и плохо отапливаемом помещении, например, несколько месяцев, то это, скорее, чахотка, которая сейчас уже просто на финальной стадии. И лечить ее нужно иначе.
— О, — обрадованно выдохнул Гарри. — Похоже на правду, ага. А как убедиться?
— Он реактив прислал. Точнее, рецепт, но там быстро, мне Добби уже все, что надо было, принес…
Малфой еще бормотал, а его руки уже осторожно переворачивали бесчувственную Панси на спину — та все время стремилась перекатиться на бок, что было только к лучшему, иначе она задохнулась бы еще ночью. Гарри остановился в дверях, глядя на сосредоточенное лицо Драко, на его длинные пальцы, приподнимающие девушке подбородок, касающиеся ее губ, нанося на них реактив, на спадающую светлую прядь волос, непокорно выбившуюся из-за уха, на закатанные до локтей рукава рубашки, на аккуратные, отточенные движения рук…
— Ну, точно, — хмыкнул Драко, поднося к лицу кончики пальцев. — Бирюзовый. Значит, я был неправ.
— А дальше-то что? — не выдержав, выкрикнула Луна, забираясь на кровать. — Или он тебе и рецепт нужного зелья прислал?
Малфой молча кивнул.
— А еще, Лавгуд, он сказал, что, если это не вопрос жизни и смерти, а мы просто от скуки теоретически поспорили с Поттером, чем лечится пневмония, то он лично явится оборвать мне уши, — мрачно сказал он, помолчав, и добавил: — лучше бы оборвал…
* * *
— Мне надо идти, — каким-то замороженным голосом произнесла Луна.
Она сидела на постели, потерянная, с растрепавшимися волосами, и, неотрывно глядя на ровно дышащую во сне Панси, без конца поглаживала ее по горячей руке.
Гарри оцепенел.
— Куда идти? — тупо переспросил он.
— У меня встреча, — беспомощно вздохнула Луна. — Мне… надо, Гарри. Правда. Ты посидишь с ней?
Он молчал несколько пугающих мгновений, и поза Лавгуд лучше всего подтверждала, что она готова выслушать все его возражения. Выслушать — и все равно уйти.
— Тебе не больно оставлять ее? — спросил наконец Гарри.
Это был вовсе не тот вопрос, которого она ожидала. Но он ничего не менял.
— Ты присмотришь, — отозвалась Луна. — Если я не приду сегодня, нам будет трудно состыковаться еще раз.
— Опять информатор? — с горечью спросил Гарри. — Зачем тебе все это? Типография закрыта, печатать листки ты больше не сможешь. Зачем ты лезешь в то, к чему не имеешь отношения, когда ты нужна здесь? Луна, никто не поможет ей, кроме тебя.
— От меня мало толку, ты не находишь? — пожала плечами девушка. — Она может… в любой момент умереть, а я не могу даже повлиять на это. Вообще ни черта не могу, только сидеть здесь и…
Она смешалась, замолчав, и Гарри подумал, что ему отчего-то совершенно не хочется радоваться боли, прозвучавшей в ее голосе. Да, Луне Лавгуд не наплевать на то, кем она теперь стала. И что?..
— Зачем? — устало повторил он. — Тебе все это — для чего? Сейчас? Можешь ты объяснить или нет?
Луна грустно усмехнулась.
— Ты не находишь, что мы слишком уж разошлись? — запрокидывая голову, негромко спросила она. — Все трое? Я даже думаю, что мы всегда были разными, очень, просто сейчас это стало заметнее. Эта война, она… как индикатор. Как реактив, который высвечивает внутреннюю сущность…
— Красивые рассуждения, — фыркнул Гарри. — Вот только мне кажется, что ты снова уходишь от ответа.
— Может, я просто знаю, что ты не поймешь? — предположила Луна и обернулась. — Гарри, я не спрашиваю тебя, о чем ты молчишь в последние дни. Ты не спрашиваешь, о чем беспокоится Драко. Он не спрашивает, куда хожу я. Мы, вообще, уже ни о чем друг друга не спрашиваем, и я, знаешь, начинаю думать, что так только к лучшему. Не вороши то, что все равно не приведет нас ни к каким компромиссам.
— О, даже так? — притворно удивился Гарри. — Замечательно. Может, нам еще и разъехаться, раз так обстоят дела? Всем троим? И каждый будет продолжать жить своей жизнью.
— Может быть, — вздохнула она. — Не дави на меня, ладно? Лучше помоги в том, в чем ты еще способен быть мне полезным. Я попросила тебя присмотреть за Панси, надеюсь, хоть это ты не переломишься сделать? Ради меня?
Он молчал, и вспыхнувшая с новой силой застарелая обида зрела внутри нее, как переспелый плод, с которым ничего нельзя уже сделать, его бы выбросить просто, выплюнуть наружу — и понадеяться, что запах гниения, который неизбежно останется, тоже выветрится со временем, давно пора было это сделать, но они молчали, уходя в себя — каждый по отдельности, они отдалялись все больше и больше, понимая, чувствуя, что так — нельзя, что это преступно, чудовищно, что на самом деле каждый из них хочет совсем другого, хочет близости, и понимания, и поддержки, но обида только растет и мешает, мешает…
И никто не может сделать первый шаг. Никто не хочет его делать — каждый слишком обижен и перепуган, чтобы решиться сломать растущее отчуждение.
