результате мы имеем то, что имеем…
Но все это прелюдия к слову. А само слово об Анатолии Дмитриевиче я приберег для разговора о необычной стороне его творчества. О его стихах. Всем он известен как прозаик, как острый публицист, а как поэта его мало кто знает. Потому в этот памятный день я хочу коснуться его поэзии.
Для всякого литератора (да и нелитератора, а просто любителя изящной словесности) поэзия есть «высший пилотаж», если можно так выразиться, в литературном творчестве. И я не ошибусь, если скажу, что не было, нет и никогда не будет прозаика, который бы не пытался писать стихи. Меня, прозаика, тоже не миновала сия стихия. Когда я и не мечтал даже о литературной судьбе. Пришлось посочинять частушки для самодеятельного хора, в котором я принимал участие в юности. Незаметно как-то увлекся литературным творчеством и вот стал профессиональным прозаиком. Совсем недавно, когда за плечами уже горы перелопаченной «словесной руды», я вдруг вновь почувствовал острое желание написать стихи. Скорее это было даже не желание, а как бы острая потребность. Мне вдруг показалось, что я настолько овладел словом (пустое тщеславие, конечно), что смогу посредством слова извлечь из дальних тайников души и сознания недосягаемые для обычного человека мысли и чувства. И «отлить» их в поэтические строки. Как пишет в одном из своих стихотворений Анатолий Дмитриевич: «Всей спиной испытанная проза оформлялась медленно в стихи».
Когда я прочитал эту строчку, подумал, что это про меня. Я испытываю тот же процесс, который описан в его стихах. «Всей спиной испытанная проза медленно оформилась в стихи».
Стихи Анатолия Дмитриевича, что раскаленные угли. Читаю и обжигаюсь душой о каждую строчку: «Был рожден я с казачьей душою, это значит — открыт и не сбит. Это значит — рискнуть головою, где другой задрожит и сбежит».
В неполных семнадцать лет Анатолий Дмитриевич был арестован, судим и сослан на Север. Тогда было так: ляпнул неосторожное слово — изволь на Колыму. А они «не хотели принимать заблуждений века драки, эпохи Петли».
Это неприятие лжи и лицемерия он пронес через всю свою жизнь. Не то что ложь и лицемерие, а малейшую фальшь терпеть не мог. Реакция его была мгновенной, кто бы ни был перед ним. Это было ключевой чертой его характера. И тут нетрудно догадаться, какие отравленные стрелы летели в него за эту прямоту характера. Однако — удивительное дело! — он сохранил на всю жизнь веру в святое: «Я в Добро и Порядочность верил, запрягался я в три хомута. Оглянулся — сплошные потери, не дождался добра ни черта… Но потом оглядишься устало, как котомку, подкинешь свой Крест и опять повторишь, как бывало, тот же путь, мимо памятных мест. Среди душ, опоганенных злобой, не в почете мирском, не в чести, и считаешь лишь мысленно, долго ль этот Крест до Голгофы нести?..»
Острая публицистическая направленность присуща почти всем его стихам. Одно из них приведу полностью. Называется «По второму кругу?»
Удивительно, что это пишет человек, «обиженный» Советской властью на целых восемнадцать лет!
Когда я думаю об этом, понимаю мыслителей всех времен и народов, которые называют таких писателей и поэтов Совестью Человечества.
«Кубанские новости», апрель 1998 г.
ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ ИЗВЕСТЕН
Я начал читать эту книгу не с начала, а с конца. Не то по наитию, не то по подсказке Всевышнего. А скорее всего в желании схватить некое главное по заключительной мысли автора. Памятуя о неписаной традиции всех творцов вкладывать всю силу и мощь души и мысли в последний аккорд симфонии, оперы, поэмы или философского трактата.
Одна фраза. Вернее часть фразы: «Человечество переоткроет социализм…» спровоцировала мой интерес ко всей книге. И я прочитал ее, что называется, взахлеб. Вот уж поистине — здесь словам тесно, а мыслям просторно. Густо написано. И что ни абзац, то откровение. Жаль только, что самиздат. Почти подпольная публикация: ни тебе выходных данных, ни тебе «коротко об авторе». Мы что, в партизаны ушли с нашим патриотизмом и здравым смыслом? Почему от пошлятины ломятся книжные развалы, а трепетная народная мысль теснится в более чем скромных брошюрах под мягкой обложкой? Почему ложь и вероломство взмыло над Отечеством циклопическим пузырем, а добродетель пигмейски ютится в развалинах тысячелетней Руси?
Оборона здравого смысла прорвана. Проломлена. Нарочитый абсурд победно шествует по планете. Празднует триумф.
Автор книги пытается дать ответ на вопрос вопросов — чем мы прогневили Бога? Ему кажется, что надо покаяться и… «…сейчас время покаяния», — пишет он, «…без покаяния невозможно перерождение души, И перечисляет, кто конкретно должен покаяться: коммунисты, «которые за годы советской власти на почве воинствующего атеизма и казенной революционной целесообразности совершили множество греховных дел»; духовенство (особенно высшее), «как не исполнившее до конца своего христианского долга, христианство было искажено в угоду человеческим инстинктам, страстям; порушены заветы Христа». (По Бердяеву). Часть интеллигенции, «которая свою миссию нести культуру и просвещение в народ, и свое «несогласие с игом самовластия» разменяла на подачки «власть придержащих» и тем способствовала пробуждению животного начала в человеке». «Новые русские буржуи», вновь поддавшиеся соблазну стяжательства и искушению «желтого дьявола». Наконец, «Сегодня время покаяния и руководителей государств, которые из подлого искусства разъединения стран и деления по имущественному признаку людей, должны бы овладеть искусством соединения».
Как писал Ф. М. Достоевский: «Все должны простить друг друга и взаимным прощением снять с себя ложь, вину и преступность, и тем разом оправдать себя с полным сознанием, что получили право на это».
Нет, нет и нет! — говорю я. Не потому, что каждая ипостась автора о необходимости покаяния
