Мысль отдавала трусостью и попыткой закрыться от проблем, но текущая реальность представала в таком виде, что Гарри махнул рукой на внутренний голос и решил, что порой, дабы сохранить рассудок, не грех и закрыться.
Он действительно был напуган, хоть и пытался скрыть это всеми силами и от Снейпа, и — в особенности — от Малфоя, хотя тому, похоже, было совершенно наплевать на сложные душевные переживания Поттера. Ненадолго оторвавшись от кипы пергаментных листков в кабинете, чтобы перенастроить защитные заклятия, охраняющие дом, тот за полчаса закончил шипеть на латыни и размахивать палочкой — и с невозмутимым каменным лицом вернулся обратно к прерванному занятию, видимо, больше не собираясь отвлекаться на мелочи вроде неуравновешенного соседа.
По крайней мере, весь остаток дня Гарри так казалось.
Возможно, я преувеличиваю, вздохнул он с тоской, сидя на подоконнике в малой гостиной и разглядывая хмурое вечернее небо Лондона. Но, в любом случае, это просто пытка — жить вот так, как пауки в банке, запершись в одном доме, будучи оторванными от всего — и при этом избегать друг друга… Хотя, Малфою, наверное, и разницы-то никакой нет — за его головой никто являться не собирается… по крайней мере, пока. Черт…
Гарри раздраженно откинул со лба челку. Надо будет хоть волосы привести в порядок, машинально подумал он. Наверняка есть заклинания, восстанавливающие цвет…
Пронзительно-седые пряди, лезущие в глаза, бесили до невозможности, настойчиво напоминая о том, о чем Гарри был бы счастлив забыть навсегда. Они кричали до звона в ушах — ты давно мертв, ты живешь взаймы, ты — смятый и покореженный обрывок от того мальчика, который когда-то выжил. Кричали так громко, что Гарри приходилось собираться с силами каждый раз, прежде чем решиться посмотреть в зеркало. Он старался избегать этой не самой необходимой в жизни процедуры, но волосы все равно лезли в лицо, падая на лоб, и не замечать размытых белых пятен там, где привык видеть жесткую, упрямую черноту, оказывалось так же невозможно, как не думать о будущем, которого Гарри совершенно не хотел и не ждал, но в которое его неумолимо несло вопреки всем отчаянным желаниям…
Гарри не нравился этот мир. Честно сказать, он не нравился ему уже очень давно, но раньше все перечеркивала какая-то юношеская истерическая уверенность — я буду таким, каким захочу, и мир прогнется, если мне очень захочется, я закрою глаза на его чудачества и сумею вынудить его оставить меня в покое… Теперь же чувствовалась только тупая, безысходная усталость, да капли горького сожаления на дне — мне было легче, пока я мог позволить себе заблуждаться. Пока я не знал, что окружающая действительность может навалиться, обложить со всех сторон и давить на плечи, на глаза, на мозг так сильно, что, кроме как — напиться, ничего больше придумать не получается… А выход — какой, вообще, может быть выход? Если правда в том, что я чертовски, нечеловечески устал, да и не понимаю совершенно — на черта я снова здесь? Что мне делать с жизнью, которая мне… не нужна…
Почему-то желание напиться от раздумий и выводов только усилилось.
Я качусь в какую- то пропасть, с отчаянием думал Гарри, рассеянно водя пальцем по стеклу и почти не замечая этого. Каждый час, каждую минуту все становится только хуже, хотя, казалось бы… куда дальше? Почему раньше я всегда хотел найти выход, более того — в глубине души я всегда знал, что он есть, он рядом, нужно просто не бояться и протянуть руку… Гриффиндорская храбрость. Безбашенность — как говорил… да неважно.
— Добби! — крикнул Гарри, не поворачивая головы.
— Вас просят к камину, хозяин, — тут же отрапортовал из-за спины исполнительный эльф.
Будто уже несколько минут переминался, выбирая момент, чтобы заговорить, невпопад подумал Гарри, оглядываясь. От вида честных, наполненных странной щемящей то ли нежностью, то ли жалостью глаз Добби захотелось взвыть. И напомнить себе, что домовик поместья Блэков никогда не отличался тактичностью, хотя и страдал от этого в первую очередь сам, поэтому — не мог он тут стоять, только что появился, наверняка…
— Меня? — переспросил Гарри, слезая с подоконника.
— Сказали — хозяина… — испуганно вытаращил и без того круглые глаза эльф. — У Добби их двое…
Гарри скрипнул зубами и молча вышел из комнаты.
Небрежно растягивающий гласные голос Малфоя он услышал еще из-за двери. Проклятая память тут же выплюнула на поверхность непрошенное знание — если слышишь пробивающиеся в этом голосе высокие нотки, и такую вот чуть хрипловатую насмешку, и слова тянутся так медленно, будто Драко хочет извести собеседника, пока тот дождется окончания фразы — это значит, что Малфой пытается и не может выбрать сейчас, плакать ему или смеяться. Это значит — все настолько плохо, что даже неизменный черный юмор слизеринца зашкалило, и он вместо тонких шуточек начинает тянуть время, потому что — просто не понимает, как реагировать… Малфой, который сориентируется в любой ситуации, который слышит и видит любого и способен разложить по полочкам какую угодно проблему…
Войти все же пришлось, хотя желание подслушать хотя бы часть разговора было просто неимоверным. Хотя бы — просто для того, чтобы знать, к чему быть готовым.
