жалуясь».
Затем на трон взошел Вильгельм II . А вот от него, нареченного народной молвой Путешественником («Reise»), осталась фраза: «Августа, пакуй чемоданы!» – так часто он разъезжал повсюду. Когда он предпринял очередное путешествие в Святую землю, по свежим следам появилась карикатура в журнале «Симплициссимус». Известный карикатурист Т. Т. Гейне, впоследствии отсидевший 6 месяцев в тюрьме за оскорбление Его Величества, нарисовал крестоносца Готтфрида Бульонского, разговаривающим с Фридрихом I: «Не смейся, Барбаросса! По крайней мере, ваши крестовые походы не имеют никакой цели!»
Кара, последовавшая за смелой карикатурой, показывает, что концепция толерантности в Германии к концу ХIХ в. резко исчерпала себя. Можно сравнить этот случай с эпизодом из жизни Фридриха Великого. Когда тому донесли из магистрата Шлезвиг-Гольштейна о поведении горожанина, допустившего крепкие выражения в адрес Бога, короля и магистрата, он вынес свой приговор: «То, что этот человек поносил Бога, говорит о его неразвитости в вопросах божественной силы. Он не может быть за это наказан. То, что он поносил короля, я лично могу ему простить. Но за то, что он поносил многоуважаемые городские власти, он должен быть наказан. Он должен отсидеть за свой проступок полчаса (sic!) в крепости Шпандау».
Сан- Суси
Итак, Потсдам и, конечно,
14 апреля 1745 г. на Винной горе (Weinberg) северо-восточнее Потсдама Фридрих II заложил дворец и королевский парк. Это происходило во время Второй Силезской войны, и король, вероятнее всего, действительно нуждался в таком месте, где бы он мог в тишине, вдали от дворцового этикета насладиться искусством и философией. К его услугам были талантливые архитекторы Кнобельсдорф, Гонтард, Унгерн, скульпторы Глуме, Эбенхех, Бенкерт, Хаймюллер и краснодеревщики братья Хоппенхаупт.
Сан-Суси было задумано как место уединения, король отправлялся туда для отдыха, а компанию ему составляли довольно необычные люди: президент Берлинской академии наук Мопертюи, писатель д’Аржанс, ученый Дарже, скандально известный барон Пельнитц. В 1750 г. к этой компании присоединился Вольтер, которого Фридрих долго пытался заполучить в свой круг. Ему был пожалован камергерский ключ, должность личного секретаря короля и 5 тысяч талеров годового содержания. Заметим, что сумма немаленькая, так как на покупку провизии для всего королевского двора тратилось в год 12 тысяч талеров.
В обязанности Вольтера входила правка литературных сочинений Фридриха II – мемуаров по истории Бранденбурга, «Анти-Макиавелли», исторического сочинения «История моего времени», лирических стихотворений. Однако в очень скором времени они разочаровались друг в друге, так как оба были не только великими людьми, но и великими насмешниками. Их обмен шутками становился все язвительнее и злее. Вольтер, получая в очередной раз стихи короля, говорил, что ему приходится стирать грязное королевское белье, а король сравнивал своего философа с апельсином, который бросают, выжав из него весь сок. Король мечтал найти в лице Вольтера старшего друга, а тот был не готов взять на себя заботу о душевном состоянии Фридриха, к тому же Вольтер приобрел смертельного врага в лице Мопертюи, которого осыпал насмешками в своих статьях.
Отношения короля и философа закончились полным разрывом. Вольтер отпросился у Фридриха на Пломбьерские воды, якобы для поправки здоровья. Фридрих разгадал этот маневр и послал в погоню взвод солдат, которые должны были задержать Вольтера во Франкфурте. Философу пришлось вернуть пожалованные ему камергерский ключ, орден «За заслуги» и сумму употребленных на него издержек. Однако и после происшедшего переписка Фридриха с Вольтером продолжалась всю жизнь. Благодаря же мемуарам Вольтера мы имеем возможность узнать больше о частной стороне жизни Фридриха.
Если судить о Фридрихе Великом исходя из замечания Сенеки: «Не было еще гения без некоторой доли безумства», – то он, вероятно, был гениален в высшей степени.
Так, Фридрих совершенно не переносил женщин и желал, чтобы его подчиненные не были женаты. Он не оставил после себя потомства по той простой причине, что никогда не имел супружеских отношений со своей женой. «Загнанный в брак палками», он отомстил некрасивой и недалекой женщине тем, что бежал от нее в первую брачную ночь и все общение с ней сводил только к очень редким совместным молчаливо-церемонным обедам. Единственной женщиной, которую он ценил и с которой поддерживал теснейшие контакты всю жизнь, была его сестра Вильгельмина. В память о ней в Сан-Суси был выстроен храм Дружбы.
