предприятии. Помнишь, как мы с тобой когда-то говорили об этом? Ты был очень строг. Ты от меня многого ожидал. Ты сказал мне, что я должна оправдать твои ожидания. Я так и сделала. Тебе было интересно, каких высот я достигну в «Таггарт трансконтинентал».?—?Она обвела рукой кабинет.?—?Вот как высоко я поднялась... И я подумала... если воспоминание о том, что когда-то представляло для тебя ценность, еще что-то значит,?—?пусть это насмешка, или мимолетная грусть, или просто чувство-подобное тому, что человек испытывает, возлагая цветы на могилу... может быть, во имя этого... ты дашь мне денег.
— Нет.
— Эти деньги ничего для тебя не значат?—?ты потратил куда больше на бессмысленные увеселения, ты вышвырнул куда больше на бесполезную затею с рудником Сан-Себастьян...
Он поднял глаза и посмотрел ей прямо в лицо. Впервые за все время она увидела, как в его глазах блеснула искорка живого отклика, ясный, безжалостный и необыкновенно гордый взгляд, словно то, в чем она его обвиняла, придавало ему сил.
— О да,?—?медленно протянула Дэгни, словно отвечая на его мысль.?—?Я понимаю, все понимаю. Я всячески поносила и осуждала тебя из-за этих рудников, я всеми возможными способами выразила тебе свое презрение, а теперь вернулась к тебе за деньгами. Как Джим, как все те попрошайки, с которыми тебе приходилось сталкиваться. Я знаю, что ты торжествуешь, что можешь рассмеяться мне в лицо и имеешь полное право презирать меня. Что ж, может, такое удовольствие я могу тебе доставить. Если ты хочешь развлечься, если тебе было приятно смотреть, как Джим и эти мексиканские прожектеры пресмыкаются перед тобой,?—?может быть, тебе доставит удовольствие сломить и меня? Разве это не будет тебе приятно? Неужели ты не хочешь услышать из моих уст, что ты побил меня по всем статьям?
Неужели ты не хочешь увидеть, как я ползаю перед тобой на коленях? Скажи, что тебе больше по нраву, и я покорюсь.
Его движения были так стремительны, что она ничего не успела понять; ей лишь показалось, что сначала он вздрогнул. Франциско обошел вокруг стола, взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал. Это был знак глубочайшего уважения, словно он хотел придать ей сил. Но пока он стоял, прижимая к губам, а потом к лицу ее руку, она поняла, что он сам хочет почерпнуть сил у нее.
Франциско отпустил ее руку и посмотрел ей в глаза. Он улыбнулся, даже не пытаясь скрыть страдание, гнев и нежность.
— Дэгни, ты хочешь пресмыкаться передо мной? Ты не знаешь, что это значит, и никогда не узнаешь. Человек не пресмыкается, когда заявляет об этом так честно, как это сделала ты. Неужели ты думаешь, я не понимаю, что попросить у меня денег было с твоей стороны самым смелым поступком. Но... не проси меня, Дэгни.
— Во имя всего, что я когда-нибудь для тебя значила,?—?прошептала она,?—?всего, что еще осталось в тебе...
В то же мгновение, когда она подумала, что видела это выражение на его лице раньше, в их последнюю ночь, она услышала его крик?—?крик, который прежде никогда не вырывался у него в ее присутствии:
— Любимая, я не могу!
Они посмотрели друг на друга, замолчав от удивления, и она увидела, как изменилось его лицо. Оно вдруг резко огрубело. Он рассмеялся, отошел от нее и сказал оскорбительно безразличным тоном:
— Прошу простить мне манеру выражаться. Мне приходилось говорить это многим женщинам, но по несколько иному поводу.
Она уронила голову и сидела, съежившись и не беспокоясь о том, что он это видит. Когда она подняла глаза, на ее лице застыло полное безразличие.
