Толпа расступилась, когда три человека вели Галта. Мистер Томпсон на мгновение, казалось, пал духом, он опустил голову на руки, но вскоре овладел собой, вскочил места, вяло махнул своим сторонникам, чтобы следовали за ним, и выскочил через боковой запасной выход. Никто не обернулся и ничего не сказал гостям: некоторые из них уже в панике бежали к выходу, другие сидели, боясь пошевелиться. Зал напоминал корабль без капитана. Дэгни двинулась сквозь толпу вслед за уходящей кликой. Никто не пытался остановить ее.
Она нашла их сгрудившимися в одном из маленьких кабинетов: мистер Томпсон сидел, сгорбившись в кресле, обхватив голову руками, Висли Мауч стонал, Юджин Лоусон рыдал с нотками ярости, как избалованный ребенок, Джим наблюдал за ними с какой-то странной напряженностью во взгляде.
— Я ведь предупреждал вас!?—?кричал доктор Феррис.?—?Предупреждал, да? Вот чего вы добились вашим мирным убеждением.
Дэгни продолжала стоять у двери. Казалось, они осознавали ее присутствие, но их это не волновало.
— Я слагаю с себя все полномочия!?—?вопил Чик Моррисон.?—?Я ухожу в отставку! Хватит с меня! Я больше не знаю, что сказать стране! Я не могу мыслить! И даже не буду пытаться! Это бесполезно! Я ничего не мог сделать! Вы не должны осуждать меня! Я сложил с себя все обязанности!?—?Он взмахнул руками в жесте то ли беспомощности, то ли прощания и выскочил из комнаты.
— У него есть оборудованное убежище в Теннесси,?—?задумчиво произнес Тинки Хэллоуэй, словно и он предпринял подобные меры предосторожности и теперь раздумывал, не пора ли.
— Он не продержится там долго, если вообще туда доберется,?—?сказал Мауч.?—?Со всеми этими бандами налетчиков и транспортными проблемами...?—?Он развел руками и не закончил высказывания.
Дэгни понимала, какие мысли их обуревают; она знала, что независимо от того, какие убежища они подготовили для себя, они знали, что попали в западню.
Она не заметила на их лицах ужаса, лишь намек на легкий испуг. Выражение их лиц колебалось от полной апатии до облегчения, как у плутов, которые понимают, что игра иначе и не могла закончиться, и теперь даже не стараются что-то изменить или хотя бы сожалеть об этом, до обиженного ослепления Лоусона, который просто не хотел ничего понимать, до своеобразной напряженности Джима, на лице которого блуждала таинственная улыбка.
— Ну? Так что??—?нетерпеливо спрашивал доктор Феррис с кипучей энергией человека, чувствующего себя как рыба в воде в истерическом мире.?—?Что вы теперь собираетесь с ним делать? Спорить? Дискутировать? Произносить речи?
Все молчали.
— Он... должен... спасти... нас — медленно произнес Мауч, направляя остатки своего ума на предъявление ультиматума реальности.?—?Он обязан... занять должность... и спасти всю систему...
— Почему бы тебе не написать ему об этом в любовном послании??—?спросил Феррис.
— Мы должны... заставить его... занять пост... Мы обязаны силой заставить его взять на себя управление,?—?тоном лунатика повторил Мауч.
— Ну теперь-то,?—?спросил Феррис, внезапно понижая голос,?—?вы понимаете, каким ценным учреждением является Государственный институт естественных наук?
Мауч ничего не ответил, но Дэгни заметила, что все поняли, о чем идет речь.
— Вы были против моего исследовательского проекта, называя его непрактичным,?—?тихо продолжал Феррис.?—?Но что я вам говорил?
Мауч молчал, щелкая костяшками пальцев.
— Сейчас не время для щепетильности,?—?с неожиданной силой сказал Джеймс Таггарт непривычно тихим голосом.?—?Нечего сюсюкать.
— Мне кажется,?—?мрачно произнес Мауч,?—?что... что... цель оправдывает средства...
— Сегодня уже слишком поздно для угрызений совести или каких-то принципов,?—?сказал Феррис.?—? Только прямое действие еще может сработать.
