странноприимный дом.
Характерной чертой русского быта были странники, ходившие по Руси и собиравшие доброхотные даяния на храмы и монастыри. Если некоторые получали кров у сердобольных горожан, то многим часто негде было преклонить голову, и вот для таких-то горемык и задумал создать странноприимный дом отставной секунд-майор Афанасий Алексеевич Ахлебаев, отдавший и земельный участок, и капитал на благое дело. В 1849 - 1850 г. по проекту архитектора М. Д. Быковского выстроили дом приюта; в главном здании на верхнем этаже устроили церковь во славу Воскресения Христова, освященную 22 августа 1851 г., в среднем находились столовая, приемная, больница и контора, а странников поселяли на первом этаже, где находились помещения на 34 места: они могли пользоваться ночлегом и пищей от одного до трех (а иногда и более) дней. Ахлебаевский странноприимный дом пользовался популярностью - так, в 1911 г. в нем перебывало 1012 человек.
В соседнем Долгом или Большом Хамовническом переулке (улица Льва Толстого) можно увидеть единственное Здание, оставшееся от старинной Хамовной слободы, - реставраторы освободили от позднейших наслоений и восстановили незаурядный памятник гражданской архитектуры конца XVII в., названный ими 'палатами Хамовного двора' (N 10). Это строгий куб, почти ничем не украшенный, за исключением пилястр, пояса поребрика и небольших нишек вокруг окон. При раскопках нашли предметы, подтверждающие принадлежность палат к ткацкому делу - доски для набоек, детали деревянных ткацких станков, железные иглы.
На том же участке, рядом со старинными палатами, дожил до нашего времени дом, характерный для отдаленных от центра частей города, имеющий два деревянных этажа над каменным первым - все это было выстроено в 1843 г. титулярной советницей Анисьей Лукиной. Еще несколько деревянных домов сохранилось в этом переулке - это N 2 и N 22 (на углу Божениновского переулка, с 1961 г. улицы Россолимо), и рядом в Теплом переулке (ул. Тимура Фрунзе) дом N 32. Справа от участка бывших палат постройки более позднего времени-N 8 и 12 - появились во второй половине XIX в.
Так получилось, что район Теплого и Долгого Хамовнического переулков со временем превратился в скопление промышленных предприятий, обосновавшихся на участках, принадлежавших в XVII-XVIII вв. знатным фамилиям. Большой квартал между двумя переулками заняла фабрика 'Красная Роза', название которой напоминает что-то парфюмерное, но 'Роза' - это немецкая коммунистка Роза Люксембург, именем которой назвали текстильную фабрику.
Участком, который сейчас заполнили неприглядные корпуса текстильной фабрики, с первой половины XVIII в. и до 1840 г., т. е. более ста лет, владел дворянский род Всеволожских. Известным его представителем был Николай Сергеевич Всеволожский, крупный чиновник, писатель и путешественник, основавший самую большую и, возможно, самую лучшую типографию Москвы в начале XIX в. Он затратил на ее оборудование колоссальную сумму-150 тысяч рублей, закупив во Франции прекрасные шрифты на нескольких языках. Во время наполеоновского нашествия типография Всеволожского, счастливо избегнувшая, как и все окружающие здания, московского пожара, стала 'Императорской типографией Великой армии', печатавшей бюллетени и воззвания Наполеона. После освобождения Москвы типография так и не оправилась, и только в 1817 г. Всеволожскому удалось продать ее казне.
Старый барский деревянный дом Всеволожских, построенный, вероятно, в конце XVIII в., сохранился - он находится как раз напротив главного входа на фабрику, за памятником Ленину, стоящему в этакой вальяжной позе на невысоком пьедестале.
Большой участок Всеволожских разделился на несколько частей; одна из них (ближе к углу с Божениновским переулком) перешла в 1850-х гг. во владение 'Общества калетовских свеч', устроившего фабрику для производства тогдашней технической новинки - свечей, сделанных из стеарина, дававших значительно больше света, чем сальные или восковые. Назывались они по фамилии владельца, открывшего несколько фабрик стеариновых свеч в Европе. Позднее же в фабричных помещениях устроилось парфюмерное производство А. Ралле.
Другая часть перешла к московскому 1-й гильдии купцу Клоду-Мари Жиро, владельцу шелкоткацкой фабрики, постепенно расширившему свое производство и застроившему оба участка, в основном в 1870- 1880-х гг. производственными корпусами по проектам архитекторов П. С. Кампиони, О. Дидио и Р. И. Клейна.
