тоже понимал. Я почти ничего не соображал — и это понимали все. В результате я просто нажал на газ. Как мы не угробили слугу закона, до сих пор остается загадкой. Помню только, что фонарь полетел в одну сторону, а ноги мелькнули с другой. После того как мы отъехали довольно далеко, я погасил фары и съехал на проселок. Парни прекрасно сознавали, что мы натворили, и не проронили ни слова. Мы с трудом отдышались, словно подводная лодка, пробравшаяся в гавань Гамбурга.
Потом мы подождали минут 15. Летчики один за другим отправились прямо по полю к Джорджу. Немного позднее появились еще несколько наших парней, и когда мы тронулись с места, снова поднялся шум. А на следующий вечер я с удовольствием поставил выпивку сельскому полисмену, который рассказал мне, что его едва не задавил насмерть пьяный фермер, возвращавшийся с ярмарки в Линкольне!
Хотя в течение 3 или 4 ночей мы не совершили ни одного вылета, днем мы не бездельничали. Джекки, Дикки Банкер и Билл Твидцелл получили собственные экипажи, чтобы заполнить бреши, вызванные потерями. Это означало, что я остался без штурмана. Однако мой стрелок Уотти заявил, что кое-чему научился за последний год, и я решил устроить ему маленький экзамен, совершив вывозной полет на стареньком «Энсоне». Он быстро освоил искусство чтения карты и довольно быстро научился азам пилотирования, поэтому в крайнем случае я мог на него рассчитывать. Всего мы провели в воздухе за два дня около 15 часов, что было совсем не просто, особенно для Уотти, которому перевалило за 30. Он уже упустил лучшее время для учебы.
В последний день нашего вынужденного отдыха я позвонил Еве и попросил ее приехать, чтобы познакомить ее с моими парнями, если этой ночью полетов не будет. Но, как обычно в таких случаях, все пошло наперекосяк. В ночь, когда она приехала, меня отправили «поиграть в жмурки со смертью», и встречать ее пришлось моему другу Иену. Вместе они посмотрели, как я на стареньком самолете поднимаюсь в вечернее небо, и отправились обедать.
Следующие несколько ночей мы мотались между Дюссельдорфом и Джорджем, Маннергеймом и Петвудом, Килем (там мы устроили самый великолепный пожар, какой я когда-либо видел) и Линкольном. Но нельзя жечь свечу с обоих концов, мне это тоже не удалось. К концу месяца я так вымотался, что Вилли Снайт дал мне недельный отпуск. За день до отъезда меня встретил адъютант эскадрильи Харрис и сообщил, что меня наградили Крестом залетные заслуги. Это орден получили также Оскар, Роси, Билл и Дикки. Это была хорошая новость, которую мы, признаться, ждали давно. Все вокруг улыбались. Я сразу позвонил Еве и пригласил ее в «Снейк Пит». Туда должны были заявиться все наши парни. Кошмар!
Вечеринка прошла изумительно. Но следующий день оказался гораздо менее приятным. Около 9 утра мне позвонил Брюс и вкрадчиво сказал:
«Хорошие новости для наших ребят».
«Каких ребят?» — переспросил я, еще до конца не проснувшись.
«Для Оскара и компании. Они получили Кресты за летные заслуги».
Я чуть было не переспросил о себе, но вместо этого решил посмотреть газеты Да, он оказался прав, награды получили все. Кроме меня.
Я отправился в Брайтон вместе с Евой, крайне огорченный Прошлой ночью я так здорово наотмечался, и как оказалось — впустую
Глава 6
Предельные усилия
Брайтон оказался мирным городком Он был таким же, как всегда, — по улицам гуляют хорошенькие девочки в коротких юбках, которые треплет свежий морской бриз На всех проходящих мимо мужчин они смотрят с презрительной гримаской. «Не-считайте-меня-маленькой-но-познакомиться-я-не-против» Маленькие темноволосые официантки в тех же заштопанных чулках и поношенных передничках подавали чай в маленьких ресторанчиках на набережной. Гостиницы были переполнены, а пляжи — забиты. Было даже трудно представить, что буквально в сотне миль отсюда идут жестокие бои и разыгрывается величайшая одноактная драма Дюнкерка О войне напоминало лишь присутствие солдат и колючей проволоки.
