Партизаны Подпольной Луны

богатого и именитого жениха, да и возраст, опять же, подчеркнул, что для женщины всегда так неприятно. Злоязычным, настоящей язвой… был друг Люциуса, да вот, видимо, чтобы не искушать её своей кажущейся близостью и настоящей невинностью, в которую и верить-то не хотелось, но факты, факты и этот сводящий с ума аромат, исчез уж без двух месяцев как год.

Но теперь надо думать о спасительном зелье - вряд ли муж за две недели предаст любовь, правда, в несколько искажённом смысле слова, к сыну, ради хотя бы единственного сношения с нелюбимой, нежеланной супругой. Ведь так было уже… вот уж двадцать третий годочек пошёл. Как раз, за три месяца со дня их свадьбы, а была она в Сочельник, Люциус успел обиходовать её, Нарциссу.

- О, боги, как же я глупа от счастья, я совсем забыла, как чуть не умерла, когда рожала! И это в таком молодом возрасте! Теперь я же точно не разрожусь! Значит, только зелье и никакого ребёнка от, будь он хоть трижды распрекрасным, любовника! Моего, только моего, подумать только, Гедеона! Жаль, конечно, а то - Маскирующие чары, а Чары всегда мне удавались, и вот он, мой любимый сын, да, обязательно, сын! От такой страсти не может зачаться дочь, но только сын! Надо сперва отыскать тетрадку Драко, а потом попробовать найти в ней нужный рецепт. Может, найдётся состав этого Мордредова, проклятого зелья. А что, если попросить самого Гедеона?! Пойду, поговорю с ним об оральных контрацептивах.

Их разговор происходил снова в постели, в перерывах, скажем скромно, между очень бурными половыми актами и обсуждениями Ктувим. Гедеон оказался весьма настойчивым мужчиной с твёрдым, не сворачиваемым с пути, как незабвенный Хогвартс-Экспресс, характером. И, если он чего-то хотел, это должно было быть исполнено, и немедля. Но Нарциссе и это понравилось в любовнике. И проступившие сейчас, при свете позднего утра, хрустальные черты лица, такие тонкие, словно бы художник едва наметил их штрихами, хрупкое, но в то же время, и сильное, истинно мужское телосложение и… темперамент. Его Гедеону было не занимать.

- Оральные контрпептивы? Впервые слышу. И где их можно купить в маглесе, моя дорогая Нарцисса?

Женщина сказала адрес и понадеялась, что действительно дорога Гедеону, и ему с ней понравилось, значит, и адресочка не забудет.

- Но сейчас мне нужно простейшее Абортирующее зелье, мой любимый, мой ангельски прекрасный Гедеон. Просто необходимо. А продаётся оно в аптеках в Лютном, должно быть. Вряд ли его продают в Косом переулке, у всех приличных ведьм и их супругов на виду.

Всё-таки волшебницы предпочитают скорее рожать, чем принимать… такое вредное для женского здоровья зелье.

- Ты уверена, что забеременела?

Любовник задал вопрос, удивлённо хлопая длинными, чёрными ресницами, так… глупо. Ох, уж эти мужчины! Сначала делают детей, а потом удивляются, как такое могло произойти. И умный Гедеон, оказывается, в их числе.

- Уверена, - неожиданно зло ответила Нарцисса.

- Дай-ка я приложу руку к твоей матке, поверь, я умею чувствовать, есть ли внутри зародыш, каким бы ничтожно малым он ни был.

- Что ж, приложи и поймёшь, что моя древняя кро… В общем, я тоже могу распознать, беременна ли я.

Гедеон осторожно положил горячую красивую, длиннопалую ладонь благородных очертаний к чреву Нарциссы и простонал примерно через пол-минуты:

- О, прости, прости меня, моя дорогая Нарцисса. Я был настолько невоздержан в любви, что ты и правда зачала от меня. Что же делать? Что же делать? Как нам дальше жить?

- Абортирующее зелье и оральные контрацептивы. Тогда я смогу спокойно быть с тобою и дальше. Ведь тебя будут постоянно приглашать на наши вечера с обязательным обжорством и танцами. Люциус обычно танцует со мной вальс, а потом… на несколько часов мы совершенно свободны. И, надеюсь, будем также предаваться друг другу, как сегодня.

Тебе ведь понравилось, мой возлюбленный Гедеон?

- Интересно, назовёт ли он меня сейчас «любимой» или «возлюбленной» в ответ на мои слова или так и будет называть бесцветным «дорогая»?

