— Да. Вы правы. Терпиане, посланные преследовать нас, вероятно, запомнили местонахождение Врат. Hе исключено, что могут появиться и другие, так что совет ваш дан вовремя. Но одной грубой силы не всегда достаточно, чтобы одержать победу. Кстати, не могли бы вы дать мне вот эту вещицу?
Я указал на небольшой кадуцей[62] из воска, который висел у него на груди.
Он без колебаний протянул мне этот символ осторожности, сделанный в форме палочки, перевитой змеями, с крылышками на вершине.
На огне вещица сразу расплавилась. Размяв воск, я с улыбкой заявил:
— Наши уши не должны услышать пение сирен,[63] ибо от этого зависит наше спасение.
— Сирены? При чем здесь сирены? — удивился Меркурий.
Однако для объяснений сейчас было не самое лучшее время, особенно для объяснений того, чего я опасался.
Поэтому я молча раздал спутникам по два комочка воска.
Тишину нарушил заливистый смех Пана, который совершенно равнодушно отнесся к тому, чем я занимался.
Теперь он скакал перед нами, показывая на свой музыкальный инструмент.
— Я нашел наконец ее… Нашел… ту самую высокую ноту… ноту богов… божественный язык неизвестной доселе гаммы…
Возмущенный, что меня отвлекают от того, что сейчас казалось самым важным, я схватил его за руку и потащил к «мосту света».
— Пошли скорее. Надо спешить. Не слишком разумно танцевать на вулкане!
Дурные предчувствия, к сожалению, чаще сбываются, чем хорошие. Сбылось и мое пророчество, превзойдя все то, что мы могли предполагать. Посреди зала, в который мы вошли, стояло демоническое создание и со всей своей величественной мощью грозило нам оружием.
Из уст всех вырвался единый возглас ужаса:
— Ипполита!
Она стояла у аппаратов, начиненных смертельной радиацией, уверенная, что мы не осмелимся воспользоваться своим оружием, ибо это могло привести к мгновенному разрушению всего окружающего.
— Бросьте ваши кубики, — приказала она. — Я вовсе не собираюсь лишать вас жизни. Мне она слишком дорога. Сейчас все по — другому.
Она подождала, пока мы исполним ее требование, потом медленно направилась ко мне. Окинув меня почти восхищенным взглядом, Ипполита заявила:
— Ты прекрасен как в победе, так и в поражении, поскольку мужественно его принимаешь. Я видела тебя в схватке с Марсом и его верными воинами, ты достоин победы и не посрамил священную одежду, которую носишь. Но ты был слишком увлечен, чтобы заметить ту, которая проскользнула в секретный проход. Как ты неосторожен! Ты что, забыл, что для юных Ахиллов нужны Несторы?[64]
— Что тебе нужно от нас? — сухо спросил я.
Взгляд ее задержался на Олицетворяющей Здоровье, потом снова перешел на меня. Насмешливая улыбка бродила по ее лицу.
— Неосторожен… но очень влюблен, не так ли?
Лицо ее мгновенно стало суровым, а голос прозвучал, как удар хлыста:
— Довольно! Я жду, что ты раскроешь мне секрет этих молний, которые даже Вулкан[65] не мог бы предоставить Юпитеру. Мне предназначено править этим жалким народцем. Я грозная и непобедимая царица, не забывай этого, и царствие мое будет длиться долго, ибо такова священная воля богов! Повинуйся, и ты обретешь возле меня славу и богатство, так же как и твои друзья.
— Заманчивое предложение, — покраснел от гнева Меркурий. — Я предпочел бы стать самым последним из рабов, чем быть рядом с бесчестным правителем!
Я увидел, как круглый зрачок оружия Ипполиты нацелился прямо в грудь Олицетворяющей Здоровье.
— Чужеземец, ты еще можешь избежать самого худшего. Говори, пока есть время.
Я сделал жест своим спутникам в надежде, что они поймут, и встал перед оружием, загораживая девушку.
— Я повинуюсь, ваше величество… Только не надо трогать моих верных спутников…
Наступило некоторое замешательство, и я использовал его для того, чтобы расставить ловушку Ипполите. Притворяясь, что я не обращаю внимания на своих спутников, я направился к фасетчатой сфере.
— Все секреты, которыми ты хочешь владеть, содержатся в этом аппарате. Они заложены туда с начала времен. Пусть дух твой проникнет в них.
Резким жестом я запустил шар, и он стал вращаться все быстрее и быстрее.
— Раскрой глаза и насторожи уши, поскольку это твое желание, Ипполита!
Я направился к своим спутникам, оставив Ипполиту перед сферой, которая начала свое далекое шуршание, переходящее в рокот.
Они сразу же поняли, что произойдет дальше, я увидел, как они вставляют в уши восковые шарики, полученные от меня ранее.
— Скорее отвернитесь, — крикнул я.
Теперь я смотрел только на Ипполиту, совершенно загипнотизированную, побежденную сверхъестественным очарованием, которому она, единственная из присутствующих, подвергалась впервые.
Тело ее заколебалось, и она рухнула на плиты пола, ну а забрать ее оружие для меня было детской игрой.
Продолжать не имело никакого смысла. Я остановил движение сферы, даже не оборачиваясь.
Мы снова оказались хозяевами положения, и нечего было опасаться ужасной царицы, которая стонала, распростершись на полу у наших ног.
Я обнял Олицетворяющую Здоровье, и уши мои чуть не лопнули от торжествующих победных криков Меркурия и Пана.
Показав на Ипполиту, я сказал:
— Передаю ее вам, ибо моя роль закончена.
— А разве ты не пойдешь на Олимп вместе с нами? — удивился Меркурий.
— Нет, друзья, теперь моя задача состоит в том, чтобы вернуться в мир себе подобных, поскольку моя миссия здесь выполнена до конца. Сердце мое тоскует при этом расставании, но оно неизбежно…
Я прошел в следующий зал, чтобы освободиться от священной одежды и переодеться в свой прежний костюм, который так и лежал в пыли.
Наступило долгое молчание, и я увидел, как по щекам Олицетворяющей Здоровье покатились слезинки, а потом услышал голос Меркурия:
— Поверь, сколько бы мне ни осталось жить, я никогда не забуду той дружбы, что была между нами. Я преклоняюсь перед твоим мужеством и честностью… Спасибо, друг!
— Спасибо, спасибо тебе… — грустно вторил ему Пан.
Я повернулся к девушке, и Меркурий с легкой улыбкой заметил:
— Она проводит до выхода. Прощай, друг, и пусть милости богов пребудут с тобой.
Он пожал мне руку, затем обратился к Пану, который находился ближе к Ипполите, постепенно приходившей в себя.
— Я доверяю тебе ее охрану до моего возвращения на Олимп. Теперь она не опасна.
Он бросился к лестницам, махнул мне последний раз рукой и исчез.
Олицетворяющая Здоровье и я шли по длинному коридору, который вел в другой континуум, принадлежащий Земле. Шли мы медленно. Мы не осмеливались заговорить, наши чувства были на пределе,