Никто не ответил; они как будто хотели, чтобы молчание, а не слова выразили их мнение.
— Ничего не получится,?—?сказал Тинки Хэллоуэй.?—?Он не уступит.
— Это вы так считаете!?—?хмыкнул Феррис.?—?Вы не видели нашу экспериментальную модель в действии. В прошлом месяце мы добились признания в трех запутанных делах об убийстве.
— Если...?—?начал мистер Томпсон, и голос его внезапно перерос в стон,?—?если он умрет, мы все погибнем!
— Не беспокойтесь,?—?произнес Феррис.?—?Он не умрет. «Увещеватель Ферриса» надежно защищает от такого исхода.
Мистер Томпсон промолчал.
— Мне кажется... у нас нет выбора...?—?почти прошептал Мауч.
Все молчали; мистер Томпсон старался не замечать, что все взгляды устремлены на него.
— Ну что ж, поступайте как знаете. Я не могу мешать. Делайте что хотите!
Доктор Феррис повернулся к Лоусону.
— Джин,?—?напряженно, все еще шепотом произнес он,?—?беги в радиорубку. Распорядись, чтобы все станции приготовились. Скажи, что я подготовлю мистера Галта к выступлению в течение ближайших трех часов.
Лоусон вскочил и с неожиданно радостной ухмылкой выбежал из комнаты.
Она поняла. Поняла, что они собираются делать и каково внутреннее состояние, позволившее им прийти к этому решению. Они не надеялись, что задуманное приведет к успеху. Они понимали, что Галт не сдастся; они и не хотели, чтобы он сдался. Они знали, что ничто их не спасет; они и не желали, чтобы их спасли. Ими руководила паника безрассудных эмоций, всю свою жизнь они боролись с реальностью и теперь достигли того состояния, когда наконец почувствовали себя как дома. Их даже не волновало, откуда у них это чувство; их сущность сводилась к тому, чтобы никогда не задумываться, что и как они чувствуют, к ним просто пришло осознание, что именно к этому они стремились, что это как раз и есть та реальность, которая составляет смысл их чувств, действий, желаний, их устремлений и выбора. В этом и заключались суть и характер их бунта против жизни и не имевшего названия поиска безымянной нирваны. Они не хотели жить. Они хотели, чтобы умер он.
Ужас, который она ощутила, был подобен внезапному удару хлыстом; она поняла, что предметы, которые она воспринимала как людей, таковыми не являются. Ей стало ясно все, пришла пора действовать. Он в опасности; в ее сознании не было ни места, ни времени для эмоций по поводу действий недочеловеков.
— Надо сделать все так,?—?шептал Висли Мауч,?—?что бы никто никогда не узнал...
— Никто и не узнает,?—?ответил Феррис; в их голосах слышалась осторожность заговорщиков.?—?Это секретное место, отдельное строение на территории института... Звуконепроницаемое и стоящее на достаточно безопасном расстоянии от всего остального... Лишь немногие работающие там имели туда доступ...
— Если бы мы полетели...?—?произнес Мауч и внезапно умолк, будто заметил на лице Ферриса предостережение.
Дэгни увидела, как Феррис остановил на ней взгляд, внезапно вспомнив о ее присутствии. Лицо ее не дрогнуло, всем своим видом она выказывала полнейшее безразличие, словно ничего не понимала и ничто ее не волновало. Затем, будто осознав, что разговор здесь ведется секретный, она повернулась, слегка пожав плечами, и вышла из комнаты. Она знала, что они уже перешагнули ту черту, когда стали бы волноваться из-за нее.
Она так же неторопливо, с видом полного безразличия шла сквозь залы отеля к выходу. Но, когда она прошла квартал и свернула за угол, голова ее внезапно дернулась вверх, складки вечернего платья подобно парусу с шумом забились об ноги от неожиданной стремительности движений.
И теперь, мчась в темноте, думая только о том, как поскорее добраться до телефонной будки, она чувствовала, что в ней неуклонно растет новое ощущение, вытесняющее напряжение страха и опасности; ощущение свободы мира, которому никто и ничто не помешает.
Она заметила полоску света на тротуаре, которая пробивалась из окна бара. Никто не обратил на нее
