- Руки мне развяжи, - глухо пробормотала гоэта, наблюдая за тем, как он расстёгивает штаны.
- Ничего, ты и без них прекрасно справишься. Если надо, я помогу.
Делать этого не хотелось, но выбора ей не оставили.
Судя по тому, что говорил Гланер, ему нравилось. И не только судя по этому. А Эллине, наоборот, было противно, она едва сдерживала рвоту. Но пришлось терпеть до конца.
Наконец, развязав её многострадальные руки, гоэт перенёс Эллину на кровать.
Она изворачивалась, как угорь, пытаясь отползти к краю кровати, отворачивалась, чтобы избежать противных поцелуев, по её мнению, совершенно неуместных при изнасиловании, старалась абстрагироваться от его ласк, моля лишь об одном - чтобы он скорей угомонился. Увы, Гланер придерживался другого мнения.
Он не солгал, в этот раз всё вышло мягче, хотя ни о каких приятных ощущениях не могло быть и речи. Но хотя бы не похоже на пытку, цель которой - причинить как можно больше боли.
Вспомнив о своём плане, гоэта попыталась изобразить, что её всё устраивает. Взгляд же лихорадочно блуждал по комнате в поисках оружия. У неё будет всего один рывок, всего одна возможность. К счастью, выражения её лица Гланер видеть не мог, правда, и гоэта могла рассмотреть лишь половину помещения.
Нужная вещь нашлась - бутылка. Тогда не вышло - может, сейчас получится?
А ещё гоэта подметила, что у него перевязан бок, который причиняет Гланеру определённые неудобства. Может, и поэтому бешеной страсти не было.
Слабости врагов необходимо использовать, а бывший друг отныне был врагом. И Эллина изо всех сил двинула локтем по его ране, одновременно отчаянно выталкивая его из себя. Судя по ругательствам и тому, что руки гоэта больше не держали жертву, удар достиг цели.
Спрыгнув с постели, Эллина схватила бутылку, разбила и, вооружённая двумя острыми осколками, обернулась.
Гланер лежал на постели, ухватившись за бок. Вроде бы беспомощен, но это оказалось видимостью. Он позволил гоэте мелкими шажками добраться до двери, но сбежать она не смогла - обернувшись, метаморф повалил её на пол.
Самодельное оружие разлетелось от удара, поранив гоэту.
- Далеко собралась? - Гланер, уже в человеческом обличии, оседлал её, заломив руки за спину.
- Подальше от тебя.
- А, по-моему, я был очень мил, как любовник. Неблагодарная ты скотина, Лина, но, тысячу раз прав покойный Доновер, вызываешь желание тебя трахать. Только вот в этом деле ты никакая, посему надеяться тебе не на что, до заката не доживёшь. Кстати, дорогая, ты не беременна? Тогда увезу живую в Аварин, моих детишек рожать - всё равно больше ни на что не способна.
Эллина упорно молчала. Сначала хотела гневно выпалить: 'К счастью, нет', но вовремя передумала. Он всё равно не сможет сегодня проверить, а драгоценное время она выиграет. Должны же её найти маги! А чтобы нашли, нужно остаться живой. Хотя бы до завтра - завра Гланер наверняка потащит её к какой-то ведьме и выяснит, что беременности нет. Если только он сейчас не сделал ей ребёнка. Или ещё сделает.
- Ну, что притихла?
- Он поэтому меня сюда послал, потому что знал, что я... И разрешения на то, чтобы...не дал, - сдавленно, будто через силу, борясь с собой, пробормотала гоэта.
Гланер промолчал, но тут же отпустил её руки, подхватил подмышки, усадил на кровать и вытер кровь простынёй.
- Ты точно непроходимая дура, - качая головой, констатировал он. - Да не ёжься, не вздрагивай - вреда не причиню. Выкидыша, вроде, не было - следов я не заметил. Сейчас дам снотворного.
- Гланер, я не понимаю. Минуту назад ты был полон решимости меня убить, а сейчас...
- Сейчас ты носишь во чреве маленького Ашерина, будущего метаморфа. Так что благодари богов, что залетела. И проси, чтобы ребёнок с даром родился. Хотя, должен. И, Лина, не вздумай мне солгать. Очень пожалеешь.
