— Да-а… Ослов стоит двенадцать, и хозяев — двенадцать, это и малому ребенку видно! — сказал староста.
Потом почесал в затылке, пораскинул умом и важно кивнул мудрой, убеленной сединами головой:
— Значит, люди добрые, наш герой убил и последнего волка, раз вернулся к нам живой и невредимый!
Жители Курицына встретили мудрые слова старосты радостными криками.
— Ура-а-а! — до хрипоты кричала молодежь, ликуя со славной дружиной. — Наш храбрый собрат с нами!
— Голубчик ты наш! Всех двести волков уложил на месте да в родное село поспешил старых родителей порадовать! — умиленно всхлипывали матери.
— Ну, теперь весь мир узнает, каковы в нашем селе мужчины!.. — свирепо крутили ус отцы. — Шутка сказать, триста волков одной рукой уложить и целехоньким домой вернуться!
На другой день счастливое село устроило в честь героя невиданный праздник. Пили, ели и веселились три дня и три ночи. И с тех пор из поколения в поколение старики села Курицыно рассказывают молодым о храбреце, что одной рукой уложил тысячу волков и вернулся в село живым и невредимым, прославив родное Курицыно на весь свет!
ТРИ СЕСТРЫ
Далеко-далеко отсюда, у подножия высоких гор, на вершинах которых и зимой, и летом белеет снег, стоит бедное селеньице. Его домики рассыпались по склонам горы, будто отара овец. Только один ветхий домик остался внизу в долине и сиротливо белеет сквозь деревья заросшего бурьяном сада.
В домике этом никто не живет.
А много-много лет назад в нем ютилась бедная вдова с тремя дочерьми. Все три были красавицы — ни в сказке сказать, ни пером описать. По целым дням они распевали песни, как соловьи, трели которых оглашали садик с заката до зари. Стоило девушкам затянуть песню, все село умолкало, прислушивалось.
С давних пор у вдовы жила ручная ворона. Ворона эта была такая же, как все остальные вороны, разве что голова у нее была белая. Вот почему птица напоминала старушку, повязанную белым платочком.
— Ворона эта делит с нами и радость и горе с тех пор, как я себя помню, — отвечала хозяйка тем, кто спрашивал, зачем они держат у себя птицу. — Она — мои глаза и уши: днем летает среди людей, а вечером рассказывает, где бывала, что слыхала. Где уж мне, почтенной вдове, бросив работу, как угорелой бегать по соседям, узнавать, что где случилось?!
И впрямь, пока мать с дочками гнули спину, зарабатывая на кусок хлеба, ворона носилась по селу. Ничто не ускользало от ее глаз, ничего не пропускала она мимо ушей. А воротившись домой, обо всем рассказывала своим хозяйкам. Предупреждала вдову, чтобы она остерегалась того или иного богача, который задумал недоброе. Девочек учила, с кем надо дружить, а с кем не надо водиться. По каким улицам нужно ходить, а какие обходить десятой дорогой, потому что там водятся злые собаки… А потом все они усаживались перед очагом, и в маленьком домике допоздна раздавались звонкие песни девушек да жужжание веретен, сучивших тонкую пряжу для чужих людей.
Так проходили за годом год. В домике, что стоял в цветущем саду, как и во всяком бедняцком домике, было мало радости и много забот, мало веселья и много работы. Мать все старела, а дочери знай себе росли да хорошели. И пошла о них молва по всем окрестным селам…
— Ну-ка скажи нам, милая ворона, что говорили сегодня обо мне на селе? — спросила однажды вечером старшая дочь. — Скоро ли мне улыбнется счастье, скоро ли я выйду замуж?
— Говорили, что волосы у тебя золотые, как солнце, что ты прекрасна, как распустившийся бутон, но сердце у тебя холодное, будто кинжал… И еще толковали, что не пройдет и года, как перед нашими воротами остановится золотая карета. За тобой приедет жених, и ты станешь хозяйкой самого богатого дома… «Дай-то бог, — говорили люди, — чтобы не забыла она своих бедных односельчан!»
— О, никогда, никогда не будет этого! — воскликнула девушка. — Куда ни забросит меня судьба, мое сердце, мои мысли останутся здесь, в моем бедном селении, с моими подружками и милой, дорогой мамой!..
— Время покажет! — строго сказала ворона.
А спустя некоторое время средняя дочь спросила:
— А про меня, милая ворона, что говорят?
— Говорят, что ты похожа на свою старшую сестру, как две капли воды, и тебе улыбнется судьба: не пройдет и года после свадьбы старшей сестры, как за тобой на быстром коне прискачет жених. Ты будешь жить в довольстве, дом у вас будет полная чаша… Добрые люди и тебе желают не забывать про голодных и сирых.
— Не забуду ни за что и никогда! — еще более горячо воскликнула средняя дочь. — Горек мне будет хлеб, если я не поделюсь им с голодными!..
— Ничего, время покажет! — сказала в ответ ворона.
— А про младшую дочь разве никто ничего не сказывал? — спросила мать, заметив, что та сидит молча, стесняется выспрашивать, какую судьбу пророчат ей добрые люди.
— Сказывали, как не сказывать, — каркнула ворона, мотнув белой головой. — Той же осенью, когда выйдет замуж средняя сестра, в ворота постучится третий жених. Он придет усталый, запыленный, потому что дом его стоит далеко в горах… Сейчас в нем печально и тихо, но как войдет в него молодая жена, он весь засияет… Вот что говорят о твоей младшей дочери добрые люди. Уж такой у нее, видно, ласковый да веселый нрав!..
Все, что вещала белоголовая ворона, вскоре сбылось.
Не прошло и года, как в один прекрасный день в село въехала золотая карета. Она промчалась мимо высоких домов с расписными галереями и остановилась перед домиком, где жила бедная вдова с тремя красавицами дочерьми, стройными, как тополя. Из кареты вышли сваты в дорогом одеянии и молодой жених. Он был собою хорош: статный, высокий, с холодными голубыми глазами, весь в золоте и шелках, с драгоценными перстнями на каждом пальце.
Сваты шумной толпой ввалились во двор. Погостили у вдовы до вечера, а потом посадили в карету старшую дочь и отбыли восвояси. На прощанье мать обняла свое чадо и со слезами шепнула:
— Живи себе на здоровье в новом дому! Но не забывай тех, с кем ты росла. И мать — старуху не забывай!
— Ах, мама! Как ты можешь такое подумать! Только позови, — пусть хоть камни валятся с неба, я все равно приеду, чем смогу — помогу! — пообещала невеста, вскочила в карету, где ее ждал разнаряженный жених, — только ее и видели!
Шло время. Настал черед средней дочери покинуть материнский дом. Все вышло так, как предсказала ворона: жених прискакал на резвом коне в окружении приятелей, кони у которых были один другого лучше.
Расставаясь с родным домом, младшей сестрой, белоголовой вороной и любимой матушкой, средняя дочь сказала:
— Мама, если тебя постигнет несчастье, если тебе потребуется моя помощь, пошли ко мне ворону, пусть даст мне знать… Я сразу же примчусь к тебе, не остановят меня ни жара, ни мороз, ни дождь, ни метель. Птицей обернусь, но не оставлю тебя в беде.
А осенью вдова выдала замуж и младшую дочь. Ее жених пришел пешком. Он был усталый, запыленный, в изорванной колючим кустарником одежде. Он увел свою невесту далеко в горы, где стоял его домишко.
На прощанье девушка ничего не сказала матери, но взгляд ее, полный слез, был красноречивее всяких слов. Видать, девушке и впрямь было тяжело расставаться с родным домом, где прошло ее детство,
