пушечный полк, 2 минометных полка и 4 полка реактивной артиллерии, имевшие в общей сложности 555 орудий и минометов и 88 установок БМ-13, то есть около 37 % всех орудий, минометов и установок полевой реактивной артиллерии армии. Продолжительность артиллерийской контрподготовки в 6-й гвардейской армии была установлена в 30 минут.
В 7-й гвардейской армии артиллерийская контрподготовка планировалась по 8 вариантам, каждый из которых соответствовал одному из предполагаемых направлений удара противника. Полосы огня артиллерии по вариантам назначались не последовательно по фронту, а чаще всего они перекрывали друг друга, вследствие чего особо ответственные направления перекрывались полосами огня двух, а то и трех вариантов проведения контрподготовки.
К артиллерийской контрподготовке привлекались: батальонная и полковая артиллерия дивизий первого эшелона армии, 4 артиллерийских полка стрелковых дивизий первого эшелона и 3 артиллерийских полка стрелковых дивизий второго эшелона, 3 пушечных артиллерийских полка, 1 минометный полк и 2 гвардейских минометных полка реактивной артиллерии. Всего в составе этих частей насчитывалось 696 орудий и минометов и 47 установок полевой реактивной артиллерии, или 47 % общего количества орудий, минометов и установок полевой реактивной артиллерии, имевшихся в армии.
Продолжительность контрподготовки планировалась в 40 минут. По указанию генерала С.С. Варенцова она была проведена по тому же графику, что и в 6-й гвардейской армии, то есть в течение 30 минут.
Приняв решение нанести мощный удар по пехоте и танкам, командование Воронежского фронта, в отличие от командования Центрального фронта, не могло выделить столь же мощные средства против артиллерии противника и ограничилось подавлением лишь наиболее активных и достоверно разведанных батарей.
При организации артиллерийской контрподготовки требовалось разрешить один очень важный вопрос: с каких позиций открывать огонь — с временных или основных?
Имелось обоснованное опасение за возможность раскрытия противнику основной группировки артиллерии фронта в случае ведения огня с основных позиций. Однако одно это опасение не могло стать решающим. Ведение огня во время контрподготовки с временных огневых позиций потребовало бы сменить боевые порядки большого количества батарей. С.С. Варенцов и офицеры его штаба отчетливо представляли себе, что маневр такой массы артиллерии перед самым началом атаки противника таил в себе куда большую опасность, чем раскрытие своей группировки, поскольку противник мог начать атаку в момент перемещения батарей с временных на основные огневые позиции. Они, кроме того, могли попасть под удар авиации, к которому артиллерия особо чувствительна во время' передвижений. Одновременное ведение массированного огня во время контрподготовки в полосе 30–50 километров не представляло такой большой опасности раскрытия артиллерийской группировки и тем более определения противником координат стреляющих батарей средствами звуковой разведки, а если противник смог бы перейти в наступление вскоре после контрподготовки, то у него не осталось бы времени на подготовку эффективного огня по нашим батареям.
Взвесив все эти соображения, С.С. Варенцов предложил командующему войсками фронта провести артиллерийскую контрподготовку с основных огневых позиций.
Спланированная система огня артиллерии Воронежского фронта предусматривала подготовленные перед передним краем обеих армий весьма плотный массированный и сосредоточенный огонь артиллерии, особенно на стыках с соседними армиями и между дивизиями, а также на направлениях вероятного главного удара противника. Система огня артиллерии распространялась также на большую глубину расположения наших войск, что повышало устойчивость обороны при колебаниях линии фронта и облегчало подготовку артиллерийского обеспечения контратак и контрударов резервов и вторых эшелонов.
