авиагруппы. Судя по всему, он хотел, чтобы я помог написать наставление будущим пилотам бомбардировщиков.
«Написать книгу?»
Да я в жизни ничего подобного не делал. И времечко они выбрали самое подходящее. Как раз, когда началось настоящее бомбардировочное наступление.
В крайнем случае, я был согласен на пост командующего базой. Тогда мне хоть предстояло заниматься подготовкой операций. Но что самое скверное — накрылся мой отпуск.
Я попросил Чарльза послать телеграмму Еве и разъяснил, что должен делать мой экипаж. Когда я кончил давать инструкции, Чарльз невозмутимо поднял трубку телефона и заказал большой зал в местном пабе.
Вечером мы устроили там грандиозное прощание. Вино лилось рекой, было сказано много теплых слов. Я поднялся и произнес нескладную речь, нервно поглядывая в стакан. Остальные парни на время притихли, слушая.
Я сказал, что пробыл в этой эскадрилье около года, и что мне очень жаль уходить. Я пожелал им удачи во всех полетах, которые они совершат без меня. Они все еще числились одной из лучших эскадрилий Бомбардировочного Командования, а по-моему, так и просто лучшей. Трудно сказать что-нибудь связное в таком положении, как мое. Однако, когда я сел, раздалось несколько одобрительных возгласов.
А затем началась большая пьянка.
На следующий день я прибыл в Грантхэм. Штаб авиагруппы, как, впрочем, и любой другой штаб, довольно занимательное место. Это царство спокойной, холодной деловитости. Девочки из вспомогательной службы КВСС носятся взад и вперед с чашками чая. Усталые мужчины ходят по коридорам с красными папками в руках. Желтые лампочки над дверями командира группы и начальника штаба почти постоянно горят, показывая, что они заняты. Здесь каждую минуту принимают великие решения. У всех постоянно не хватает времени, и мне стоило большого труда втиснуться в эту суматоху.
Я пробыл там один или два дня и даже попытался всерьез заняться работой над наставлением, однако командир группы прислал за мной. Вице-маршал авиации Коритон ушел, о чем глубоко сожалел весь личный состав группы. Его место занял вице-маршал авиации достопочтенный Ральф Кохрейн. Это был очень умный человек, обладавший незаурядными организаторскими способностями. Он сразу поздравил меня с пряжкой к Ордену за выдающиеся заслуги, а потом, не переводя дыхания, спросил:
«Как вы смотрите на то, чтобы совершить еще один полет?»
Я содрогнулся. Снова зенитки, снова истребители, но все-таки нашел в себе силы громко уточнить:
«Что за полет, сэр?»
«Очень важный. Может быть, один из самых опустошительных за все время войны. Пока я не могу сказать больше. Вы хотите взяться за это?»
Я сказал, что могу, только мне нужно вспомнить, где я бросил свой летный комбинезон. Кохрейн заметил, что в такой спешке нет необходимости, и я успокоился, так как лететь сегодня же вечером явно не требовалось.
Но прошли еще два дня, и ничего не случилось.
На третий день за мной снова прислали. В кабинете Кохрейна находился еще один человек, один из самых молодых командующих базами — коммодор авиации Чарльз Уитворт. Вице-маршал был очень дружелюбен. Он предложил мне сесть, угостил сигарой и начал разговор:
«Недавно я спросил вас, не желаете ли вы участвовать в одном налете. Вы согласились, но я предупредил, что это будет необычная операция. В действительности, это будет не раньше чем через 2 месяца».
Я подумал: «Дьявол, так ведь это же «Тирпиц»! И чего ради я согласился?!»
«Более того, подготовка этого рейда приобретает такое значение, что главнокомандующий решил специально ради него сформировать отдельную эскадрилью. Как вы знаете, я вам доверяю, и потому решил, что формировать ее будете именно вы. Я думаю, вам лучше использовать базу Уитворта в Скзмптоне. Что касается экипажей, то лучше всего будет, если вы сами их отберете. Подполковник Смит поможет подобрать наземный персонал. Каждая эскадрилья отдаст тех людей, которых вы потребуете.
