Но маленький звереныш и не думал уступать. Он оскалил розовые десны с острыми клычками, он прижал уши к голове, глазенки его сверкали, и рык перешел в истеричное завывание.
Уверенная, что Крис не посмеет меня все же укусить, что у него просто даже злобы на это не хватит, я протянула к нему руку, но тут же отдернула ее. Пальцы обожгло словно каленым железом. Брызнула кровь. А щенок захлебывался от рычания. Он мелко дрожал, но не от страха, а от ярости, и по всей его спинке от загривка до хвоста шерстка встала дыбом.
Я могла бы взять его за шиворот и запереть его в темном туалете. Я могла бы одной ладонью сжать эти слабые челюсти, и он бы даже не пикнул… Но я не стала этого делать, потому что Крис не виноват в том, что он такой. Это его суть, его природа — не уступать. Не стану я его ломать. Что еще есть в бультерьере, кроме его характера?
Я пересилила себя, улыбнулась и ласково сказала:
— Ну ладно, ладно. Иди ко мне, Кристи, ко мне! Хороший мальчик!
Перемена в настроении щенка наступила мгновенно. Словно переключатель сработал. Он доверчиво подсунул голову под мою ладонь и застучал по полу хвостом. Он был прощен и тут же простил сам. Еще минуту назад его переполняла ярость, он готов был разорвать меня на клочки, теперь же он задыхался от нежности и любви: извиваясь своим упруго-тяжелым тельцем, Крис пытался устроиться у меня на руках и во что бы то ни стало облобызать мне все лицо.
III. Первое лето
В жизни каждого домашнего щенка наступает момент, когда его впервые в жизни выводят на улицу, и он с удивлением узнает, что мир не ограничивается стенами его уютного жилища, что кроме его хозяев существует еще много других людей, что кроме него самого — множество других собак.
Фарит наконец решил, что щенок, получивший полную дозу всевозможных прививок, достаточно окреп, чтобы противостоять тем ужасным инфекциям, что каждый год собирали в городе свой зловещий урожай — энтерит и чумка особенно не щадили молодых собак. Я давно и с нетерпением ждала, когда же наконец можно будет начать гулять с Крисом.
Стоял тихий и теплый день — один из нежных, призрачных предвестников весны. Казалось, ничто еще не предвещало ее прихода — сугробы были высоки и глубоки, а сам снег — сух и хрусток. Вороны, отъевшиеся на помойке, лениво покачивались на ветках тополей. Но небо было уже не зимним. Сквозь светлые высокие облака просвечивала ультрамариновая синева.
Крис зажмурился от яркого света и жадно вдохнул холодный душистый воздух. Его лапы коснулись чего-то холодного и мягкого. Щенок торопливо поднял лапу и встряхнул ее, поднял другую, сделал несколько неверных шагов и обалдело уселся на хвост. Вокруг был бесконечный простор, и белый, ослепительный свет!
Он, в свои четыре месяца, вовсе не был неуклюжим увальнем, какими бывают в его возрасте щенки многих пород собак. Стройные толстые лапы, выпуклая, и уже широкая грудка, крупная голова с острыми ушами, подвижный прутик хвоста. По бульдожьей линии достались Крису широкий лоб и массивная, несколько коротковатая морда. Но раскосые, маленькие, глубоко посаженные глаза с толстыми веками явно указывали на его принадлежность к племени бультерьеров.
Прошел еще месяц, и Крис принялся за свою квартиру всерьез. Похоже, он просто не знал, куда девать распирающую его энергию. Когда заканчивалась утренняя суета, все уходили из дома — наступало время Криса. Теперь он мог делать абсолютно все, что хотел. Он забирался на кухонный стол и сметал с него все предметы. Он залезал во все шкафы и грыз все подряд: пакеты с крупой и старые кастрюли, подушки, обувь, столярные инструменты, одежные щетки… Каждый вечер мы возвращались домой с ожиданием нового сюрприза, и Крис всегда оправдывал наше ожидание: мы находили то перегрызенный шнур от телевизионной антенны, то сломанный алоэ в разбитом горшке, то разорванную подушку, покрывшую палас белым как снег пухом, то новый веник, разворошенный до последней веточки. Когда мы начали тщательнее запирать шкафы, Крис стал «разрабатывать» полы и стены. Однажды вечером мы обнаружили, что линолеум на кухне отодран почти что на треть и перемолот на мелкие кусочки. Потом настал черед кухонной стены — она печально обнажила свою бетонную сущность.
Мы вырастили не одну собаку. Но никто из них, и даже все они, вместе взятые, не наносили имуществу столь ощутимого ущерба! К тому же других собак еще можно было как-то вразумить — наказать, и в конце концов добиться послушания. Но этот миленький белый песик! Он не принимал никакой резкой критики. Бить его было просто невозможно — неуправляемая ярость охватывала этого маленького звереныша, казалось, он, не дрогнув, готов перегрызть всем горло.
После того, как Крис поработал над недавно купленным мягким уголком на кухне, даже мои нервы не выдержали (а я спокойнее Фарита переношу всевозможные «шуточки», которые устраивают домашние животные).
— Нет, это просто невозможно! — воскликнула я, горестно взирая на разорванный в клочья мягкий уголок, еще утром такой новенький и красивый. — Ты должен ему показать, кто в доме хозяин, иначе завтра он нас сожрет! Он даже тебя ни во что не ставит!
— Пусть растет свободным, — пожал плечами Фарит. — Иначе, это будет не бультерьер.
— Нет уж, ждать, пока он совсем обнаглеет! Уж лучше вернуть его обратно Алику. И кто его просил навязывать нам эту собаку! Хотела же я ротвейлера! Ни одна собака не ведет себя так… Крис меня просто унижает своим нахальством.