Но Гедеон выкрутился, хоть и не знал, о чём думает его великосветская шлюха.

- О, моя прелестница Нарцисса, так ты хочешь быть со мною и впредь?

- Вот дурак, я же ещё ночью сказала ему, что он будет приглашён в свет. Или он думал, это просто за красивые глаза и одну ночь? Хотя… вот глаза-то у него и некрасивы, не то, что у Северуса. Смотрят с прищуром, да и кажутся маловатыми. Но это же сущий пустяк в сравнении с его замечательными, как у породистого жеребца, постельными данными!

- Да, я желаю быть с тобою долго, очень долго, пока ты не пресытишься мной. Я только уповаю на милость Мерлина всеблагого, чтобы это пресыщение произошло нескоро.

- Всё тебе будет, моя дорогая Нарцисса, и «ку» тебе три раза будет, и малиновые штаны, и бассейн ПэЖэ в придачу. Кстати, не очень ли дорого это зелье для аборта?!

- Да он попросту нищий! А острит непонятно и тупо, видимо, по-маггловски. Что ещё за «ку» да ещё и три раза? Придётся дать ему денег на зелье. Правда, я и понятия не имею, сколько оно должно стоить, но дам, пожалуй, пятьдесят галеонов, этого должно хватить, а на полученную сдачу пусть порадуется жизни.

- Я дам тебе денег, Гедеон, возлюбленный мой ангел. Тебе не о чем переживать. И, да, я устрою так, чтобы ты был приглашён в Мэнор в эти две недели. Соберём с мужем гостей на какой-нибудь, как всегда никому ненужный банкет…

… Северус приказал камерному рабу Господина Квотриуса пойти на кухню за жгучею водой и принести по пол-рога каждому из братьев. Снейп знал, что это предельно допустимая норма, чтобы одновременно и снять головную боль, и захмелеть немного. А потом они примут на грудь и смогут вновь любить друг друга. Ведь сегодня было только два соития, а профессор чувствовал, что ему нужно больше, много больше, чтобы забыть и о ребёнке, которого вынашивала его жена, и о… мучавших его беспрестанно мыслях о Гарри. Хоть на время забыться. Просто пресытиться любовью, так, чтобы устать и хотелось бы только лежать спокойно с братом в обнимку, лениво лаская друг друга. Большего Северусу на данный момент ничего не хотелось - забыться, забыться, спрятаться в объятиях Квотриуса от насущных проблем, а там будь что будет.

- Что, братец, головушка совсем бо-бо?

Северус, чтобы дать выход накопившейся душевной тяжести, решил позволить себе небольшую разрядку и позлословить. Потому и задал вопрос на вульгарной латыни, от которой, как он знал наверняка, благовоспитанному Квотриусу становилось заметно хуже. Да не только и не столько для злословия профессор задал таким языком низших слоёв ромейского общества вопрос. Он хотел, чтобы брат хоть как- нибудь, но вышел из полусонного, такого неживого состояния. Нужно было взбодрить его, пока не принесли ышке бяха, а то Квотриус совсем понурился и застыл с дотлевавшим бычком в руке.

Неожиданно брат, даже не встрепенувшись от поганого языка плебса, ответил так же:

- Да, совсем моя, к ёбаным демонам Аида, головка разболелась, о Северус. Ты, верно, желаешь рассмешить меня, говоря таким языком?

О, благодарю тебя я безмерно. Но головка бо-бо, и весьма сильно. Как считаешь ты, головная боль - не заразно ли сие?

- Отнюдь. Это прихоть собственной, а не чужой головы.

Снейп ответил с уверенностью, а потом задумался. Его-то голова, как ни странно, не болит больше, а болит у Квотриуса. Неужели… Неужели он смог передать свою боль брату? Неужели… до такой степени возросло его умение в магии? Нет, не может… такого счастья быть. Отдавать свою боль, к примеру, разумеется, не брату, но признанному мазохисту Гарри! Избавиться навсегда от мигреней! Это же чудо, да и Гарри должно понравиться, мучаясь от головной боли, целоваться холодными губами с Северусом. Он же так хочет немного насилия, вот и вселить насильно в его голову боль, да какую сильную!

Кстати, они всё же обсудили вопрос о появлении у Гарри видений «жизни из-сна». Северус объяснил тому, что ещё после рассказа «Гарольдуса», тогда ещё раба перед лицом всех легионеров, в походе… Да, и Северус, в несвойственной ему манере, принёс извинения Гарри за то, что его «рабство» было продлено им,