- Да, так я по тебе страдал, не получив даже единой разрядки, но будучи весьма возбуждён, и не спал вовсе, именно посему ложе моё и нечисто. Но только скажи, разбудим мы рабынь, и они перестелят…
- Квотриус, взмахни рукою вот так и произнеси Очищающее заклинание.
Ты знаешь его
- Ведаю я его..
Evanesco!
- Вот ты и выучил ещё одно заклинание, брат мой, возлюбленный более радости всей жизни моей, стержень жизни моей! И заметь, не прибегнул ты к помощи «магического костыля», о коем на время отвлёк я внимание твоё, о «костыле», коим зову я волшебную палочку при заклинании сём, и совершенно не нужен он тебе, как Повелителю Стихий.
- Что же значит сие? Значит ли, что могу чародействовать я без орудия кудеснического?
- Да, - с восхищением выдохнул Северус.
Теперь ляг рядом и согрей меня, прошу. Ибо весь я дрожу от хлада и сырого воздуха, у тебя же даже ставни, и те не прикрыты.
Квотриус послушно улёгся и прижался к груди Северуса, крепко обнял его и произнёс, поцеловав в висок, так же бережно, как и днём, но не делая попыток возбудить высокорожденного брата на любовные игрища, ибо видел, как худо ему в сей трудный час:
- Засыпай, возлюбленный мой северный ветер, а ставни не помешают нам, клянусь тебе. Ведь я горяч весьма до сих пор. Скажи мне лишь, а… Гарольдус в опочивальне своей? Не приходил ли снова он? Не преследует ли тебя он? Только одно слово.
- Нет, он опять припёрся ко мне, обойдя даже Накру. Это мой камерный раб, если ты не зна...
- Тсс, конечно, знаю, светоч разума моего, лампада, освещающая душу мою, основа основ моих, возлюбленный мой брат...
- Так вот, я и говорю, припёрся.
Северус не проникся убаюкиваниями Квотриуса, Он был всё ещё возбуждён, сам не понимая отчего. От нежданной близости и доступности Поттера, что ли? Но это же нонсенс.
- И он завалился мне на ноги да и отлежал их, от того-то я и проснулся, как из глубины какой водной на воздуся выбрался, а вокруг темень и за окном льёт дождяра премилый.
Незаметно для себя проваливаясь в тепло сна, перейдя на вульгарную латынь, сообщил Снейп.
Это, как всегда, покоробило Квотриуса, а, учитывая предмет их разговора, к тому же ещё и разозлило.
Квоттриус вскочил с ложа и гневно прокричал:
- Северус, убирайся прочь! Осквернитель ложа моего!
- Что ты сказал, Квотриус? «Убирайся прочь»? Мне, Господину дома? А не слишком ли это для тебя, домочадец мой, брат - бастард? - проговорил Северус непривычно тихо и спокойно.
Помнишь, говорил ты, что даже всадник, потомственный всадник может по воле Господина дома влачить существование жалкое в каморе вместе с рабами нечистыми?
Снейп произнёс этот вопрос-утверждение так, словно рассказывал ребёнку на ночь сказку, хотя он, разумеется, никогда таким позорным делом не занимался, даже коротая безысходные в своей скуке и строжайшем соблюдении этикета вечера у Малфоев. Слова Северуса прозвучали до странности таинственно и… интригующе, как будто за ними должно было последовать не менее впечатляющее продолжение. Но в продолжении монолога не было смыслов.
И этих немногих и не страшных, а только словно бы выспрашивающих словес было достаточно, чтобы Квотриус в одной лишь короткой ночной тунике, по обычаю, непрепоясанной, упал на земляной пол и пополз, почти касаясь его лбом и носом, к разношенным, с одним отвалившимся каблуком, ботинкам Северуса из драконьей кожи с его задницы, самой лучшей.
Она, эта драконья кожа - твёрдая, но эластичная, прочная, как на разрыв, так и на изгиб, спасала их от полного разваливания, спасала, прежде всего, подошву, которая уже начала крошиться. И только настоящая страсть Снейпа к качественной магической обуви до сих пор не заставляла его переобуваться в багряные, обтягивающие стопы, излишне мягкие ботиночки из ткани, как у Папеньки, в которых было бы тяжело ходить по такому пречудному, всего лишь начала месяца десятого, значительному холодку.