Однако вам следует поторопиться, так как слишком много времени на тренировки вы не получите. Они имеют исключительное значение, поэтому приступайте к ним немедленно. Помните, что вы будете связаны жесткими сроками, и я надеюсь, что вы начнете полеты уже через 4 дня. Поднимитесь наверх, и сообщите фамилии пилотов Картрайту. Он поможет вам вызвать всех, кого вы потребуете».
«Но какого рода тренировки, сэр? И что за мишень? Я не могу…»
«Я боюсь, что в данный момент не могу сказать больше. Все, что от вас пока требуется — подобрать экипажи и подготовить их к полетам. Потом мы встретимся, и я расскажу остальное».
«Как с самолетами и техникой?»
«Инженер группы майор Мэй сделает все, что потребуется. До свиданья, Гибсон».
И он резко вернулся к своей работе. Это был сигнал для меня. Вечером планировался большой налет, и его требовалось подготовить. Когда я уже закрывал дверь, он бросил мне в спину:
«Сообщите мне, когда будете готовы. И помните: никому ни слова. Это просто обычная новая эскадрилья. Нужно соблюдать строжайшую тайну».
Уже в коридоре Чарльз сказал мне:
«Увидимся в Скэмптоне. Если вы задержитесь на пару дней, я успею все для вас подготовить. Сколько парней вы собираетесь привезти?»
«Около 700».
Я остался один в совершенно растрепанных чувствах. Чарльз отправился в Скэмптон, а я начал подниматься по лестнице, чтобы встретиться с людьми, которые оказывали решающее влияние на жизнь Королевских ВВС, хотя широкая публика о них ничего не знала. Эти люди в основном были слишком стары, чтобы летать, поэтому они занимались вопросами техники, вооружения, личного состава и так далее.
Первый, с которым я встретился, имел пышные рыжие усы и восседал за огромным столом. Это был Картрайт, ведавший делами летного состава. Он дал мне час, чтобы подобрать кандидатуры пилотов. Я выписал фамилии на листе бумаги и передал ему. Я отобрал этих людей сам, основываясь на личном знакомстве. Я верил, что это лучшие пилоты бомбардировочной авиации. Все они уже завершили свой оперативный цикл и должны были получить долгожданный отпуск. Но я также прекрасно понимал, что никто из них не пожелает отдыхать, если при этом пропустит уникальную операцию. Картрайт помог мне подобрать экипажи, потому что остальных я знал не так хорошо, как пилотов. Однако мы выбирали очень тщательно и снова отобрали лучших. Я думаю, его слегка озадачила срочность задания и мое желание иметь только самое-самое лучшее.
Затем я отправился в другой кабинет, к инженеру группы. Мне для начала требовались 10 исправных самолетов. Остальные я должен был получить немного позднее. Это оказалась тяжелая работа: нужно было собрать воедино запасные колеса, шины, стартеры, моторы, и так далее до полной бесконечности. Хорошо еще, что Картрайт освободил меня от забот о летном составе, пообещав направить в Скэмптон всех выбранных людей уже завтра.
Потом новый визит. Здесь занимались иными вещами: летные костюмы, автомобили, койки, одеяла, пишущие машинки… даже пиво. Все эти хлопоты отняли у меня целый день.
На следующее утро я отправился в управление личного состава заниматься наземным персоналом. Мы переговорили со всеми эскадрильями. Мне требовались самые опытные механики, оружейники, техники, и я их получил. Затем вместе с представителем женского вспомогательного корпуса мы подобрали водителей и поваров, что, между прочим, тоже исключительно важно.
После этого события уже вырвались у меня из-под контроля. Я обзавелся ежедневником, где записывал себе задания на каждый день. И каждый раз получалась внушительная колонка. Сделав что- либо, я вычеркивал эту строчку, но к концу дня список почти не сокращался.
Затем приходилось идти к начальнику штаба, который замещал командира. Это был коммодор авиации Гарри Саттерли, большой и толстый человек, который имел привычку решать проблемы в тот же момент, когда они возникают. Его помощь невозможно переоценить. Я даже не знаю, сумел бы я
