изолировать себя. Кто хочет руководить движением и сохранять вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта – как против отстающих, так и против забегающих вперед».
Одновременно с его статьей «Правда» поместила текст Примерного устава сельскохозяйственной артели, принятого постановлением ЦИК и СНК 1 марта 1930 года.
Сталин не ограничился публикацией своей статьи. 10 марта на ее основе было принято
Обратим внимание, что это постановление, отражавшее действительную позицию Сталина в колхозной революции, продолжало оставаться секретным и после его смерти. Его фрагменты появились в печати только во второй половине 90-х годов. Так фальсифицировалась история.
Нет, он не лицемерил в своем возмущении «архиррреволюционерми». Повторим, для исправления совершенных ошибок уже 17 марта Сталин направил в основные зерновые регионы Кагановича, Калинина, Молотова и других «верховных лиц». Однако и после его статьи, и после секретного постановления не все руководители на местах спешили изменить свою тактику. Даже после публикации статьи Сталина экстремизм на местах полностью не прекратился. 22 марта Серго Орджоникидзе сообщил Сталину о действиях руководства Криворожского округа Украины: «Перекручено здесь зверски. Охоты исправлять мало...
То была устоявшаяся, убежденческая точка зрения, прочно вошедшая в плоть и кровь руководителей радикально непримиримых взглядов. Они не могли, не умели и даже не хотели мыслить и действовать иначе. В их числе: Бауман, Варейкис, Косиор, Хатаевич, Шеболдаев, Эйхе, Балицкий, Евдокимов, Зеленский, Икрамов, Кабаков, Криницкий, Постышев, Разумов, Чернов, Ягода.
Эти «герои коллективизации » были выпестованы своим временем и имели собственные цели. Их агрессивный радикализм не подлежал исправлению, но иных людей, вылепленных из другого материала, в распоряжении Сталина просто не было.
Между тем отрезвившая и охладившая обстановку, по существу либерализировавшая общественное мнение, статья Сталина вызвала на местах резкое шараханье в другую сторону. В марте – июне многие крестьяне вышли из колхозов; в ряде случаев произошла самоликвидация и роспуск уже организованных хозяйств. Если к 1 марта в коллективную собственность объединилась полёовина крестьян страны, то в мае осталось 23,4%, лишь на Северном Кавказе уровень коллективизации составил 58,1%.
Примечательно, что Сталин не стал тормозить этот процесс. В опубликованном «Правдой» 3 апреля «Ответе товарищам колхозникам» он снова подтвердил взгляды, высказанные им ранее в статье «Головокружение от успехов». Анализируя ошибки, он говорил о «допущениях насилия в области хозяйственных отношений со середняком» и резко критиковал «кавалерийские наскоки... при решении задач колхозного строительства».
Причиной допущенных перегибов он назвал существование «уклонистов» – «левых загибщиков», которые «не знают законов наступления» и «не понимают, что наступление
Он логически связал оба курса, противоречивших его линии. Действия «левых загибщиков», отметил он, дискредитировали политику руководства страны, создали «благоприятную обстановку для усиления и укрепления правого уклона в партии». Из сказанного он логически сделал закономерный политический вывод: «Левые загибщики» являются объективно союзниками правых уклонистов».
Действительно, вне зависимости от того, были ли репрессивные действия руководителей, допускавших перегибы в колхозном строительстве, ошибками или умышленной тактикой, они шли вразрез с той линией, которую в процессе коллективизации стремился осуществить Сталин. Но, остановив леваков-перегибщиков, он не заискивал перед крестьянством. Более того, он не обещал отступления от своих намерений. Он ориентировал страну на продолжение начатого, но подчеркнул, что «теперь внимание работников должно быть сосредоточено на
При этом он ясно дал понять, что, признавая допущенные ошибки, партия не намерена отступать от политики ликвидации кулачества как класса. «Кулак, – отмечал он, – есть враг Советской власти. С ним у нас нет, и не может быть мира... Мы будем вести дело к тому, чтобы
Конечно, коллективизация, как и любой передел собственности, не могла пройти без насилия. Некий бывший идеолог ЦК КПСС и активный участник разгрома СССР (то есть по моральным понятиям предатель не только своей партии, но и народа, который его кормил) А. Яковлев утверждает, что в период коллективизации было депортировано «3,5 миллиона семей (или около 17 миллионов человек)».
Комментируя это высказывание, С. Кара-Мурза не без сарказма отмечает: «Лжет архивист... социал- демократ – как он себя называл. Всего в 1930-1931гг. на спецпоселения («кулацкая ссылка») было выслано 381 026. семей. После 1931 г. массовой депортации крестьян не было. Эти данные опубликованы в журнале «Социологические исследования» (РАН)».
И все же, много это или мало – 381 тысяча семей, выселенных из обжитых мест? Пожалуй, эта цифра даже может удивить своей «незначительностью». Повторим, что в стране, насчитывающей 120 миллионов человек крестьянского населения, это составляло лишь 0,31% жителей деревни.
Впрочем, попробуем сопоставить этот факт с другим. По данным МВД и Бюллетеня ВЦИОМ (1995, № 4), на конец 1996 года в России было около 4 миллионов бездомных! И если грубо считать, что в семьях кулаков было даже по десять человек, то и в этом случае количество выселенных в 30-е годы получается меньше, чем число бездомных, появившихся в России в результате «демократической» приватизации.
Конечно, перемена привычного места жительства расценивалась переселенцами драматически. Но разве не драматична судьба бездомных, появившихся в капиталистической России? Впрочем, спецпоселенцев 30-х годов не выбросили на улицу. Их расселяли в домах жителей деревень отдаленных районов страны. И позже, если они не мигрировали в города, то строили собственные дома. Лишь кулаков, уличенных в злостных преступлениях, ссылали в исправительные лагеря.
Сталин трезво и самокритично оценивал ситуацию и не преувеличивал успехи страны. В беседе «о социализме» с американцем Кэмпбеллом, в январе 1929 года, касаясь планов сельскохозяйственного и промышленного строительства, он говорил: «В строительстве промышленности мы сделали очень мало. Менее того сделано в области реализации планов перестройки сельского хозяйства. Мы не должны забывать, что наша страна была исключительно отсталой и эта отсталость до сих пор является большим препятствием. ...Мы знаем, что мы не свободны от ошибок. Но мы не боимся критики, не опасаемся смотреть прямо в лицо трудностям и признавать свои ошибки. Мы приемлем правильную критику и приветствуем ее».
Однако как ни рассматривать действия Сталина в тот период, но народ не только поверил в правильность его политики – он полностью ее поддержал.
О том, что он выбрал правильный путь, свидетельствовала успешно проведенная посевная кампания 1930 года, в результате которой страна получила хороший урожай зерновых. Конечно, Сталин не был одинок в своих политических устремлениях. И, рассматривая его деятельность, нельзя, хотя бы бегло, не сказать о том круге лиц, который составлял его ближайшее окружение – его когорту.
Пожалуй, наиболее близким к нему человеком был его земляк, соратник по революционной деятельности в Закавказье Серго (Георгий Константинович) Орджоникидзе. Грузин, сын дворянина, член РСДРП с 1903 года Серго, как и сам Сталин, неоднократно подвергался арестам. Порой они находились в одних и тех же царских тюрьмах. Яркий и темпераментный, добрый и отзывчивый Серго прошел все перипетии Гражданской войны, будучи членом реввоенсоветов многих фронтов. Значительна его роль в восстановлении Советской власти на Кавказе. С конца 1930 года он стал членом Политбюро и возглавил