Резко нетерпимое отношение Фридриха к женщинам сказалось и на внешней политике, в частности во взаимоотношениях с российской императрицей Елизаветой Петровной, австрийской императрицей Марией-Терезией и маркизой Помпадур. Осыпая их колкими эпиграммами, Фридрих приобрел в их лице смертельных врагов, в результате в 1755 г. в Вене был заключен тайный договор между Россией, Францией, Австрией и Саксонией об открытии военных действий против Пруссии и последующем дележе ее земель между собой.
Отсутствие женщин при дворе позволяло Фридриху не придерживаться этикета. Он занашивал одежду до неприличия, у него не было ни ночного колпака, ни туфель, ни халата. Носил, не снимая, мундир и сапоги. В еде он был невоздержан, ел много и жадно. Брал еду прямо руками, отчего соус тек у него прямо по мундиру. Место, где он сидел за столом, легко было отличить, так как он проливал вокруг себя вино, рассыпал табак.
Любимцами Фридриха были собаки и лошади. На королевском дворе содержалось одновременно до 50 – 80 борзых. Свою собаку Альклину он любил больше всех, спал с ней в одной постели, студил для нее мясо прямо на скатерти и, когда она издохла, похоронил ее в гробнице, которую раньше предназначал для себя. А своей старой лошади по прозвищу Цезарь Фридрих приказал построить возле Потсдамского дворца открытую конюшню, чтобы она могла беспрепятственно выходить. Он угощал ее белым хлебом и сахаром, и, пока он гулял по парку, она брела за ним следом. Когда в Потсдаме проходил смотр, Цезарь, заслышав военную музыку, прибегал на плац, становился возле короля и не отходил до тех пор, пока король не возвращался домой.
Весьма недвусмысленно намекал Вольтер на гомосексуальные наклонности Фридриха II, на развлечения с пажами, юными кадетами или лейтенантами его полка. Эпикурейство, правда, занимало не более четверти часа и уступало место стоицизму.
Вся жизнь Фридриха II шла по расписанию. День начинался в пять часов летом и в шесть – зимой. После кофепития и забав с фаворитами начинались государственные дела. Являлся министр с большими связками бумаг, в 11 часов проходил смотр полка, и в это время по всей Пруссии полковники делали смотр своим полкам. После обеда, часов до 5 – 6, Фридрих трудился над своими сочинениями, если он уставал, то звал чтеца, и тот читал королю до семи какую- нибудь книгу. День завершался концертом, причем король сам играл на флейте, и часто – пьесы собственного сочинения. Кстати, музыкальность Фридриха II сыграла однажды ему на руку. Взявшись за пополнение картинной галереи в Сан-Суси, Фридрих предпринял инкогнито путешествие в Голландию. Его сопровождали только два человека, одежда на нем была самая простая, так что хозяйка богатого трактира, где остановилась компания, не хотела принять от Фридриха заказ, будучи уверена, что он не сможет его оплатить. Только когда ей сказали, что человек перед ней – известный флейтист, зарабатывающий большие деньги своим искусством, и Фридрих доказал сказанное исполнением нескольких мелодий, – хозяйка поверила этому.
После небольшого концерта во дворце накрывали вечерний стол. Он сервировался в небольшой зале, украшенной картиной Пеона, написанной по рисунку короля и имевшей такой фривольный характер, что казалась почти непристойной. В этот час король заводил со своими гостями философский разговор, и, по словам Вольтера, стороннему наблюдателю могло бы показаться, что он слышит беседу греческих мудрецов, сидящих в борделе.
Ко двору короля не допускались не только женщины, но и священники. Фридрих II жил без придворных, без совета и без богослужения. Праздники устраивались только несколько раз в год. Незадолго до Рождества Фридрих покидал Потсдам и отправлялся в Берлин. Он устраивал в столице великолепные балы и пиры. Не только двор, но и все берлинцы принимали в них участие. По его указу в Берлине было построено прекрасное здание Оперы. Певцов и певиц выписывали из Италии, причем жалование им было положено выше, чем министрам. Только на платья танцовщицам было истрачено 60 тысяч талеров. Прожив таким образом около месяца в роскоши и великолепии, король возвращался в свой скромный потсдамский дворец.
Распорядок его дня не менялся в течение всей его жизни, удивляя тем напряжением сил, который требовался, чтобы вести его. Жизнью Фридриха управляли часы и календарь. Год был жестко распланирован, но на все хватало времени – на Спарту утром и Афины вечером, на маневры, инспекционные поездки, аудиенции и регулярные посещения дворцов-резиденций.
После небольшого экскурса в историю жизни
