звука бегущих колес, чтобы не слышать тишины в комнате и на терминале, не слышать горьких слов, которые, казалось, повторяла тишина: в «Таггарт трансконтинентал» не осталось ни одного умеющего думать работника...
— Немедленно подготовьте ремонтный состав и бригаду,?—?приказала она.?—?Отошлите их на линию Гудзон с наказом обрывать каждый кусочек медного кабеля, с ламп, семафоров, телефонов, всего, что является собственностью компании. Чтобы сегодня все было здесь.
— Но, мисс Таггарт! Обслуживание линии Гудзон прекращено лишь временно. И Стабилизационный совет отказался выдать нам разрешение на демонтаж линии!
— За это несу ответственность я.
— Но как мы доставим оттуда ремонтный состав, если не будет никаких семафоров?
— Через полчаса будут.
— Как?
— Идите за мной,?—?сказала она, вставая. Они последовали за ней, и она торопливым шагом двинулась вдоль платформы, мимо суетившихся толп пассажи ров возле неподвижных поездов. Она спешила по узким переходам, через переплетение рельсов, мимо слепых семафоров и бездействовавших стрелок. И только перестук ее атласных туфелек, сопровождаемый глухим скрипом ступенек под более медлительными шагами мужчин, следовавшими за ней запоздалым эхом наполнял высоченные своды подземных тоннелей «Таггарт трансконтинентал»,?—?она спешила к освещенному стеклянному кубу диспетчерской башни А, которая висела в темноте, подобно одинокой короне?—?короне низложенных властителей королевства опустевших путей.
Главный диспетчер был слишком опытным работником на месте, слишком ответственном, чтобы быть в состоянии полностью скрыть опасный груз своего разума. Он понял, что от него требуется, как только Дэгни начала говорить, и ответил лишь отрывистым «да, мэм», тут же склонившись над своими графиками. В то время как другие последовали за Дэгни вверх по металлической лестнице, он уже мрачно сидел за самыми оскорбительными расчетами, какие ему приходилось делать за все время своей долгой карьеры. Дэгни догадалась, насколько глубоко он это осознал, по единственному взгляду, который он бросил на нее, взгляду, выражавшему и возмущение, и усталость, которые вполне могли сравниться с чувствами, которые он прочел на ее лице.
— Сначала мы это сделаем, а наши чувства?—?потом,?—?сказала она, хотя он не промолвил ни слова.
— Да, мэм,?—?деревянным голосом ответил он.
Его офис на самом верху подземной башни напоминал застекленную веранду, выходившую на то, что некогда представляло собой самый стремительный, самый обильный и упорядоченный поток в мире. Его учили прокладывать маршруты более девяноста поездов в час и следить за тем, чтобы они безопасно проходили лабиринты путей и стрелок при входе и выходе из терминала с помощью стеклянных стен и кончиков его пальцев. Теперь же он впервые разглядывал пустую темноту иссякшего русла.
Через открытую дверь диспетчерской Дэгни увидела, что диспетчеры мрачно стоят без дела; люди, работа которых не позволяла им расслабиться даже на секунду, стояли возле длинных рядов чего-то напоминавшего вертикальные медные пластины, подобные книгам на полках и также являвшиеся памятником человеческого разума. Один из рубильников, которые выступали из полок, приводил в действие напряжение тысяч электрических проводов, создавал тысячи контактов и прекращал тысячи других, переключал десятки стрелок, чтобы расчистить выбранный маршрут, и зажигал десятки семафоров, не оставляя возможности для ошибок и противоречий,?—?бесконечная сложность мысли, сконцентрированная в едином движении человеческой руки, чтобы установить и обеспечить маршрут каждого поезда, мимо которого несутся сотни других, тысячи тонн металла и человеческих жизней, проносящихся на расстоянии человеческого дыхания друг от друга и охраняемые только мыслью, мыслью человека, работающего с рубильниками. Но они?—?Дэгни взглянула в лицо инженера службы сигнализации,?—?они верят, что сокращение мышц руки?—?это единственное, что необходимо, чтобы руководить движением поездов; и вот теперь диспетчеры стоят без дела, а на большой панели напротив башни главного диспетчера некогда зеленые и красные огни, чей свет извещал о приближении поезда за много миль, представляют собой лишь стеклянные бусины, подобие других стеклянных бус, за которые другое племя дикарей некогда продало остров Манхэттен.
— Созовите всех неквалифицированных рабочих,?—?обратилась она к помощнику управляющего терминалом,?—?подсобников, путевых обходчиков, мойщиков локомотивов, всех, кого сможете найти, и пусть они немедленно соберутся здесь.
— Здесь?
— Здесь,?—?ответила она и показала на пути у подножья башни.?—?Позовите и стрелочников. Позвоните на склад и распорядитесь принести все фонари, которые только можно найти, любые?—? кондукторские, штормовые, все.
— Фонари, мисс Таггарт?
— Отправляйтесь.
— Да, мэм.
— Что мы собираемся делать, мисс Таггарт??—?спросил диспетчер.
— Мы собираемся двинуть поезда, и мы будем делать это вручную.
— Вручную??—?поразился инженер службы сигнализации.
— Да, дружок! А вы-то почему так шокированы??—?Она не могла сдержать то, что в ней накопилось.? —?Мужчина?—?это ведь только мышцы, разве нет? А мы возвращаемся назад, к тому времени, когда не было ни соединительных систем, ни семафоров, ни электричества, к тому времени, когда связь осуществлялась не сталью и проволокой, а людьми, держащими фонари. Живыми людьми, которые служили фонарными столбами. Вы достаточно долго к этому стремились?—?вот и получайте что хотели. Ах, вы полагали, что ваши орудия труда сформируют ваше сознание? Но все вышло наоборот?—?и теперь вы увидите, что за орудие труда породило ваше сознание!
— Однако даже возвращение назад требует мыслительной деятельности, подумала она, глядя на безразличные лица окружавших ее людей и чувствуя, что сама оказалась в парадоксальной ситуации.
— А как переводить стрелки, мисс Таггарт?
— Руками.
— А подавать сигналы?
— Руками.
— Но как?
— Поставив человека с фонарем у каждого семафора.
— Но как? Там не разойтись.
— Используйте соседнее полотно.
— Как люди узнают, когда переключать стрелки?
— По письменному распоряжению.
— То есть?
— По письменному распоряжению?—?как в старое время.?—?Она указала на главного диспетчера.?—? Сейчас он работает над расписанием, рассчитывает, как двигать поезда и какие пути использовать. Он напишет инструкции для каждой стрелки и семафора, отберет несколько связных, и они займутся доставкой инструкций на каждый железнодорожный пост?—?это займет часы вместо привычных минут, но мы выведем все ожидающие поезда на терминал, а потом?—?на линию.
— Так что, мы так и будем работать всю ночь?
— И весь завтрашний день?—?пока инженер, у которого хватит на это мозгов, не покажет вам, как исправить систему.
— Но в профсоюзном договоре ничего не говорится о людях, стоящих с фонарями. Могут быть неприятности. Профсоюз будет недоволен.
— Пусть они найдут меня.
— Стабилизационный совет будет возражать.
— Я за это отвечу.
— Ладно, но мне не хотелось бы, чтобы подумали, что это я отдаю приказ.