Но она не станет просить и плакать. Больше — не станет. Они — ее семья, вот и пусть помогают, в чем могут, раз не способны во всем остальном, пусть хотя бы не мешают, раз не желают понять. Они обязаны заботиться о ней, как она заботится о них, пусть даже они этого не видят, не слышат, и знать об этом никогда не хотели.
— Когда-то я убил Тома Риддла, — немного невпопад рассеянно сообщил Гарри. — Знаешь, мне меньше всего хотелось с ним разбираться. Он не мешал лично нам, а до судьбы Магического Мира мне никогда толком не было дела. Просто я чувствовал, что должен, и все. Драко был против, он только что костьми не ложился, чтобы убедить меня не связываться… с этим. И мне было… обидно, наверное. То ли немного, то ли до ужаса, я и сам не понимал, как к этому относиться, что делать — требовать помощи от Малфоя или стыдить себя за то, что мне так хочется на него рассчитывать…
— Ну, и зачем ты мне все это говоришь? — устало спросила Луна.
Гарри пожал плечами.
— Делюсь опытом, — хмыкнул он. — Видишь ли, я не стал другим человеком с тех пор. Просто мне кажется, что я заплатил все долги этому Миру, какие были и каких не было. А ты свои на плечах все еще таскаешь — и просто не понимаешь, что ты придумала их сама. Что на самом деле это только твое представление о твоем долге, а вовсе не он сам.
Луна закусила губу.
— Наверное… — нехотя буркнула она. — Можно и так посмотреть.
— Да только так и можно, — грустно усмехнулся Гарри.
Девушка покачала головой.
— Вы закрылись здесь, в этих стенах, — с горечью произнесла она. — Вы не видите, что происходит снаружи. Не видите паники, которая вот-вот перерастет в бунты и демонстрации. Вы не слышите, как страшно всем, до истерики, не знаете, с каким чувством люди просматривают газеты, надеясь увидеть в них хоть что-то об этих нападениях! Как они грызутся друг с другом, до кровавых драк на улицах, выясняя, существует ли угроза в действительности, и ее скрывают от них, или все это — чьи-то провокации. Если бы пострадал всего один город, Визенгамот смог бы это скрыть. Закрыть дороги, установить антиаппарационный барьер и объявить, что там мелкие несущественные проблемы, которые вскоре устранят. Но когда подобные барьеры ставят вокруг четвертого, пятого города… Люди не настолько тупы, Гарри, чтобы не складывать два и два. Вы просто не видите, во что это может вылиться.
Гарри ощутимо скрипнул зубами.
— Где написано, что объявился новый Темный Лорд, убить которого сможешь только ты? — отрывисто осведомился он. — В каком пророчестве озвучили, что, пока ты не вмешаешься, Мир будет обречен на гибель? Луна, я спрашивал тебя не о том, насколько тяжело живется людям за пределами этих стен, а о том, какого черта ты лезешь в чужие проблемы, когда у тебя здесь полно своих.
— От того, что я останусь, проблемы не решатся, — устало вздохнула Луна. — И мне не плевать, Гарри. Ты даже не представляешь, до какой степени мне не плевать… Но я не могу выпустить из рук человека, с которым сегодня встречаюсь. Стоит один раз дать слабину — и второй раз я туда не пробьюсь. Мне и так… не особенно там доверяют…
— Ты что, представителя Визенгамота умудрилась захомутать? — напряженно усмехнулся Гарри. — Так я тебе и сам могу рассказать, какая чушь там сейчас происходит, тут даже провидцем не надо быть, чтобы…
— Нет, не Визенгамота, — покачала головой Луна. — Ты прав, про них и так все понятно…
Негромкий хлопок заставил обоих вздрогнуть и обернуться. Посреди комнаты материализовался Драко.
— Надоело по лестницам бегать, — пояснил он, отодвигая Луну и усаживаясь на постель рядом с Панси.
Лавгуд молча опустила голову.
— Доделал? — ровно спросила она.
Драко кивнул.
— Все, если я ничего не напутал, то после этого останется только ждать.
Его руки двигались — спокойно и уверенно, будто годами занимались тем, что восстанавливали стихийным магам полуразрушенные легкие с помощью изобретенных на ходу зелий — пусть даже изобретал их такой великий Алхимик, как Северус. Тонкие, длинные пальцы осторожно втирали в обнаженную грудь спящей девушки желтоватую, мгновенно впитывающуюся мазь, и из горла Панси вырывались хрипы каждый раз, когда Драко зачерпывал из флакона особенно щедрую порцию. Гарри предположил, что, наверное, это все же больно, если бывшая слизеринка чувствует прикосновения, даже лежа здесь без сознания.
— Сдается мне, вы говорили о чем-то? — между делом осведомился