— Мистер Поттер? — любезно поприветствовал Гарри из камина Кингсли. — Рад видеть вас в добром здравии.
В его глазах светилось распахнутое добродушие, и уголки губ дрожали, готовые изогнуться в улыбке, такой знакомой и такой привычной, и Гарри поверил бы в эту искренность, даже несмотря на странную реакцию Драко… если бы не был магом. Если бы не умел видеть истину за притворством.
— Лжете, мистер Кингсли, — спокойно обронил он, подходя ближе и вставая рядом с застывшим в расслабленной позе Малфоем, невольно копируя его. — Вы были рады, пока я не объявлялся.
Взгляд Главного Аврора чуть изменился, неуловимо превращая открытое в приветственной улыбке лицо в маску силы и твердости. И еще — внимание невольно зацепилось за то, как бывший коллега по Ордену Феникса мгновенно окинул их одним быстрым взглядом, словно сфотографировав глазами, чтобы потом рассмотреть получше и сделать выводы. Вот теперь понятно, почему ты — Главный Аврор, ошеломленно подумал Гарри, глядя на старого знакомого.
И тут же почувствовал прикосновение тонких пальцев Малфоя — Драко, стоя за спиной, незаметно тронул Поттера за локоть. Осторожно и как будто предостерегающе.
Гарри счел возможным не оборачиваться. Каким-то шестым чувством он и так знал, а, может, просто помнил, что взгляд наполненных прозрачной дымкой серых глаз все равно ничего не выражает, рассеянно созерцая лицо Кингсли в обрамлении кирпичей каминной кладки.
— Мы были рады, пока вы были человеком, — спокойно ответил аврор, не отводя взгляда. — Согласитесь, у нас есть поводы для беспокойства…
— Не соглашусь, — с усталым вызовом ответил Гарри, складывая руки на груди и переступая с ноги на ногу. — Я не заметил, чтобы вы беспокоились о нас, пока мы работали на Орден Феникса.
— Мотивы стихийных магов неисповедимы, — одними губами улыбнулся Кингсли. — Как вы себя чувствуете, мистер Поттер?
— Отвратительно. Спасибо, что спросили, — в тон ему ответил Гарри.
Драко за спиной едва слышно выдохнул с тщательно скрываемым нетерпением.
— Могу я рассчитывать, что вы появитесь в Министерстве Магии? — осведомился аврор.
Глаза — как рентген, даром, что человек. И взгляд — как удар хлыста. Не лицо, а ларец за семью печатями, ни черта не разглядишь… если ты не маг, конечно. Хорошая кандидатура на пост главной ищейки. Правда, странно, что он все еще жив — такие люди редко переживают войны. Обычно они гибнут в первых рядах — или в последней, решающей битве.
— Я не уверен, что у вас есть поводы сомневаться в моей дееспособности, — помолчав, негромко сказал Гарри. — Вам все равно не понять, где я был и что видел. И тем, кто выдает заключения о психическом состоянии магов, подозреваю — тоже.
— У нас замечательные специалисты, — мягко улыбнулся Кингсли.
— Они — люди? — без обиняков спросил Гарри.
— Конечно.
Драко, не удержавшись, фыркнул.
— И вы уверены, что человек способен разобраться в психике стихийного мага? — уточнил Гарри.
— Мы уверены, что стихийные маги сами не всегда в состоянии с собой разобраться, — не запнувшись, ответил аврор. — И что им, так же, как и людям, порой необходима помощь. Только они слишком горды, чтобы в этом признаться.
— Вы не можете нам помочь, — медленно проговорил Гарри, глядя исподлобья на волевое смуглое лицо. — Но если мы будем в этом нуждаться, то обязательно вспомним… о вашем предложении. Это я вам обещаю.
Губы Кингсли снова дрогнули в подобии улыбки.
— Мистер Поттер, — мягко сказал он, и от этой мягкости Гарри почувствовал, как по спине пробежали мурашки, — вам всего восемнадцать. Убийство одного из сильнейших волшебников последнего столетия — это не такая мелочь, как вы пытаетесь представить…
— Убийство, мистер Кингсли — чушь по сравнению с тем местом, где я находился в последние месяцы, — мрачно перебил его Гарри. — Или, может, вы намекаете на то, что, убивая десятки Пожирателей Смерти, я не надорвался, а, убивая одного…
Взгляд аврора снова неуловимо потяжелел.
— Я выражаюсь достаточно прямо, мистер Поттер, — оборвал он Гарри. — Вы — достаточно известная фигура, и вашей роли никто не умаляет. Но поймите и вы нас — выпускать на всеобщее обозрение национального героя, который на самом деле неуравновешенный агрессивный психопат, и рано или поздно это выяснится, нам, скажем так, слегка не к лицу. Мы всего лишь хотим убедиться, что с вами все в порядке… насколько это, вообще, возможно в