— Хорошо, Франциско. Неплохо сыграно! Я действительно поверила. Если ты решил таким образом воспользоваться моим предложением и доставить себе удовольствие, тебе это удалось. Я ничего не буду у тебя просить.
— Я тебя предупреждал.
— Не понимаю, на чьей ты стороне. Это кажется невероятным, но ты на стороне Орена Бойла, Бертрама Скаддера и твоего бывшего учителя.
— Моего бывшего учителя??—?резко спросил Франциско.
— Доктора Роберта Стадлера.
Он облегченно усмехнулся:
— А, этого. Он?—?бандит, который считает, что его цель оправдывает захват моих средств.?—?И добавил:?—?Дэгни, я хочу, чтобы ты хорошенько запомнила свои слова?—?на чьей стороне, как ты говоришь, я нахожусь. Однажды я напомню тебе об этом, и тогда посмотрим, захочешь ли ты повторить их.
— Тебе не понадобится напоминать мне об этом. Франциско повернулся, собираясь уйти, и, непринужденно кивнув на прощанье, сказал:
— Если бы линию Рио-Норт можно было построить, я бы пожелал тебе удачи.
— Ее построят. И она будет называться линией Джона Галта.
— Что??—?вскрикнул Франциско. Дэгни насмешливо усмехнулась:
— Линия Джона Галта.
— Боже мой, Дэгни, почему?
— Разве это название тебе не нравится?
— Как тебе пришло в голову выбрать его?
— Во всяком случае звучит куда лучше, чем мистер Никто или мистер Некто, правда?
— Дэгни, но почему именно это?
— Потому что оно тебя пугает.
— Что, по-твоему, оно значит?
— Невозможное. Недостижимое. И то, что вы все боитесь моей линии, как боитесь этого имени.
Франциско рассмеялся. Он смеялся, не глядя на нее, и каким-то необъяснимым образом она чувствовала уверенность, что он забыл о ней, что сейчас он где-то далеко, он смеялся в неудержимом приступе веселья и горечи над чем-то, к чему она не имела никакого отношения.
Потом он повернулся к ней и сказал совершенно серьезно:
— Дэгни, на твоем месте я бы этого не делал. Она пожала плечами:
— Джиму это название тоже не понравилось.
— А что тебе в нем нравится?
— Я ненавижу это имя. Ненавижу всеобщее ожидание конца света, ненавижу обреченность и этот бессмысленный вопрос, который всегда звучит как крик о помощи. Я по горло сыта ссылками на Джона Галта. Я собираюсь объявить ему войну.
— Ты ее уже объявила,?—?ровным голосом сказал Франциско.
— Я построю для него железную дорогу. Пусть придет и заявит свои права на нее.
Франциско грустно улыбнулся и, кивнув, сказал:
— Можешь не сомневаться. Он придет.
***
Отблески алого зарева, исходившего от расплавленной стали, прокатились по потолку и рассыпались по стене. Реардэн сидел за столом в своем кабинете, освещенном лишь настольной лампой. За кругом ее света темнота кабинета сливалась с мраком за окном. Напротив него сидела Дэгни.
Сбросив пальто, она сидела в сером, облегавшем ее стройную фигуру костюме, склонившись к столу. Лишь ее рука лежала в круге света на краю стола, за ним Реардэн смутно различал ее лицо, белую ткань блузки и треугольник расстегнутого воротника.
— Хорошо, Хэнк,?—?сказала она,?—?начинаем строительство нового моста из металла Реардэна. Вот тебе официальный заказ от владельца линии Джона Галта.
Он усмехнулся, глядя на чертежи моста, разложенные в свете лампы на столе.
— У тебя было время ознакомиться с представленным проектом?
— Да. Ты не нуждаешься ни в моих комментариях, ни в комплиментах. Все сказано заказом.
— Очень хорошо. Спасибо. Я начну выпуск металла.
— А ты не хочешь спросить меня, имеет ли линия Джона Галта законное право размещать заказы и