— Я никому не отдам Кристью! — сказал вдруг Тимур, и в его темных глазах заблестели слезы. Он сел на пол и обхватил щенка обеими руками. Тимур уже с трудом мог сдвинуть с места тяжелую тугую «тушку» Криса. Теперь щенок, еще минуту назад настороженный и готовый к обороне, весело и нахально улыбался, глядя на меня немигающим взглядом: «Вот, смотри, у меня есть защитники!»
В то время мои отношения с Крисом были довольно сложными и нестабильными. Конечно же я любила его, но гуляла с ним редко, разве что ежедневно варила ему кастрюльку супа. Крис казался мне очень избалованным и капризным. Я была уверена, что муж воспитывает собаку неправильно. Но это была как бы «его» собака.
А Фарит каждый день подолгу гулял с ним и начал почти что ежедневные изнурительные для щенка велосипедные пробежки. Крис менялся на глазах: из толстого увальня он превращался в крепкого, мускулистого, молодого пса. Вскоре появились и новые знакомые — владельцы собак. С одним из них, Валерой, у которого была веселая, заводная фокстерьерша Белка, Фарит часто ходил на дальние болота, где Белка и Крис охотились на сусликов.
Ему было пять или шесть месяцев, и он был совершенно благодушно настроен по отношению ко всем собакам. Он не боялся больших и взрослых псов, не валился перед ними в священном трепете, подставляя живот и вытягивая лапы, не лизал униженно их в морду и не заглядывал просительно в их глаза. Он просто был с ними на равных, он всех приглашал поиграть с ним, побегать, побороться. Ему еще пока не встретился пес, который бы захотел устроить ему трепку: уж больно весел и добродушен был маленький белый бультерьерчик!
Белка, которая была уже гораздо мельче Криса, обладала таким же неукротимым темпераментом, и могла носиться по поляне, играть, кувыркаться и бороться с ним часами. И Крис обожал ее со всей пылкостью своего наивного детского сердца.
В первый раз, когда они пошли поохотиться на сусликов, Крис долго не мог понять, что же от него требуется. Он с глупым удивлением смотрел, как Белка, одурев от волнения, пытается выгнать суслика из норы. Первого суслика она проглотила мгновенно, и Крису достался лишь вкусный волнующий запах… Но недаром считались неутомимыми охотниками его знаменитые предки! Запах свежей крови, запах ужаса, запах страха — пробудил в нем дремлющий, но могучий инстинкт охотника. Откуда взялась вдруг в нем злоба к любимой Белке?! Яростно рыча, Крис уже не подпускал ее к следующей норе, и когда напуганный суслик с предупреждающим свистом выскочил из своего убежища, он тут же оказался в пасти Криса. Молочные клыки у него выпали, а постоянные еще не выросли, но он сжал тельце суслика своими беззубыми челюстями и проглотил его целиков, и не поперхнувшись.
— Ну и реакция у него! — восхитился Валера, который был опытным охотником и знал толк в охотничьих собаках. — Фокстерьера таким приемчикам надо учить и учить, а этот на лету хватает. Я бы пожалуй с парой-троечкой таких собачек и на кабана пошел!
С того дня Крис понял, что такое для него запах крови. И теперь все, что летало, бегало и шевелилось, стало объектом его охоты. А для нас началась бесконечная «кошачья трагедия», потому что именно кошки чаще всех остальных живых существ встречались подрастающему разбойнику. И остановить его мы уже не могли. Кошки стали неукротимой страстью Криса.
Фарит продолжал свое довольно жесткое воспитание в «свободном стиле». Каждый день по утрам Крис бежал за велосипедом. И если сначала он уставал, тянул назад, тормозил движение велосипеда, то очень скоро Фарит стал замечать, что привычных двух-трех километров для пса мало, он ничуть не задыхается и не устает, а наоборот, весело несется впереди, да еще и велосипед за собой тянет!
Однажды во время прогулки им пришлось переходить через глубокий ручей с сильным течением. Через него была перекинута узенькая рельса.
— Вперед! — скомандовал Фарит.
Крис решительно ступил на рельсу и пошел вперед. Но на середине ему вдруг вздумалось посмотреть, идет ли за ним хозяин. Он резко повернулся, оглядываясь, и не удержав равновесия, с тяжелым плеском шлепнулся в воду. Он тут же ушел под воду с головой — он был слишком тяжелым и плотным, его как железный слиток, тянуло ко дну. Его не было долго, или Фариту просто показалось, что долго. Наконец, появилась его голова. Выпучив глаза, он жадно хватал воздух, неловко бил по воде лапами, но все же не тонул, а плыл к берегу, преодолевая течение. Наверное, любой хозяин, увидев скрывшегося под водой собственного щенка, тут же бросился бы к нему на помощь. Но Фарит хотел, чтобы Крис выплыл сам, без его помощи, чтобы привыкал полагаться в этой жизни только на себя самого.
Я пришла в ужас, узнав об этом эпизоде:
— Как ты мог?! Ведь Крис чуть не утонул! Он же еще маленький!
— Я хочу, чтобы у него был характер.
В ответ я непонимающе и возмущенно пожала плечами. На мой взгляд это была просто бредовая идея моего мужа.
Крис очень любил воскресные дни и праздники, потому что в такие дни никто никуда не спешил, никто не оставлял его одного в квартире. Как приятно, когда люди, которых ты любишь, рядом с тобой! К тому же, когда хозяева дома, нормальная и честная собака не сделает ничего такого, что могло бы их рассердить или расстроить. Разве объяснишь людям, что когда их нет рядом, такая тоска заползает в сердечко, что непременно хочется как-нибудь развлечься, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что ты один! Кроме того, если вся семья в сборе, то прогулка обещает быть долгой и интересной. А еще лучше куда-нибудь
