Она умолкла.
Ява осторожно завернул в платок то, что осталось от амулета и убрал в карман.
Большой черный ворон плавно опустился на оградку соседней могилы и сложил крылья.
- Дэберхем? – удивился Ява.
- Он не один, - проговорила Алина, бросив взгляд на затянутую редким туманом дорогу. В другое время Алина безмерно поразилась бы тому, что вот уже второй раз хозяин «Бродяги» покинул свое логово.
Но сегодня у нее не осталось сил ни удивляться, ни радоваться, так что она просто стояла и смотрела, как приближается Цолери: высокий, широкоплечий, одетый, как обычно, в просторную клетчатую рубаху с кожаным жилетом, потертые джинсы и грубые армейские ботинки.
Он приблизился к ним и молча кивнул. Блеснул висевший на шее амулет: серебряная подвеска с оттиском волчьей лапы.
Ява покопался в памяти. Полагалось что-то сказать, но что? Может, поблагодарить, за то, что…
- Спасибо, что пришел, - сказал он.
Хозяин «Бродяги» пожал плечами.
- Он был и моим другом.
Повисло молчание.
- А Бахрам не знает, - с горечью сказала Алина. – И никогда уже не узнает.
Она сунула руки в карманы куртки.
- Я все думаю: как он там? Добрался ли до Легиона, повстречал ли там кого знакомого?
- А я все думаю, когда его повстречают чародеи Ордена, - хмуро проговорил Ява. – Не надо было ему уходить.
- Ночует, наверное, на постоялых дворах, питается, как попало, - продолжала Алина. - Может, он когда-нибудь вернется, а?
В ее голосе прозвучала надежда.
Ява повернулся к Цолери.
- Это ты добыл Кемену сведения о ламиях?
Тот кивнул.
- Я. Прости, что не сказал вам: Кемен потребовал, чтобы я молчал, пока не выяснится точно. Но когда мы разобрались, было уже поздно: Ньялсага уже находился во власти ламии.
Он взглянул на Яву.
- Я боялся, что это будешь ты.
- Долго же вы разбирались! – бросила Алина. – Нужно было прийти, поговорить! Ньялсага бы понял!
Цолери медленно покачал головой.
- Нет. Человек, очарованный ламией, опасен, поэтому мы ничего не могли вам сказать. Вы могли невольно выдать себя и тогда…
Он умолк.
- Что? – напряженным голосом спросила Алина.
Цолери поколебался прежде, чем ответить.
- Влюбленный в ламию человек убьет любого, если заподозрит, что тот хочет навредить ей. Он становится сам не свой, ламия кажется ему смыслом всей его жизни.
Алина тряхнула головой.
- Нет, - твердо сказала она. – Ньялсага ничего бы нам не сделал. Никогда!
Цолери взглянул на нее в упор.
- Ньялсага – нет. Человек, очарованный ламией – да.
И, видя, что Алина хочет возразить, добавил:
- Я видел, как брат убивает брата, друг – друга, мать – сына. Поверь, так и произошло бы. Ламия полностью подчиняет себе человека.
Алина подавленно умолкла.
Ява подумал, что самое время спросить у Цолери еще кое о чем.
- Там, на берегу, когда Свора исчезла… твой разговор с Кеменом насчет какого-то договора… Кемен сказал, что теперь вы в расчете. Это он о чем?
Цолери долго нее отвечал.
- Давняя история, - сказал он тогда, когда Ява уже решил, что ответа так и не дождаться. - Из другой жизни. В той жизни мне довелось встретиться с Хэрвеллом.
- С предком Кемена?! – удивленно воскликнула Алина.
Цолери кивнул.
- Мы сражались на одной стороне, уничтожая нечисть, которая заполоняла тогда эти земли. Мы были заодно, но…
Цолери замялся.
- Хэрвелл ненавидел не только вампиров и химер. Оборотней он тоже не жаловал, терпел лишь потому, что у нас с людьми имелись общие враги. И как-то раз… - он снова запнулся. - Хэрвелл спас мне жизнь. Взамен он связал меня клятвой из тех, что подписывают собственной кровью. Я лишался свободы и должен был служить Хэрвеллам до тех пор, пока последний из их рода живет на земле.
Ворон, сидевший на оградке, вдруг встрепенулся, съежился и словно растаял в воздухе. В следующий момент вместо птицы появился коричневый хорек с белой полосой на морде. Цепляясь лапками, он ловко пробежал по оградке и замер возле Цолери.
Ява припомнил кое-что:
- Я слышал, что нет большего унижения для оборотня, чем подобная клятва?
Глаза Цолери блеснули зеленым огнем.
- Да, Хэрвелл знал, как отравить жизнь. Волки – не собаки, они никому не служат! По счастью, Кемен не часто вспоминал об этом договоре. Он лишь велел, чтобы я никогда не вмешивался в истории с «попаданцами», даже, если среди них окажется оборотень.
Ява сдвинул брови. Какая-то мысль мелькнула у него в голове и эта мысль заставила его пристальней взглянуть на Цолери.
- Погоди-ка… но ведь со смертью последнего из Хэрвеллов ты получил бы свободу? Ведь попади Кемен в лапы Гинзоги, она прикончила бы его, так?
Цолери кивнул.
- Значит, ты мог бы просто не приходить на берег и не вступать в поединок? Дождался бы, пока Гинзога заберет нас, прихватит Кемена - и вот она, свобода?
Деберхем, в обличье хорька, возмущенно фыркнул.
- Но ты пришел, – проговорила Алина, вспоминая события поединка. – Пожертвовал свободой ради нас?
Цолери молча пожал плечами.
Ява посмотрел на дорожки, затянутые туманом, на тусклые кладбищенские фонари.
- У Кемена по-прежнему есть власть над тобой?
- Была, - ответил Цолери. - До сегодняшнего дня.
- А что произошло сегодня?
- Кемен аннулировал договор. Утром зашел ко мне в лавку и отдал бумагу, подписанную мной и Хэрвеллом много лет назад.
Он посмотрел на хорька, неподвижно сидевшего на ограде из металлических прутьев.
- Теперь мы свободны и можем, наконец-то, расстаться. Наша связь рухнула.
Ява и Алина переглянулись.
Хорек тихо пискнул, робко подобрался поближе к Цолери и замер, уставившись на него.
- Хамское животное, - пробормотал он, не глядя на зверька. – Ты ведь никогда от меня не отстанешь, верно?
Он вздохнул и осторожно погладил хорька.
- Ньялсага считал, что у вас с Дэберхемом одна душа на двоих, - вспомнила Алина.
- Так и есть, - нехотя промолвил Цолери.
