приглашения.
В кабинет вошел незнакомый человек. Это был молодой, высокий мужчина. Что-то в его внешности говорило о взрывном темпераменте, хотя она и не могла понять, что именно. Возможно, ей так показалось потому, что ей сразу в глаза его самообладание, казавшееся чуть ли не вызывающим. У него были темные глаза и растрепанные волосы. На нем была очень дорогая одежда, но он носил ее так, словно ему было абсолютно безразлично, как он одет.
— Эллис Вайет,?—?представился он.
Она непроизвольно поднялась. Ей стало ясно, почему никто не смог остановить его в приемной.
— Садитесь, мистер Вайет,?—?сказала она улыбаясь.
— В этом нет необходимости.?—?Он не улыбнулся в ответ.?—?Я не веду долгих разговоров.
Медленно, словно в раздумье, продолжая смотреть на него, она села, откинулась на спинку кресла и сказала:?—?Я вас слушаю.
— Я пришел поговорить с вами, потому что, насколько я понимаю, вы единственный человек в этой команде бестолочей, у которого еще остались мозги.
— Чем могу быть вам полезна?
— Я пришел предъявить вам ультиматум.?—?Он изъяснялся предельно ясно, произнося каждое слово необыкновенно четко.?—?Я требую, чтобы «Таггарт трансконтинентал» через девять месяцев наладила движение в Колорадо так, как того требует мой бизнес. Если ваша грязная интрига, которая помогла вам отделаться от «Финикс?—?Дуранго», имела целью оградить вас от необходимости работать должным образом, то заявляю, что номер не пройдет. Я не предъявлял к вам никаких претензий, никаких требований, когда вы не смогли предоставить мне тот уровень услуг, в котором я нуждался. Я просто нашел того, кто мог это сделать. Теперь же вы хотите вынудить меня иметь дело только с вами и надеетесь диктовать свои условия, не оставляя мне выбора. Вы надеетесь, что мне придется снизить уровень производительности до уровня вашей некомпетентности. Так вот, вы крупно просчитались. Медленно, с усилием она спросила:
— Хотите, я расскажу вам, что собираюсь сделать с нашей линией в Колорадо?
— Нет. Меня не интересуют ваши намерения, и я не собираюсь обсуждать их. Что и как вы будете делать, меня не волнует. Это ваша работа. Я вас просто предупреждаю. Все, кто хочет работать со мной, должны либо принимать мои условия, либо не иметь со мной дела вообще. Но запомните, я не заключаю никаких сделок с некомпетентностью. Если уж вы хотите зарабатывать на перевозках моей нефти, вы должны быть так же хороши в своем деле, как я в своем. Я хочу, чтобы вы это поняли.
— Я понимаю,?—?сказала она спокойно.
— Я не стану попусту тратить время, доказывая вам, почему вы должны серьезно отнестись к моим словам. Вы и сами все поймете, раз уж вы настолько умны, что в состоянии заставить эту прогнившую лавочку хоть как-то работать. Мы с вами прекрасно понимаем, что, если «Таггарт трансконтинентал» будет работать в Колорадо так, как пять лет назад, это разорит меня. Я знаю, что именно этого вы и добиваетесь. Вы хотите кормиться за мой счет, а потом, выжав из меня все что можно, возьметесь за кого-то другого. Сейчас почти все так делают. Поэтому вот мой ультиматум: сейчас я в вашей власти, и вы в силах уничтожить меня. Возможно, мне придется уйти, но учтите, что, уходя, я не забуду прихватить всех вас с собой.
Где-то глубоко внутри, под покровом бесчувственности, с которой она выслушивала эти резкие, как пощечина, слова, Дэгни почувствовала капельку жгучей боли, словно от ожога. Ей хотелось рассказать ему о долгих годах, которые она провела в поисках такого человека, как он, с которым ей хотелось бы работать; она хотела сказать, что его враги были и ее врагами, что у них общая цель и они по одну сторону баррикады. Ей хотелось крикнуть ему в лицо: «Я не одна из них!», но она знала, что не сделает этого. Она несла ответственность за «Таггарт трансконтинентал» и за все, что делалось от имени компании. Сейчас она не имела никакого права оправдываться.
Выпрямившись в кресле и глядя на него тем же пристальным и открытым взглядом, что и он, она спокойно ответила:
— Вы получите необходимый вам транспорт, мистер Вайет.
Она увидела на его лице едва заметное удивление. Похоже, он не ожидал такого ответа, возможно, его больше всего удивило то, что она не пыталась защититься или оправдаться. Какое-то время он молча пристально рассматривал ее, затем сказал, уже не так резко:
— Хорошо. Спасибо. До свидания.
Она склонила голову. Он слегка поклонился и вышел из кабинета.
***
— Вот такие вот дела, Хэнк. Я разработала практически нереальный график, чтобы реконструировать Рио-Норт за год, теперь придется сделать это за девять месяцев. Ты должен был завершить поставку рельсов в течение года. Сможешь сделать это за девять месяцев? Если есть хоть какой-то способ сделать это, сделай. Если нет, мне придется искать какие-то другие варианты, чтобы завершить начатое.
Реардэн сидел за столом, полуприкрыв свои холодно-голубые глаза.
— Я сделаю это,?—?сказал он ровным, уверенным голосом.
Дэгни откинулась на спинку стула. Она почувствовала невероятное облегчение. Пожалуй, даже больше: она вдруг поняла, что ей не нужно никаких гарантий того, что все будет сделано. Не нужно было никаких доказательств, вопросов или объяснений; сложнейшая ситуация была решена лишь тремя словами, сказанными человеком, который знал, что говорил.
— Не показывай, что у тебя гора с плеч свалилась,?—?сказал он насмешливо,?—?во всяком случае не так явно. А то я могу подумать, что «Таггарт трансконтинентал» в моей власти.
— А то ты этого не знаешь!
— Знаю. И собираюсь заставить тебя заплатить за это.
— Я в этом не сомневаюсь. Сколько?
— Двадцать долларов сверху на каждую тонну, оговоренную в контракте, начиная с заказа, который вы получите завтра.
— Дороговато, однако, Хэнк. Что, подешевле нельзя?
— Нельзя. Я мог бы запросить вдвое дороже, и ты бы заплатила.
— Да, заплатила бы. Но ты этого не сделаешь.
— Почему?
— Потому что ты тоже заинтересован в успехе Рио-Норт. Это первый опыт практического применения металла Реардэна.
Он рассмеялся:
— Это ты точно подметила. Мне нравится иметь дело с человеком, у которого нет иллюзий относительно того, что ему сделают одолжение.
— Знаешь, почему мне стало так легко, когда ты решил воспользоваться своим преимуществом и запросил высокую цену?
— Почему?
— Потому что я наконец имею дело с человеком, который не притворяется, что делает одолжение.
Он снова улыбнулся. Ему определенно все это очень нравилось.
— Ты что, всегда играешь вот так, в открытую??—?спросил он.
— Я что-то не замечала, чтобы ты играл как-то по другому.
— А я думал, что я единственный человек, который может себе это позволить.
— Хэнк, я человек решительный, меня в этом смысле не сломать.
— Думаю, однажды я сломаю тебя именно в этом смысле.
— Зачем?
— А мне всегда этого хотелось.
— Тебе что, мало трусов вокруг?
— Именно поэтому мне так хочется сделать это?—?потому что ты единственное исключение. Так, значит, ты считаешь, я поступил бы правильно, стараясь выжать из тебя все до последнего цента,