Гоэта позволила Гланеру обработать свои порезы и ушибы, напоить себя снотворным и уложить себе под бок в постель. Лекарство подействовало не сразу, так что гоэт успел докончить начатое.
Проснувшись, Эллина обнаружила, что за запястья привязана к кровати. Не верёвкой, ремнём - в своём роде тоже забота. Судя по ощущениям и красноречивым свидетельствам на постельном белье, то, что она спала, никак не мешало Гланеру предаваться страсти. На этот раз без последствий для здоровья, хотя определённый дискомфорт присутствовал.
Лёжа, уставившись на свою одежду, перенесённую с кухни и грудой сваленную на полу, гоэта пыталась понять, что ей делать дальше, и как предугадать не поддающееся объяснению поведение Гланера. Он вёл себя, как безумец, или... Она только сейчас поняла, а ведь это было известно уже давно, просто Эллина всё ещё считала его человеком. Прежним, привычным, но он таким не был. Никогда не был.
Гланер - тёмный, и этим всё объясняется.
Тёмные психически неустойчивы, особенно когда их переполняет энергия. У Малиса ведь было схожее поведение, просто он старался при ней сдерживаться, но всё равно проскальзывало.
Возможно, и маниакальное желание Гланера объясняется очень просто - необходимостью восстановить баланс энергии. Поэтому и не один раз - пока организм не скажет, что ему достаточно.
И давным-давно, возможно, поэтому он попытался сразу прижать к стене понравившуюся девушку, поэтому столько лет настойчиво предлагал делить с ним ложе - нужен был постоянный, надёжный способ скрывать свою сущность.
Но обида и ущемлённое мужское самолюбие, безусловно, тоже присутствовали. И месть оказалась в духе тёмных. Если смотреть на всё с этой стороны, то мозаика складывалась, а Эллина становилась единственно возможной жертвой.
Он давно всё продумал, дал ей последний шанс, а потом отомстил, храня маску лучшего друга.
Если догадка насчёт энергии верна, то гоэт сейчас должен быть в хорошем расположении духа.
Гланер появился спустя некоторое время, действительно похожий на того, что она знала когда-то. Пожелал доброго дня, развязал, велел одеваться и идти на кухню, готовить еду.
Эллина не стала возражать и с удовольствием размяла многострадальные затёкшие руки. Нужно осмотреться, усыпить бдительность мнимой покорностью, а потом сбежать. А ещё лучше убить его.
- Не, Лин, погоди-ка. Топай ко мне. Я не рассмотрел, что там у тебя. Не бойся, - усмехнулся он, разминая в пальцах какую-то субстанцию, - это лечит, а не жжётся.
Внимательно ощупав её, уделив особое внимание животу, Гланер намазал заживляющей мазью места ушибов и порезы, наложил повязку и, шлёпнув по пятой точке, разрешил одеться. Отворачиваться и не подумал, да Эллина и не просила.
На кухне гоэту ожидала многочасовая стряпня - Гланеру хотелось вкусно поесть. Резать он ей ничего не давал, делал сам, зато в остальном не помогал.
От очага веяло жаром. Закончив фаршировать двух зайцев, Эллина вспотела - а ведь предстояло ещё сварить суп и придумать гарнир. Задача оказалась вдвойне сложной, учитывая её кулинарные способности.
Потом её заставили стирать и отмывать кухню после пыток и готовки. Тут гоэт немного смилостивился - принёс воды. Разумеется, перед тем, как уйти, связал.
За столом, как заранее догадывалась, Эллина пришлось прислуживать Гланеру. Но это было ей не в новинку: в крестьянских семьях жена примерно так же вилась вокруг мужа. Тоже накрывала на стол, метала блюда, сама принимаясь за еду, когда благоверный давно хрустел рёбрышками.
- Ничего, съедобно. Можешь, когда захочешь. Пересолила малость. И пережарила. Помоешь после ужина посуду, развесишь бельё и можешь ложиться. Сегодня обойдёшься без купания - только мокрым полотенцем оботрёшься. А завтра мы с тобой в одно место прогуляемся: мне сюрпризы во время твоей беременности не нужны, не до того будет.
