стало легче сосредоточиться. Наконец-то у нее появилось хоть что-то, на что она могла рассчитывать, уверенная, что ее не подведут в решающий момент.
Джеймс Таггарт прошел через приемную кабинета Дэгни, все еще сохраняя на лице выражение уверенности, которую он чувствовал, сидя в баре в окружении своих друзей. Когда он открыл дверь кабинета, это выражение моментально исчезло. Он подошел к ее столу словно ребенок, которого куда-то тащат, чтобы наказать.
Дэгни сидела, склонившись над листами бумаги, пряди ее растрепанных волос поблескивали в свете настольной лампы, складки белой блузки, спадавшей с плеч, подчеркивали грациозность фигуры.
— В чем дело, Джим??—?спросила она.
— Что ты пытаешься провернуть на Сан-Себастьян?
— Провернуть? С чего ты взял??—?подняла голову Дэгни.
— Что за график движения ты установила на этой линии и какие ты по ней пускаешь поезда?
Дэгни рассмеялась. Ее смех звучал весело и чуть устало.
— Послушай, Джим, тебе хоть иногда нужно читать отчеты, которые ты получаешь.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что мы выдерживаем этот график и пускаем эти поезда уже целых три месяца.
— Один пассажирский поезд в день?
— Да, по утрам. И один товарный через день.
— Боже мой! И это на такой важной линии?!
— Твоя важная линия не покрывает расходов даже на эти два поезда.
— Но население Мексики ожидает от нас настоящих, качественных транспортных услуг.
— Не сомневаюсь.
— Им нужны поезда.
— Для чего?
— Для того, чтобы осуществить индустриализацию страны. Неужели ты ожидаешь, что они будут развиваться экономически, если мы не предоставляем им соответствующих транспортных ресурсов?
— А я от них этого и не ожидаю.
— Ну, знаешь, это твое личное мнение. Не понимаю, по какому праву ты сократила график движения. Да одна только транспортировка меди с лихвой покроет все расходы.
— Когда?
Он посмотрел на нее, и на его лице появилось то довольное выражение, которое замечаешь на лице человека, собирающегося сказать что-то, что наверняка причинит боль.
— Ну ты же не сомневаешься в успехе медных рудников, раз уж этим занимается сам... Франциско Д'Анкония??—?Таггарт произнес это имя с особым ударением и сейчас наблюдал за ее реакцией.
— Может быть, он твой друг, но...?—?начала Дэгни. Таггарт перебил ее:
— Мой? Я все время думал, что он твой друг.
— Только не последние десять лет,?—?спокойно возразила Дэгни.
— А жаль, правда? Тем не менее он один из самых удачливых предпринимателей в мире. Еще ни разу не бывало, чтобы он потерпел неудачу, я имею в виду бизнес, и он всадил миллионы в эти рудники, поэтому, мне кажется, на него можно положиться.
— Когда ты наконец поймешь, что Франциско Д'Анкония превратился в абсолютно никчемного человека?
Таггарт рассмеялся:
— Что касается его личностных качеств, то я всегда был о нем именно такого мнения. Но в этом ты со мной не соглашалась. Еще как не соглашалась! Ты, конечно же, помнишь наши бесконечные ссоры по этому поводу? Напомнить тебе кое-что из того, что ты о нем говорила! О том, что ты с ним делала, я могу лишь догадываться.
— Ты что, пришел обсуждать Франциско Д'Анкония?
Ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, и поэтому на лице Таггарта проступила озлобленность?—?опять у него ничего не получилось.
— Черт возьми, ты прекрасно знаешь, почему я пришел,?—?огрызнулся он.?—?То, что я сегодня узнал о нашей линии в Мексике, просто уму непостижимо.
— Что?
— Какой подвижной состав ты используешь на Сан-Себастьян?
— Худшее из того, что смогла найти.
— Ты не отрицаешь этого?
— Я сообщала тебе об этом в своих отчетах.
— Это правда, что ты выпускаешь на линию паровоз?
— Эдди нашел этот паровоз по моему указанию в одном из заброшенных депо Луизианы. Он не смог даже узнать, как называлась та железная дорога.
— И это старье ты пускаешь на линию как поезд нашей компании?
— Да.
— Ничего не скажешь, хорошенькая идейка. Что, черт побери, происходит? Слышишь, я хочу знать, что происходит?!
Глядя на него в упор, она спокойно ответила:
— Если хочешь знать, я не оставила на Сан-Себастьян ничего, кроме металлолома, да и того как можно меньше. Я убрала оттуда все, что можно было убрать: все маневровое и ремонтное оборудование, даже пишущие машинки и зеркала.
— Какого черта? Зачем?
— Затем, чтобы бандитам как можно меньше досталось, когда они отнимут линию.
Таггарт вскочил:
— Ну, я этого так не оставлю. На этот раз номер у тебя не пройдет. Это ж надо сотворить такое низкое, такое неслыханное... Да как ты посмела... лишь из-за каких-то грязных слухов, в то время как у нас подписан контракт на двести лет и...
— Джим,?—?медленно произнесла она,?—?у нас нет ни одного вагона, ни одного локомотива, ни единой тонны угля, чтобы перебросить на ветку в Мексике.
— Нет, я этого не допущу, я решительно не позволю предпринимать такие возмутительные действия по отношению к дружественной стране, которой так нужна наша помощь. Погоня за материальными благами?—?это еще далеко не все. Существуют и определенные моральные обязательства, моральные ценности, хотя тебе этого не понять. Она придвинула к себе блокнот и взяла карандаш:
— Хорошо, Джим, сколько поездов ты хочешь пустить по Сан-Себастьян?
— Гм?
— С какой линии снять поезда, чтобы перевести их в Мексику?
— Я не хочу ниоткуда ничего снимать.
— Откуда в таком случае я возьму оборудование для линии в Мексике?
— А это уже твои проблемы. Это твоя работа.
— Здесь я бессильна. Решать придется тебе.
— Опять твой обычный грязный трюк?—?сваливаешь всю ответственность на меня.
— Я жду указаний, Джим.
— Ничего не выйдет. Я не позволю тебе заманить меня в ловушку.
Она бросила карандаш на стол:
— В таком случае в Мексике все остается по-старому.
— Ну, погоди, дождись только заседания совета директоров в следующем месяце. Я потребую решения раз и навсегда относительно того, как далеко может заходить отдел перевозок в превышении своих полномочий. Ты за это ответишь.
— Отвечу.
Прежде чем дверь кабинета закрылась за его спиной, она вернулась к работе.
Когда она закончила и, отодвинув бумаги в сторону, подняла глаза, за окном царила непроглядная тьма, домов не было видно, и город превратился в бесконечную цепь поблескивающих окон. Она неохотно