Командующий артиллерией фронта неукоснительно требовал от артиллерийских командиров и начальников добиваться высокой точности артиллерийского огня. Все участки планового огня (ДОН — дальнее огневое наблюдение; НЗО — неподвижный заградительный огонь; ПЗО — подвижный заградительный огонь; СО — сосредоточенный огонь) как перед передним краем главной оборонительной полосы, так и внутри обороны были пристреляны. Планы пристрелки составлялись в армиях. Сама пристрелка проводилась с соблюдением всех мер огневой маскировки. Например, когда одна часть батарей производила пристрелку, другие батареи (согласно плану пристрелки) вели огонь по противнику с временных огневых позиций. Для огневой маскировки пристрелки широко применялись также кочующие орудия и минометы. Пристрелка планового огня внутри оборонительной полосы проводилась с предварительным отводом наших частей на фланги или в тыл. Точность подготовки исходных данных для ведения огня по любому участку сосредоточения и своевременность его открытия неоднократно проверялись, а обнаруженные при этом недостатки устранялись на месте.
В общей системе артиллерийского огня особое внимание уделялось обеспечению стыков и флангов как наиболее вероятным участкам главного удара противника. Опыт ведения оборонительных боевых действий убедительно показал стремление противника использовать стыки и фланги для нанесения ударов с целью окружения наших войск как в тактическом, так и в стратегическом масштабе. Надо отметить, что командный состав противника с самого начала войны, как правило, неукоснительно соблюдал этот принцип ведения наступления, ему его прививали с первых шагов военной службы. Такой признанный авторитет в военном искусстве Германии, как Шлиффен, на протяжении всей своей жизни пропагандировал этот принцип как один из основных. «Конечно, не все заключается в одном обходном движении; к нему надо прибавить еще сам бой и победу. Но решительная победа возможна только тогда, когда целью атаки служит неприятельский тыл или, по крайней мере, фланг»[75]. А вот еще одна из многих его рекомендаций: «Фронтальная атака должна начинаться до начала фланговой атаки. Противник должен быть совершенно связан и не быть в состоянии избежать флангового удара. Если охваченный противник перейдет во фронтальную атаку… то тем лучше; если же нет, то охватывающая сторона должна, конечно, взять это бремя на себя».
Для опытных военачальников и командиров не было особым секретом, что фланги войск являлись наиболее чувствительными к ударам противника, а увязка и согласованность их действий с соседями достигались труднее. К тому же сложнее на флангах была и организация управления огнем артиллерии, так как для этой цели приходилось согласовывать действия артиллерийских частей, часто подчиненных разному командованию. В связи с вышеизложенными обстоятельствами вопросами артиллерийского обеспечения стыков и флангов обычно занимался непосредственно командующий артиллерией фронта и командующие артиллерией армий со своими штабами.
При организации обороны Курского выступа на артиллерию возлагалась основная тяжесть борьбы с танками. Командование Центрального и Воронежского фронтов уделяло особое внимание созданию стройной системы глубокоэшелонированной противотанковой обороны. При этом учитывалось применение противником новых тяжелых танков типа «Тигр».
С.С. Варенцов при распределении истребительно-противотанковых полков и бригад РВГК между армиями стремился сохранить принцип их массированного применения на вероятных направлениях главного удара противника. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большая часть истребительно-противотанковых полков и бригад РВГК на Воронежском фронте использовалась во фронтовом и армейских противотанковых резервах.
Организация системы противотанковой обороны в армиях проводилась по единому плану штабов артиллерии армий, согласованных с общевойсковым планом построения обороны. Штабы артиллерии армий провели большую предварительную работу по изучению и разведке полос обороны своих армий. Специальные армейские рекогносцировочные группы, составленные из представителей всех родов войск, непосредственно на местности уточняли намеченные командующими армиями танкоопасные направления и конкретно определяли районы, где необходимо организовать противотанковые опорные пункты и районы. После этого командиры частей и соединений приступали к непосредственной их организации.
В 6-й гвардейской армии, развернувшей свои силы в первой и второй оборонительных полосах, противотанковая оборона была организована на глубину 20–30 километров. За нею на армейском тыловом рубеже располагалась часть сил 69-й армии, с учетом которых общая глубина противотанковой обороны на этом направлении достигала 30–35 километров.