Отпуск пролетел слишком быстро, как это обычно и бывает со всеми отпусками Целыми днями я валялся на пляже вместе с Евой и еще одной девушкой, которую звали Дорин, она работала в той же труппе Спектакль «Выходи поиграть» уже прошел первую обкатку перед Лондоном, и сейчас их звезда Джесси Мэтью был занят по горло, стараясь довести все до совершенства Раньше я не сталкивался всерьез с работниками сцены, но теперь, познакомившись с ними получше, могу сказать, что они славные ребята. Особенно по вечерам, когда открываются бары.
В последнюю ночь мы вместе с Евой и ее подругой отправились на небольшую прогулку, когда внезапно прозвучала воздушная тревога. Где-то вдали начали рваться бомбы, пара орудий открыла огонь, в небе повисла осветительная ракета. Поэтому мы все отправились в бар, чтобы немного выпить и подождать, пока утихнет переполох. Как обычно, бар был полон народа. Все собрались, чтобы послушать 9 -часовой выпуск новостей. Пока мы там стояли, из толпы вышел армейский офицер. Он так странно смотрел на меня, что его можно было принять за сумасшедшего. Сначала я подумал, что он выпил лишнего, и приготовился к пьяной разборке. Однако он не был пьян. Просто он сегодня утром прибыл из Дюнкерка, проведя 4 дня на плацдарме, поэтому легко представить, в каком состоянии он находился.
Когда его губы начали двигаться, я не сразу понял, что он говорит. И тут я в первый, но далеко не в последний раз услышал горький упрек:
«Где были Королевские ВВС в Дюнкерке?»
«Не знаю. А разве их там не было?» — глупо ответил я.
«Они там были — и «Хейнкели», и «Мессеры», но только не наши истребители. За 4 дня я видел всего один Спитфайр».
«Может быть, они сражались в других местах», — предположил я.
«Нет, их не было нигде. Нас бомбили каждый час. Это был настоящий ад. Бомбы градом сыпались вокруг нас, и мы ничего не могли поделать».
Я позволил ему выговориться. Иногда его голос становился громче, иногда переходил в еле слышный шепот. Создавалось впечатление, что он говорит сам с собой.
Внезапно из радиоприемника долетел звук фанфар, и Брюс Белфрейдж начал зачитывать новости. Но этот офицер продолжал что-то бормотать, уже не понимая, что мешает остальным. В конце концов один старик, который ждал зарубежные новости, поднялся и взял его за руку.
«Неужели вы не понимаете, что мы слушаем новости?» — сказал он вежливо, уверенный, что остальные его поддержат.
Армейский офицер растерянно заморгал. Он просто не понимал, что происходит. Я заметил несколько взглядов, брошенных на меня. И моя кровь вскипела. Я успел выпить пару коктейлей, и этого было достаточно.
Я выключил радио, и в комнате вдруг стало тихо. Затем я повернулся к старику:
«Слушай ты, старый ублюдок, ты понимаешь, что пока ты сидишь здесь на своей толстой жопе и жрешь, кто-то дерется, чтобы они не свернули твою поганую шею? — Я сказал это тихо, но услышали все, кто находился в баре. — Ты понимаешь, что каждую минуту пилоты бомбардировщиков рискуют головами, чтобы задержать наступление Гитлера? Что моряки торгового флота под прикрытием кораблей Его Величества пытаются прорваться в Англию, чтобы доставить тебе еду? Всего лишь в сотне миль отсюда армия, наша британская армия пытается вырваться из капкана, который поставили старые говнюки вроде тебя? Ты просто не понимаешь, что говоришь с человеком, который только что прибыл оттуда. За несколько дней он видел больше, чем ты за всю свою жизнь. А ты только и мечтаешь сидеть здесь в полной безопасности и слушать новости».
Произнеся эту необычайно длинную речь, я полностью выдохся и уже не мог ничего добавить. Поэтому я неприязненно глянул на старика и тихо закончил:
«Я думаю, сэр, что вы полное дерьмо».
Затем я вышел вон, но уже в дверях я все-таки услышал, как армейский офицер бормочет:
