— Ты понимаешь, будет катастрофа. Звонил ее жених из Саратова.
— Из Двинска, — сказал я.
— Из Саратова, это не важно. Сказал, что повесится, если она не вернется. Алка с февраля так путешествует.
— Так и приехал бы за ней.
— У него экзамен в понедельник.
— Замечательно, — говорю, — повеситься он может, а экзамен игнорировать не может.
— Он плакал, натурально плакал.
— Да нет у меня тридцати рублей! И потом как-то странно, ей-богу. А главное — нету!
Самое интересное, что я говорил правду.
— А если у кого-нибудь занять? — говорит Вера.
— Почему, собственно, надо занимать? Это девушка Кленского. Пусть он и беспокоится.
— Может, у Шаблинского спросить?
Пошли к Шаблинскому. Тот даже возмутился:
— У меня было восемь рублей, я их по-джентльменски отстегнул. Сам хочу у кого-нибудь двинуть. Дождитесь Митьку, и пусть он башляет это дело. Слушайте, я хохму придумал: «Все люди делятся на большевиков и башлевиков…»
— Ладно, — сказала Вера, — что-нибудь придумаю.
И пошла к дверям.
— Слушай, — говорю, — если не придумаешь, звони…
— Ладно.
— Можно вот что сделать. Можно взять у нее интервью.
— Это еще зачем?
— Под рубрикой — «Гости Таллинна». Студентка изучает готическую архитектуру. Не расстается с томиком Блока. Кормит белок в парке… Заплатят ей рублей двадцать, а может, и четвертак…
— Серж, постарайся!
— Ладно…
Тут меня вызвали к редактору. Генрих францевич сидел в просторном кабинете у окна. Радиола и телевизор бездействовали. Усложненный телефон с белыми клавишами молчал.
— Садитесь, — произнес редактор, — есть ответственное задание. В нашей газете слабо представлена моральная тема. Выбор самый широкий. Злостные алиментщики, протекционизм, государственное хищение… Я на вас рассчитываю. Пойдите в народный суд, в ГАИ…
— Что-нибудь придумаю.
— Действуйте, — сказал редактор, — моральная тема — это очень важно…
— О`кей, — говорю.
— И помните: открытый редакционный конкурс — продолжается. Лучшие материалы будут удостоены денежных премий. А победитель отправится в ГДР…
— Добровольно? — спросил я.
— То есть?
— Меня даже в Болгарию не пустили. Я документы весной подавал.
— Пить надо меньше, — сказал Туронок.
— Ладно, — говорю, — мне и здесь неплохо…
В тот день было еще много забот, конфликтов, споров, нерешенных проблем. Я побывал на двух совещаниях. Ответил на четыре письма. Раз двадцать говорил по телефону. Пил коктейли, обнимал Марину…
Все шло нормально.
А день вчерашний — куда он подевался? И если забыт, то что же вынудило меня шесть лет спустя написать: «В этой повести нет ангелов и нет злодеев… Нет грешников и праведников нет…»?
И вообще, что мы за люди такие?
Компромисс четвертый
(«Вечерний Таллинн» Октябрь. 1974 г)
«ЭСТОНСКИЙ БУКВАРЬ»
«Вечерний Таллинн» издается на русском языке. И вот мы придумали новую рубрику — «Эстонский букварь». Для малолетних русских читателей Я готовил первый выпуск. Написал довольно милые стишки. Штук восемь. Универсальный журналист, я ими тайно гордился.
Звонит инструктор ЦК Ваня Труль:
— Кто написал эту шовинистическую басню?
— Почему — шовинистическую?
— Значит, ты написал?
— Я. А в чем дело?
— Там фигурирует зверь.
— Ну.
— Это что же получается? Выходит, эстонец — зверь? Я — зверь? Я, инструктор Центрального Комитета партии, — зверь?!
— Это же сказка, условность. Там есть иллюстрация, Ребятишки повстречали медведя. У медведя доброе, симпатичное лицо. Он положительный…
— Зачем он говорит по-эстонски? Пусть говорит на языке одной из капиталистических стран…
— Не понял.
— Да что тебе объяснять! Не созрел ты для партийной газеты, не созрел.
Час спустя заглянул редактор
— Жюри штрафует вас на два очка.
— Какое еще жюри?
— Вы забыли, что продолжается конкурс. Авторы хороших материалов будут премированы. Лучший из лучших удостоится поездки на Запад, в ГДР.
— Логично. А худший из худших — на Восток?
— Что вы этим хотите сказать?
— Ничего. Я пошутил. Разве ГДР — это Запад?
— А что же это, по-вашему?
— Вот Япония — это Запад!
— Что?! — испуганно вскричал Туронок.
— В идейном смысле, — добавил я.
Тень безграничной усталости омрачила лицо редактора.
— Довлатов, — произнес он, — с вами невозможно разговаривать! Запомните, мое терпение имеет пределы…
Компромисс пятый
(«Советская Эстония». Ноябрь. 1975 г.)
«ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ.
Ежегодный праздник — День освобождения — широко отмечается в республике. Фабрики и заводы, колхозы и машинно-тракторные станции рапортуют
