Туг человечностью и не пахнет. К счастью, дух преподнесенного «КИ» анонса не оправдался: коллектив театра и постановщик пьесы оказались в основном выше «демократических» установок. Спектакль получился неплохой (победил пушкинский завораживающий язык), весьма близкий к фактуре и духу романа. Правда, акценты были несколько смещены. Если, например, у Пушкина тема праведного гнева народного и тема возмущения дворянства как?то уравновешены, то в спектакле симпатии почти полностью на стороне правящего класса. А Пугачев — это всего — навсего разбойник. С приступами вели
кодушия. Тогда как пушкинский акцент на том, что Пугачев выступил как народный заступник, нарочито затушеван. И этим дан намек: кто становится во главе возмущенного народа — тому в истории грядет одно определение — разбойник.
В спектакле — ни слова о положении крестьянства в ту эпоху. Хотя бунт именуется крестьянским. А ведь предшествовавшее правление Анны Иоановны с его бироновщиной и засилием немцев (а ныне Немцовыми) при царском дворе довели страну до нищенства. Чувствуете перекличку веков?
Кстати, нечаянным отзвуком той жуткой эпохи засилия иностранцев в высших правящих кругах явился в пьесе «генерал в суде», который говорит: «Что есть верьевка?». И поскольку он гневно клеймит Гринева за измену и потом подписывает обвинительный вердикт, в котором записаны смехотворные слова про Пугачева «самозванный разбойник» (будто можно быть самозванным вором, бродягой, бомжем или, скажем, садовником), он олицетворяет верноподдднническое служение иностранцев при дворе Екатерины II. Это единственная деталь, прорвавшаяся в пьесу, которая навевает мысли о бироновщине. Но не для этого понадобился этот образ многомудрому постановщику. А для того, чтобы намекнуть зрителю — вот, мол, как преданно и рьяно печется иностранец о крепости престола. Более чем сами русские. А вы ругаете соросов, кохов, березовских, Гусинских… Которые жадною толпою теснятся у трона. Не бескорыстно. И довели Россию до банкротства. А народ не моги бунтовать. Ибо русский бунт бессмысленный и беспощадный. Главное — бессм ысленный. Олигархи уже пекутся о своей безопасности, о незыблемости своей власти.
Второй смещенный акцент — измена — неизмена Гринева. С мягкой такой назойливостью нам внушают мысль, что измена Гринева — вовсе не измена. Конечно, творцам нынешней истории нужны люди такого типа: измена и предательство стали почти нормой поведения многих людей, предавших интересы собственного Отечества. На них делается ставка в окончательном разорении России. Это под них подводится оправдательная идеология предательства.
Цепь доказательств невиновности Гринева выстроена четко и убедительно: сначала он, не зная, кто такой Пугачев, дарит ему шубу со своего плеча и велит Савельичу выдать ему пятиалтынный для сугрева. Потом он покоряет
его наивной дерзостью. Потом романтикой своей любви к Маше. Зрителю предоставляется возможность продолжить ряд причин, по которым можно предать: желание власти, желание жить красиво, быть среди других особенным, наконец, быть просто демократом, не понимая толком, что это такое. Отец Гринева — старый служака — тот четко определил предательство. Остальное чушь и мишура.
Но чтоб перебить это авторитетнейшее мнение (родного отца!), на сцену выводится сама Екатерина Вторая. Она выступает здесь в роли добренькой покровительницы, пекущейся якобы о справедливости. Она и заканчивает свою роль словом «справедливость». Екатерина Вторая — и справедливость? Это примерно то же, что Ельцин и справедливость. Не смешите, господа!
В заключение так и подмывает спросить у авторов хитромудрого анонса «Россия под топором»: а где же топор? Что?то я не видел его на сцене. Плаха, правда, стоит, а топора не видно. Или зрителю предлагается держать его в уме?.. Или он уже не нужен? Поскольку, пока готовили премьеру, им, топором тем, уже отсекли голову России и выбросили грозное орудие казни за ненадобностью?
«Не спеши!» — любил говорить Ничипор, один из героев фильма «Свадьба в Малиновке».
Не спешите, господа! — говорю я. И не взыщите, если народ и в самом деле поднимется «бунтом бессмысленным и беспощадным», потому что его оскорбили, обманули, ограбили и угнетают осмысленно и беспощадно.
«Кубанские новости», 04. 11. 1999 г.
