психологические тонкости. Все это — чистейшие рефлексы.
Рефлексы могут устанавливаться и без вашего участия. Вечером, перед сном, вы заводите будильник, и вдруг ваш пес вскакивает и бежит к двери. Он уже знает, что этот жест всегда предшествует вечерней прогулке. К числу таких рефлексов относится и случай с колбасой и многие другие.
Каждый, вероятно, ловил себя и на таком наблюдении: прошло несколько лет, собака поселилась у вас, и вот однажды вы обнаруживаете, что она превосходно знает (конечно, в пределах своего круга представлений, как говорит Энгельс) значение слов «пошли», «улица», «домой» и многих, многих других.
Условными знаками-звуками располагают многие животные и в естественном, диком состоянии. Гамадрилы, например, имеют в запасе 20 звуков-знаков. Человекообразные обезьяны — более 30.
Прожив долго в одном доме, собака становится способной различать хозяина и членов его семьи по именам. Нередко она усваивает суть целых фраз. «Ну, будем ложиться спать», — говорите вы; пес сейчас же направился на место и улегся именно спать, свернувшись клубком. Вы сказали: «Кто-то идет», — пес немедленно с лаем бросился к окну, чтобы увидеть, кто же идет.
Все это рефлексы, приобретенные собакой за время совместной жизни с вами, в вашей семье.
Рефлексы вырабатываются на протяжении почти всей жизни, но они могут и угасать, если их постоянно не подкреплять, не поддерживать повторением, или если они сделаются бесполезны животному. Поэтому даже хорошо обученных собак нужно периодически тренировать.
На учении И. П. Павлова об условных рефлексах и построена вся техника дрессировки служебных собак. Сам Иван Петрович придавал очень большое значение дрессировке, как средству воздействия человека на живые силы природы, в его неустанном труде и борьбе за переделку и использование этих сил, — средству, преобразующему живой организм.
«Можно принимать, — писал Павлов, — что некоторые из условных вновь образованных рефлексов позднее наследственностью превращаются в безусловные».
Подтверждений этому можно найти особенно много в охотничьем собаководстве.
Вот ближайший пример. Долгое время считалось, что красные сеттера идут за дичью только по «третьему полю», то есть на третий сезон натаски. Сейчас, путем отбора, наши охотники добились того, что красный сеттер работает уже к концу первого сезона.
А знаменитая стойка охотничьих собак над дичью? Она — тоже результат длительных усилий человека.
Как-то мне попалась в руки книга на немецком языке, изданная в XVI веке. И там одна из иллюстраций привлекла мое внимание: охотник в поле учит собаку отыскивать дичь; из пасти пса торчит длинная палка, крепко примотанная к морде. Что бы это значило? А вот что: охотник приучал собаку не вспугивать, не хватать дичь, а делать над нею стойку. Собака бросится, хочет взять добычу, а палка больно уколет ее в пасть; хочешь — не хочешь, остановишься.
Это было, повторяю, в XVI веке — четыреста лет назад. А теперь трех-четырехмесячный легавый щенок уже делает стойку.
Даже сама вошедшая в пословицу преданность собаки — живое свидетельство правильности павловского высказывания о том, что приобретенные свойства наследуются.
Когда-то, у первых собак, это был условный рефлекс, возникший в процессе одомашнения. За тысячи лет, протекшие с тех пор, он перешел в безусловный, стал потребностью.
В чудесном французском научно-популярном фильме «В мире безмолвия» выразительно показано, чего можно достичь дрессировкой на основе учения Павлова. Можно обучить разным штукам даже рыб. Жожо — рыбина на двадцать пять кило весом, из породы морских судаков — так привык к людям, что его не могли отогнать. Чтобы кормить других обитателей морских глубин, приходилось Жожо запирать в клетку. Он танцевал «вальс» и вообще вел себя так, как будто прирожден находиться в человеческом обществе. Недаром и расставание с ним вышло грустным. «Мы простились с нашим другом», — меланхолично замечает один из героев фильма. И рыба может быть другом!