Об этой фабрике писал Л. Н. Толстой в статье 'Рабство нашего времени': 'против дома, в котором я живу, - фабрика шелковых изделий... Я сейчас, сидя у себя, слышу неперестающий грохот и знаю, потому что был там, что значит этот грохот. 3000 женщин стоят в продолжение 12 часов над станками среди оглушающего шума... Десятки тысяч молодых здоровых женщин-матерей губили и теперь продолжают губить свои жизни и жизни своих детей для того, чтобы изготавливать бархатные и шелковые материи'.
Л. Н. Толстой жил в Долго-Хамовническом переулке (в 1920 г. переименованном в улицу Л. Толстого), шедшем параллельно Теплому. Хотя он и не любил жизнь больших городов, но все же был вынужден переселиться в Москву - переговоры с книгопродавцами и типографщиками, встречи с интересующими его людьми, работа в архивах и библиотеках заставляли его жить в городе, но самое главное - подрастали дети и необходимо было думать об их образовании. Сергей хотел поступать в университет, Татьяна - серьезно заняться живописью, Илья и Лев должны были идти в гимназию.
Весной 1882 г. Толстые нашли дом, который более или менее удовлетворял их требованиям - не в центре города, достаточно большой, с садом, и сравнительно недорого - они заплатили 27 тысяч рублей в рассрочку. Дядя Софьи Андреевны К. А. Иславин, осмотрев предполагаемую покупку, писал Толстому: 'Я опять любовался садом: роз больше, чем в садах Гафиза; клубники и крыжовника - бездна. Яблонь дерев с десять, вишен будет штук 30; 2-3 сливы, много кустов малины и даже несколько барбариса. Вода - тут же, чуть ли не лучше мытищенской! А воздух, а тишина! И это посреди столичного столпотворения. Нельзя не купить'.
Правда, о какой тишине можно было тогда говорить, если совсем рядом работали несколько фабрик- текстильная Жиро, Хамовнический пивоваренный завод и парфюмерная Ралле. 'Я живу среди фабрик, - писал Л. Н. Толстой. - Каждое утро в 5 часов слышен один свисток, другой, третий, десятый, дальше и дальше. Это значит, что началась работа женщин, детей, стариков. В 8 часов утра другой свисток-это полчаса передышки; в 12 третий - это час на обед, и в 8 часов четвертый - это шабаш...'
В купленной усадьбе - дети назвали ее 'Арнаутовкой', по фамилии бывшего владельца, стоял дом, довольно старый, переживший пожар 1812 г., требовавший не только ремонта, но еще и перестройки, ибо семья Толстого была не малой: только детей было 8 человек - от старшего Сергея 19 лет до младшего, годовалого Алексея. В продолжение осени 1882 г. по проекту и под наблюдением архитектора М. И. Никифорова производился ремонт и пристройка еще нескольких комнат. После окончания ремонта Толстые 8 октября 1882 г. переехали сюда и прожили до 1901 г., часто уезжая на лето в Ясную Поляну.
Много событий произошло в этом доме, и среди них трагичные: в 1886 г. умер сын Алексей, а в 1895 г. после скарлатины, продолжавшейся два дня, скончался горячо любимый сын Ваня. В хамовническом доме писателем создано около 100 произведений, и в том числе такие значительные как 'Смерть Ивана Ильича', 'Крейцерова соната', 'Плоды просвещения', 'Воскресение'.
Но Лев Николаевич не только сидел за письменным столом, он старался обслужить дом: 'Встанет в семь часов, темно. Качает на весь дом воду, везет огромную кадку на салазках, пилит длинные дрова и колет и складывает в сажень', - писала Софья Андреевна.
Последний раз Толстой побывают в хамовническим доме в сентябре 1901 г. После его смерти сразу же был поставлен вопрос о приобретении дома Городской Думой, но только в 1911 г. покупка состоялась -за 125 тысяч рублей была совершена купчая крепость. Долгое время дом был запечатан, мебель вывезена, а в Думе выдвигались различные проекты по будущему устройству толстовской усадьбы: предполагалось построить каменное здание для музея или школы в память писателя, предлагали даже все сломать, оставив только толстовский кабинет. Так не шатко и не валко шло дело до большевистского переворота, пока новая власть решила дело просто и ясно - усадьбу национализировали и по личному указанию В. И. Ленина - 'все восстановить, как было, до малейшей подробности' - открыли музей 20 ноября 1921 г., который и сейчас работает в бывшей усадьбе и пользуется большой популярностью.
К северу усадьба Толстого граничила с высоким забором Хамовнического пивоваренного завода, занимавшего угловой с Божениновским переулком участок, принадлежавший в начале XIX в. братьям