ЕЩЕ ЖИВЫ ГРОБОКОПАТЕЛИ
Газета «Литературный Краснодар», выходящая под патронажем городского самоуправления (так и хочется сказать — самоуправства) с поджатым от бессильной злобы хвостом на генерала Макашова за его хлесткую реплику в адрес евреев, вспоминает недобрым словом покойного нашего писателя А. Знаменского. Хотя о покойном по христианскому обычаю говорят или хорошо, или никак.
Откопали натужную статью десятилетней давности в жур. «Родина» № 10 «Школа ненависти) под тенденциозной рубрикой «наше исследование», где группа именитых мужей, собравшись за круглым столом, дискутирует якобы о проблемах гражданской войны в России. О причинах ее возникновения и сопровождавших ее жестокостях.
Ученые мужи и один публицист лихо, не однсм дыхании, (доксзали», что эта, «Гражданская войн, в Ро сии началась с первых дней революции». Значит не Л. Троцкий (Бронштейн) и К° виноваты, а сама революция 1917 года. То есть — никто не виноват. Хотя тут же, за этим круглым столом напоминается, что В. И. Ленин не раз указывал, что «Ничтожная кучка начала гражданскую войну». Мало того, тут же было сказано, что 28 ноября 1917 года он (Ленин. — В. Р.) подписывает «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции». А до этого за выдачу даты вооруженного восстания В. И. Ленин назвал Троцкого (Бронштейна): 1удушкой. Все эго некоторыми, ообеш о ретивыми «круглостольниками» Козловым и ТО. Геллером отметается и заостряется внимание на том, что «Писатель А. Знаменский, поэт Г. Сухорученко, публицисты Е. Лосев, Г. Назаров, В. Трофимов, М. Мирошниченко считают возникновение гражданской войны результатом происков жидомасонов и представителей «зловредной нации».
Все не правы, а Козлов и Геллер правы.
Без всяких доказательств и даже сносок они утверждают, что «Троцкий в провокации и убийстве Миронова участия не принимал. А книга А. Знаменского вся построена на лживой и клеветнической основе». Потому что А. Знаменский «не объясняет», откуда взяты им сноски — ссылки на документы Центрального государственного архива Советской Армии. В этом архиве, считает Геллер, Знаменский ни разу в жизни не был. «Это проверено по книгам посещений».
А кем это «проверено», когда? Ни сносок, ни ссылок. Как говорится, получайте вашим же салом да по сусалам.
В порядке ликбеза сообщаю вам, откуда данные у писателя А. Знаменского. Лично мне он рассказывал: «Мне повезло. Ко мне попали два мешка документов. Принесли ветераны, которые воевали под командованием Миронова. Долго думали, кому довериться и пришли ко мне. Я начал писать роман, когда еще было опасно о Миронове говорить…»
Он сначала прятал имена этих людей, боялся подставить их. Но вот газета «Прихоперье» опубликовала их фамилии: «Е. Е. Ефремов, В. И. Волгин, 3. Ф. Топилин, И. М. Лебе-
дев, А. Я. Казаков, Ю. А. Стефанов; сын писателя А. С. Серафимовича И. А Попов. Волгоградец И. Ф. Васильев, дочь Миронова Клавдия Филипповна, сын командарма А. Ф. Миронов, участник разгрома Врангеля И. А. Булах…». Под страхом ареста и скорого суда они берегли уникальные документы, которые легли в содержание романа. Более подробно сказано во втором томе книги «Красные дни».
В газете «Литературный Краснодар» все представлено так, будто на «круглом столе» только и делали что «ловили» за руку А. Знаменского, который позволил себе плохо думать о Троцком (Бронштейне). Тогда как из 16 великомудрых мужей лишь Козлов и Геллер усердствовали в ловле за руку А. Знаменского. Больше из национальной солидарности, чем исторической правды ради. Они так усердствовали в «отмывании» Троцкого (Бронштейна), что не заметили, как тут же, за этим круглым столом разоблачили Троцкого (Бронштейна), как провокатора войны на Севере. Он санкционировал интервенцию Антанты в Мурманске в 1918 году. Событие получило историческое название «интервенция по приглашению». Он это сделал несмотря на предупреждение В. И. Ленина, И. В. Сталина, Г. В. Чечерина и — о, Санта Мария! — самого Я. М. Свердлова! Председатель Мурманского Совета А. М. Юрьев был объявлен «врагом народа»