Выше мы говорили о том, что ни о какой разумной деятельности у животных не может быть и речи; однако, ряд наших ученых-материалистов признает сейчас зачатки разумных действий у собаки, и именно это и делает работу с нею особенно интересной.
«Существуют акты поведения животных, которые можно отнести к зачаткам у них рассудочной деятельности», — пишут в статье «Зачатки рассудочной деятельности животных» (в журнале «Охота» за 1959 год) профессор Л. Крушинский и Г. Парфенов. В качестве доказательства они приводят пример, как иногда собака, стремясь «перехватить» убегающую птицу, огибает кустарник. Этот, а также другие факты, по мнению авторов статьи, убеждают в том, что некоторые высшие животные, в частности собаки, обладают способностью к экстраполяции, то есть могут как бы рассчитать свои действия.
Мне рассказывали про одного боксера, любителя ездить на автомашине. Во время езды он обычно смотрел в боковое стекло, а когда попадалось что-либо интересное, быстро оборачивался, чтоб успеть разглядеть интересующий его предмет через заднее окно. Однако и подобные действия также нужно рассматривать как рефлекторные, поскольку они являются реакцией нервной системы на простейшие события и проявляются лишь после приобретения некоторого жизненного опыта. Маленький щенок на них не способен.
Павлов поделил всех собак, подобно тому, как еще в древности стали делить и людей, на четыре типа нервной деятельности: 1) слабый тип (меланхолики по Гиппократу); 2) уравновешенный, подвижной тип (сангвиники); 3) возбудимый, безудержный тип (холерики) и 4) инертный, малоподвижный тип (флегматики). Нередко для собаки одной породы характерен и какой-либо один, присущий им тип. Восточноевропейская овчарка в массе сангвиник; доберман-пинчер — холерик; флегматика чаще встретишь среди сенбернаров, догов.
Самый желанный — тип устойчивой нервной деятельности, уравновешенный, подвижной тип, то есть сангвиник. Он и дрессируется лучше, и хлопот с ним в обыденной жизни меньше.
Собака с повышенной чувствительностью требует более мягкого, я бы сказал, бережного отношения к себе. Таким был Джекки. Закричи на него — сожмется, занервничает, наступит торможение и все обучение внезапно заходит в тупик; а скажешь спокойно — все сделает в лучшем виде, «разобьется в лепешку».
Это необходимо учитывать при дрессировке. Нельзя подходить ко всему с одной меркой. Животные — не машины; да и у машины бывают свои индивидуальные особенности. Поэтому на собаку нервного склада лучше действует ласка, ободрение; для пса с более крепкой психикой не страшны и резкие принуждения.
Тип нервной деятельности и характер — не одно и то же, не надо их смешивать, хотя и то и другое в значительной мере вырабатываются воспитанием, условиями, в которых содержится и формируется животное. К этому добавим, что павловские типы ВНД (высшей нервной деятельности) — не догма, не что- то строго ограниченное, практически в чистом виде они почти не встречаются или, если встречаются, то не так уж часто (чаще — промежуточные между ними), и поэтому, приступая к дрессировке, нужно помнить, как о типе ВНД, так обязательно и о характере (ласковый, недоверчивый и т. д.).
Павловская школа открывает перед советскими кинологами неограниченные перспективы. Она уже дала чрезвычайно ощутимые результаты. В частности, это проявилось в годы Великой Отечественной войны, когда мы сумели наиболее полно и разнообразно использовать собаку в боевых условиях. Она имеет также большое значение в медицине, в других областях знания.
Собака стоит третьей на зоологической лестнице, после человека и обезьяны. А наука о рефлексах учит, что чем сложнее по своей нервной системе животное, тем совершеннее переработка им раздражителей, поступающих из внешней среды, тем ярче его реакция и тем, следовательно, б
Дрессировка — это воспитание у животного нужных нам условных рефлексов, развитие полезных врожденных и торможение ненужных.
Служебная дрессировка собаки в целом ряде случаев сложнее, чем в цирке, где обычно все или почти все «фортели» связываются с какими-либо повадками, присущими животному от природы
