Рыбак около одного из садоводческих хозяйств рыбачил и увидел. Странно, что ее отнесло километров на сорок и нигде не зацепило. Он увидел, позвонил, так и нашли.
Я читал заключение экспертизы: три страницы мелким почерком. Был окрик из Москвы, и проверили все очень тщательно. Нам-то многое думалось… Все-таки 9 Мая… праздник, пьяных много… Может, мерзавцы какие изнасиловали и все такое. Но нет. И этот момент отражен: никаких следов насилия нет.
Сын Аллы Викторовны ушел 23 апреля, а Янка — 9 мая. Мы их рядом и похоронили. Сначала не хотели рядом, а потом подумали: нам ведь удобнее ходить будет в одно место. Мы с Аллой Викторовной остались и без детей, и без внуков. Вот что самое страшное.
Место на кладбище нам дали не очень опрятное. Директор кладбища — чеченец. Уж как мы его уговаривали:
— Ну дай ты место поприличнее! Девочка-то известная! К ней ведь ходить будут! Ну что ж ты в болото загнал?!
Не дал. Сказал, что нет места. Хорошо еще, что мы с Аллой Викторовной напряглись и оградку поставили. А то к Янке там уже стали бездомных подхоранивать.
Алексей Коблов — рок-н-ролльный журналист
Поминки Янки проходили как митинг. Какие-то люди подходили взять автограф у Летова прямо возле еще не засыпанной могилы. Выглядело все это так, что Гурьев с Кувырдиным просто ушли с похорон.
Были пляски до упаду, прослушивание песни «Rosie Won't You Please Come Home», водка, наркотики — и бедный папа, который все это наблюдал. Егор сказал, что все это правильно! Что так и надо! На поминках он орал, что Янкина смерть — жизнеутверждающая!
Анна Волкова (Нюрыч) — подружка Янки, жена Егора
Странная история после всего этого произошла с Ольгой Глушковой. Она рассказывала, что вскоре, после того как Янка умерла, ей приснился сон. Приходит к ней Янка и говорит:
— Слушай, там так классно! Хочешь, покажу?
И вроде как за ней дверь. А из двери — яркий-яркий свет. У Ольги тогда была семья, маленький ребенок, три года. Она испугалась:
— Нет-нет! Не хочу!
Не пошла, короче. А где-то через несколько лет они с мужем поехали на Капри. Впервые по деньгам у них что-то получилось. Только-только что-то начало склеиваться — и прямо там она заболела. Анафилактический шок — и все. И не спасли.
Я вот все думаю: может, ей просто стало интересно, что там?
Часть 3
ЮРА ХОЙ (1990–1994)
9
«Колхозный панк»
(Альбом группы «Сектор Газа». 1989 год)
Из интервью музыкального критика Артемия Троицкого
—
— Я без малейшей симпатии отношусь к личности Егора Летова, которого считаю позером, мизантропом, параноиком и вообще малоприятным типом. Я уже не говорю про какие-то его там фашистско-шовинистические симпатии…
Что касается творчества группы «Гражданская Оборона», то оно не без интересных моментов. Правда, их последний альбом, который называется, по-моему, «Долгая и счастливая жизнь», у меня уже давно лежит, но руки до него до сих пор не дошли. Если б послушал эту пластинку, то мог бы сказать что-то более определенное. В любом случае я не разделяю восторгов, которые некоторые мои приятели из числа музыкальных критиков питают по поводу Егора Летова и «Гражданской Обороны». По мне, так этой группы могло бы и не быть. Она не сделала ни малейшего вклада в рок. Я, правда, не исключаю, что эта группа первая стала петь матом. Хотя у группы «ДК», по-моему, это было и до «Гражданской Обороны». А у группы «Сектор Газа» употребление матерных слов было куда более органичным.
Вообще, жалко Юру Хоя. Вот это был хороший парень! Лучше бы Егор Летов оправдал свои суицидальные теории и покончил бы с собой пятнадцать лет тому назад. А пьяница Юра Хой лучше бы здравствовал и по сей день. Летов же позер и трусливый тип. Он кучу народу, включая Янку Дягилеву, подсадил на эти бредовые идеи, а сам остался белым и пушистым. Я ненавижу таких провокаторов.
Александр Кочерга (Ухват) — основатель Воронежского рок-клуба
Все началось с того, что году в 1985-м я случайно попал в Ленинградский Рок-клуб. Ну, вернее, не совсем случайно… Я тогда рок-музыкой сильно увлекался. Приехал в Ленинград и вот — попал на концерт.
Выступали «Аквариум» и «Россияне». На концерте я познакомился с ребятами, которые рассказали, как у них в Ленинграде все устроено. И я тоже решил открыть в Воронеже рок-клуб. Директор Дворца культуры имени Кирова (молоденькая женщина) была моей знакомой. Мы с ней все обсудили. Сначала план был открыть просто дискотеку, под вывеской которой можно было бы проводить концерты, но даже из этого ничего не вышло. Зато по Воронежу уже прошел слух, и музыканты стали сами к нам подтягиваться.
Нормальных групп в городе тогда было всего три: «Старый город», «Фаэтон», где играл Андрей Дельцов, и «Е2-Е4». И вот мы собрались и решили провести первый Воронежский Рок-фестиваль. Я убеждал директора: давай сделаем, а? Но она побаивалась: по тем временам за рок-концерт могли запросто выгнать с работы. Да еще и в трудовой книжке написать такое, что никуда потом не устроишься… Короче, нужно было прикрытие.
А у меня был хороший товарищ — второй секретарь Левобережного райкома партии. И он нас поддержал.
— Ты, Саша, не бойся, — сказал он. — Лишь бы твои рокеры не хулиганили, а милицию я предупрежу, чтобы вас не разгоняли.
Ну, директор концерт и разрешила… Мы стали думать, кого бы пригласить в качестве гостей фестиваля. Денег все равно не было, и пригласить удалось только никому по тем временам не известную группу «Коррозия металла». А Юрка Клинских, который тогда часто приходил в рок-клуб, стал нам помогать. Он тогда еще в милиции работал. Я попросил его прийти на концерт в форме — для острастки.
Вообще, его милицейская форма нас часто выручала. Например, приезжают артисты, нужно их встретить. Юрка в форме выйдет, остановит какой-нибудь автобус и договорится за полтинник смотаться на вокзал и обратно.
Познакомились мы с ним случайно. Он стоял на посту у гастронома. А у меня там одноклассник работал грузчиком. Раньше ведь в одни руки давали только по две бутылки пива. А я приду — он мне целый ящик вынесет. Вот я один раз пришел, а на входе Юрка дежурит. Одноклассник ему говорит: «Пропусти, это мой знакомый». Потом мы с ним разговорились, и Юрка спросил:
— Записи какие-нибудь есть?
У меня в то время была большая коллекция — где-то 250–300 бобин с записями русского рока. Все, что в Питере выходило, у меня оказывалось максимум спустя три дня: знакомые через железнодорожных проводников передавали. Каждую субботу у меня было по три-четыре новые бобины. Ну, короче, мы с Юркой стали записями обмениваться, а потом подружились…