Вот уже во второй раз в этом времени и в... жизни вообще Северус не прекратил столь низкое пресмыкание перед собой, а ведь он так ненавидел, когда подобострастничают - сам намыкался перед Лордом-полукровкой. Помнил он это чувство унижения собственной гордости, гордости наследователя римлян, тринадцатого графа Снейп из закрытой вот уже более, чем двести лет, фамилии, когда нужно было чуть ли не подползать к специально излишне низко опущенной кисти Волдеморта, тогда ещё носящего незаслуженный титул «лорда», восседающего на высоком резном троне с инкрустациями «a-la gotique», стоящем на возвышении перед остальными Пожирателями. Правда, пол под Пожирателями был обычно не простой, а гранитный, с наборными, разноцветными плитами. Тёмный Лорд вообще-то не имел своего пристанища, и это обсуждалось в кулуарах среди знати из приспешников Ближнего и Среднего Кругов, близко общавшихся, когда их увеселения совпадали с «цирком» , устраиваемым Большим Кругом Под конец «шоу» аристократической элите было позволено удаляться в коридоры, ведущие к зале пыток, чтобы не присутствовать при необычайно «некрасивом» финале человеческого цирка» .
От того-то Северусу во время Последней Войны и удалось устранить практически в одиночку практически полный Средний Круг «масочников» . Он знал их по характерным жестам во время наложения заклинания. В этом, а ещё в удачных разведках поутру был секрет его успеха.
Лорд вообще обожал стиль «под средневековье», даже приказывал портному - Пожирателю, мелкой сошке, не входящему ни в один из Кругов, выражать «старинный», века эдак пятнадцатого - шестнадцатого, стиль в своих мантиях. Сам же он и магические издания всеразличные об истории костюма волшебников изучал. А потом предоставлял выбранную иллюстрацию опешившему от такого неведомого покроя, многочисленных складочек, вытачек и разрезов со шнуровками, несчастному портняжке.
Впрочем, портной справлялся со своей работой лихо, и уже вскоре Тёмный Лорд представал, хоть и в змееподобном обличии, но в костюме a-la Burgundie пятнадцатого века, в мантии с экревиссами* * и в упелянде* * * , совершенно не сочетаемом с мантией такого пышного кроя - терялась роскошная сборенная спинка упелянда. Зато Лорд был доволен обновкой и не особенно круциатил всех подряд, но только по действительно веским причинам...
... Наконец, Квотриус дополз до ног Северуса и… старший брат прекратил его мучать, сказав просто:
- Быстрота и натиск. Вот, что упасло тебя, брат мой - бастард, от воздействия великого гнева моего.
Северус откровенно блефовал, и было счастье на его стороне потому, что Квотриус не мог ещё ведать об играх карточных, а посему не знал, что такое блеф против Повелителя Стихий. Но в довершение своей победы Снейп внезапно добавил навзлёт, не задумываясь о последствиях со стороны порывистого брата оскорбительное, как боевое заклятье:
- Как и думал я, нет в тебе ни капли гордости.
Снейп добавил последние слова разочарованно и презрительно и тут же стремительно («Как бы чего не вышло») покинул комнату.
Как он дошёл до своей опочивальни - видно, Мерлин и все прекрасные, милостивые боги помогли Северусу в том, чтобы пройти в так и оставшуюся открытой дверь к себе, не заметив отсутствия пошедшего к милушке своей Накры, и нырнуть под принесённое заботами Маменьки покрывало, но такое лёгкое на, почему-то, тёплое ложе, совсем позабыв о Поттере.
Гарри проснулся, когда, с тяжёлым стоном Проффессог` Снейпп Сэг` рухнул прямо на него. Наверняка, это было прирождённое имя Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ, и он доверил его Гарри в знак признания его полезности и, вообще, существования рядом с собой. Вот уж поистине подарок Князя Князей, прекрасного воина.
Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ, милый сердцу и всему-что-внутри!
Поттер ужом вывернулся из-под костлявого, но, определённо, тяжёлого тела и посмотрел на Сх`э-вэ- ру-у-с-сэ с искреннейшим изумлением - откуда вдруг такая пылкая страсть к нему, Гарри? Поттер ещё
