— Тебе — максимум глинтвейн! — Сразу предупредила я, на что девушка привычно надула губы.
О собственных подозрениях сообщать молодой подруге я не стала. Ей и так несладко, пусть лучше думает о приятном, о приближающемся дне рождения, например, а о неприятном пусть думает озабоченный папаша и армия охранников.
Микроскопическая доза горячительного напитка разогнала кровь в миг — руки потеплели, на душе стало легче. Серые мысли улетучились, тревога свернулась клубочком и, устроившись поудобнее, легла на дно души.
— Хорошо-то как, Васенька!
— Еще бы!
Мы наблюдали за битвами на шарах с высоты второго этажа. Стоя на балконе, видели все и никому не мешали, под руку не подлазили. По крыше барабанил дождь, а ветки старых деревьев царапали витражные окна. Желающих поиграть на бильярде оказалось немало. То ли дождь, то ли общий настрой повлиял на решение большинства остаться в «отеле», но веселиться в город отправились немногие. Посему было решено начать соревнования с выявления общего уровня мастерства игроков. В итоге получилось все с точностью, да наоборот: несколько умельцев показали такие фокусы, что любители забросили кии и уговорили виртуозов соревноваться не в закатывании шаров, а в исполнении трюков.
Подогреваемые аплодисментами подогретой алкоголем компании, борцы за искусство в игре шокировали публику выходками.
Я, решившая, что не стоит менять коней на переправе, продолжала поглощать высокоградусный напиток, закусывая его лимончиком, улюлюкала и выражала восхищение со всеми вместе. Вася справа от меня тоже не скучала — успела познакомиться и разговориться с приятным молодым человеком. Разговаривали молодые люди на недоступном мне французском, так что я всецело отдалась созерцанию происходящего у моих ног.
Ощущение дискомфорта пришло внезапно. Еще чуть-чуть и полупустой бокал с коньяком улетел бы кому-то на голову. Я оглянулась в поисках хозяина сверлящего взгляда — не нашла, зато обнаружила исчезновение Василисы.
Пары алкоголя вмиг покинули пределы черепной коробки, мысли выстроились в шеренгу по росту и значимости. Первое — найти Васю. Ее мобильник не отвечал и ни единого звонка в зале не раздалось — девушки в зале нет.
Второе — позвонить дворецкому.
— Антон, я потеряла Васю!
— Я вижу, но она не потерялась. Вы можете продолжать веселиться.
И отключился.
Вот ведь гад! Это от его взгляда мне стало не по себе! Весь настрой испортил! Спать! А с Васей воспитательную беседа завтра проведу.
До комнаты меня провожал призрак собственных условностей и чужой паранойи. Я несколько раз оборачивалась в поисках преследователя, но обнаруживала лишь пустой коридор. Все-таки кафель — не самый лучший поглотитель звуков.
В комнате приятно пахло. Огромная кровать идеально застелена, хоть я и успела на ней посидеть, со столика убрано, плед, брошенный мною в кресле, аккуратно сложен.
Надо срочно сделать пометку на ресепшене — обслуживающему персоналу в мою комнату не входить. Нет необходимости менять постельное белье каждый день. Дома я неделями сплю на одной и той же подушке, в одной и той же наволочке, и укрываюсь одним и тем же одеялом, одетым в один и тот же пододеяльник. Я не мусорю и не использую рулон туалетной бумаги за раз. Я могу спокойно дышать собравшейся на полках и шкафах за неделю пылью и использовать два полотенца — одно для лица, другое — для тела. Я не желаю присутствия чужих, незнакомых мне людей в собственной обители. Если надо, я вынесу грязную посуду или вызову горничную с пылесосом, если рассыплю сахар или разолью чай.
Заглянув в ванную комнату, убедилась, что полотенца на месте. И они опять-таки, свежие. Для ног, для рук, для лица, для головы и для тела. Все в двойном экземпляре. Это намек на то, что ко мне придут гости или мне надо чаще мыться?
Я бы сделала ставку на второй вариант. Такая ванная достойна постоянного присутствия постояльца. Самое главное — это окно. Огромное. Почти в потолок. Занавешенное полупрозрачной римской шторой. И в комплекте — такие же полупрозрачные гардины. Учитывая высоту стен, на пошив такого гарнитура должен был уйти объем ткани, сравнимый лишь с объемом парашюта.
Второе по важности — сама ванна. Черная. А краны — золотые. Душ, словно потерявшаяся в пространстве телефонная трубка. А кривые ножки, поддерживающие чашу — точные копии львиных лап. Только вензелёчки еще.
В такой ванной грех не понежится. Но не сегодня. Сегодня меня хватит только на душ.
Стоя под горячей струей воды, я подумала, что в таком интерьере получатся шикарные черно-белые снимки. Надо будет подружиться с кем-нибудь из прессы и выпросить штатив. На фото-сессии в стиле «ню» мне зрители не нужны.
На темной плитке стены мелькнул и погас красный огонек, но этого было достаточно для того, чтобы доселе спящая бурная фантазия нарисовала картину кровавой расправы. «Расчлененка в ванной» — хорошее название для фото-сессии. Однозначно пора спать.
Укладываясь на хрустящую от крахмала постель — тоже часть задумки возврата к истокам создания грязелечебницы — я в очередной раз проверила телефон. Ни единого входящего. Ну, и ладно, я выключаю, а вы там сами разбирайтесь. И не смейте стучать в двери раньше девяти утра.
Естественно, меня не послушались. Тихий стук повторялся до тех пор, пока я не убедилась — это не сон.
— Ну, кто там? — Пробубнила я, открывая дверь. — Вася, чего в такую рань?
Девушка юрко прошмыгнула в щель открывшейся двери и приземлилась в облюбованном мною еще вчера кресле.
— Уже пора вставать, — тоненько пропела она.
— То же мне, золотой писк России нашелся. Иди спать, Петя!
— Я не Петя, я — Вася.
— Да нет, дорогая, сегодня ты как раз Петя. Петушок Золотой Гребешок. Что ж ты рано встаешь — тетям спать не даешь?
— Катя, уже не рано. Уже поздно.
— Ах, я проспала завтрак?! — Я изобразила ужас и повалилась на кровать в таком же мата-харевском обмороке.
— Я завтракаю в семь, — отчеканила девушка, — и мой завтрак ты уже проспала.
Я одним глазом взглянула на часы — половина восьмого.
— Мой завтрак — в одиннадцать. Иди спать, Петя! — я снова забралась под одеяло, но звука удаляющихся шагов не расслышала.
Полежав еще какое-то время, высунула нос из-под перин и у глянула на Василису: девушка сидела с абсолютно безразличным лицом. Словно плакала только что навзрыд, а потом слезы закончились, причина горя вылилась, оставив после себя пустоту.
— Вась?
Девушка кивнула, мол, чего надо? А я — рада стараться — решила перевести мысли в другое русло:
— Ты куда вчера пропала?
Лучше бы я не спрашивала. Узнала, как зовут половину приглашенных на новый курорт мужчин, про фетиши некоторых из них, про машины и песни под гитару, про изумительный вид на звездное небо с панорамной башни и про пополнение словарного запаса иностранцев крепким русским словцом.
— Это было так весело! — Хохотала Василиса, хлопая себя по коленкам. — А потом они пиво разлили и на спор «пылесосили» его.
Что значит «пылесосили» — я догадалась, но что за такая страшная игра «эсс» — пришлось разъяснять.
