Подобно королям — всегда покорным обычаю, — что только по утрам выходят показать себя придворным, склоненным по обеим сторонам, — там, милостью господней, одиноко, средь балюстрад, склоненных с давних пор, идет куда-то лестница: высоко, и к небу, на неведомый простор; как будто приказавши приближенным там, далеко, почтительно стоять; — и все молчат в волнении смущенном, не смея даже шлейф ее поднять. Перевоз мрамора Написано 28 июня 1907 г. в Париже.
По стихотворению видна трудность, а иногда, может быть, и тщетность соотнесения образов Рильке, даже кажущихся конкретными, с каким-то определенным событием. Подвести поэта к теме стихотворения могла установка в Париже перед Пантеоном статуи Огюста Родена «Мыслитель» (апрель 1906 г.). Но мысль Рильке уходит на сто лет назад, ко времени триумфов Наполеона. Триумфальная арка на Площади Этуаль (ныне Площадь генерала де Голля) в Париже была воздвигнута по декрету Наполеона I от 12 февраля 1806 г. Затем мысль Рильке уходит еще дальше — в римские времена («триумфатор»), вообще к воздвижению монументов недостойным правителям, вроде Нерона. Ход мысли, творческий процесс у Рильке бывают глубоко скрыты и не выступают на поверхность.
Чтобы полнее воспринять «Перевозку мрамора», надо сравнить образ «триумфатора» с образом, возникающим из последних стихов следующего стихотворения — сонета «Будда», написанного год назад, 19 июля 1906 г., в Париже.
Карусель Датируется июнем 1906 г. (Париж).
Люксембургский сад — находится в Париже.
Приводим перевод А. Карельского:
На миг к вам приплывет из глубины по кругу весь игрушечный загон лошадок ярких — родом из страны, колеблющейся кануть в глубь времен. На каждой повод прочно закреплен, но взглядам страх как будто и неведом; за ними страшный рыжий лев, а следом вдруг белый слон, как добрый белый сон. Здесь, прямо как в лесу, есть свой олень — оседлан, правда, а на нем вся в белом, девчурка ухватилась за ремень. Вцепившись жаркой маленькой ручонкой в загривок злого льва, заворожен своим геройством, промелькнул мальчонка. И снова белый слон, как белый сон. Там на лошадках в позах неумелых гарцуют повзрослев амазонки — их взгляд темней, и будто цокот звонкий в иную даль несет наездниц смелых. И снова белый слон, как белый сон. И все мелькает, все вперед стремится, все кружится — без цели, до конца. Зеленых, красных пятен вереница, и зыбкий профиль детского лица, и вдруг улыбка — вспыхнет, как зарница, и ослепит блаженством, и умчится в слепом круженье этого венца… Приводим также перевод В. Леванского:
В круговороте крыши и теней, коротким вальсом вновь заворожен, из той страны, где тает звон времен, летит, пестрея, легкий строй коней. И каждый конь отвагой напоен — и вольный, и в коляску запряженный. За ними — лев, багряный, разъяренный, а следом важный белоснежный слон. И словно бы в лесу, в зеленой мгле, летит олень — уздечка золотая, и голубая девочка в седле.
