На время болезни прекращаются всякие занятия с собакой (дрессировка и проч.). Прогулки — лишь в том случае, если они не противопоказаны данному виду заболевания. Удвойте ласку — это тоже лечебный фактор.
Наконец, необходимо остановиться и на таком моменте.
Иногда слышишь, что собака-де является распространителем всякого рода болезней, которые от нее переходят к детям. Порой это служит поистине пугалом для иных легковерных и малоопытных людей. В действительности все рассуждения на эту тему сильно преувеличены, а в какой-то части просто голословны и, я бы даже сказал, злонамеренны.
Конечно, если собаку запустить, не следить за нею, не мыть, не выводить вовремя глистов, отпускать одну бродяжничать, то она и принесет что-нибудь. Но тогда будет виновата не она, а вы, ее хозяин. Нормально содержимая, чистая и здоровая собака никогда не окажется источником какой-либо заразы.
О том, какую медвежью услугу оказывают человечеству чересчур ретивые блюстители санитарии и гигиены, возводя на домашних животных всяческие напраслины, мы более подробно поговорим в следующей главе; пока же, в заключение, я хочу еще раз напомнить читателю: следите за уходом, правильно выращивайте животное. Хорошо выращенная собака обычно и болеет редко, а если и случилась такая напасть, то выздоравливает быстро и без осложнений.
ГЛАВА XII
ВОСПИТАНИЕ ВОСПИТАТЕЛЕЙ
Итак, вы поняли, чтобы вырастить хорошую собаку, нужны постоянные заботы и уход, серьезная внутренняя дисциплина самого владельца. Однако вовремя накормить, выгулять животное — это еще не все. Нужно его любить.
Обращаясь еще раз к народной мудрости, можно напомнить поговорку: «Скотина — не машина, кроме смазки, требует ласки».
М. И. Калинин, адресуясь в 1936 году, при вручении правительственных наград, к лучшим животноводам страны, говорил:
«Ни в одной отрасли труда, исключая только уход за человеком, не требуется такого внимания и любви к делу, как в животноводстве».
Не случайно все доярки отмечают, что при грубом, резком обращении с коровами последние немедленно снижают удои молока. А ударь ее — и вовсе не даст ни капли. Это — корова. А что же говорить о собаке, нервный аппарат которой значительно совершеннее и более остро реагирует на все внешние раздражители?
Не прав будет тот любитель, который сведет все свои обязанности собаковода к механическому выполнению определенных норм содержания животного. Нужно, повторяю, любить и, я бы еще сказал, ценить собаку, ценить именно как друга, как товарища.
Собака очень тонко чувствует отношение к себе, и, говоря словами того же Бальзака, «в обществе людей направляется прямо к тому, кто души не чает в животных». Попробуйте проверить — убедитесь, насколько это правильно[57].
Высказыванием великого физиолога И. П. Павлова о собаке я начал эту книгу. А вот слова другого нашего великого соотечественника — писателя Алексея Максимовича Горького: «Собаку заслуженно именуют наиболее честным другом человека». В другом месте он характеризует ее как животное, «которое ближе всех других подошло к человеку».
С возмущением говорит известный писатель В. Вересаев о биологах-педантах, считающих животных «рефлексными машинами», которые, будто бы, «ничего не переживают, ничем не огорчаются, ничему не радуются». Он клеймит таких горе-ученых как противников Дарвина, того Дарвина, который «ввел человека в огромную родственную семью животных, показал, что нет извечной, качественной разницы между человеком и животным, что все человеческие свойства путем длительной эволюции развились из свойств, присущих животным».
«Кто может сказать, — говорит М. М. Пришвин, — где именно кончается инстинкт и начинаются сознательные умственные процессы?» И потому очень ошибутся те из моих читателей, которые возразят мне: «Ну и что? Подумаешь, великое дело — собака! Что она понимает?».
Еще около полутораста лет тому назад революционный демократ и мыслитель А. Радищев, материалистически понимавший все законы природы, в своем философском трактате «О человеке, о его смертности и бессмертии» писал:
«Не унизит то человека, если, скажем, что звери имеют способность размышлять. Тот, кто их одарил чувствительностью, дал им мысль, склонности и страсти; и нет в человеке, может быть, ни единые склонности, ни единыя добродетели, коих бы сходственности в животных не находилося».
Чрезвычайно интересный факт сообщил врач М. Тихилов.
У одного бригадира, Абдуллы Шуайбова, в Гунибском районе, Дагестанской АССР, была отличная пастушья собака, смелая, неустрашимая, отличавшаяся большой понятливостью и преданностью.
Как-то под осень, собираясь перекочевывать на другие пастбища, Абдулла выбросил старую куртку. Отъехав от стана, он обнаружил, что собаки нет с ним. Решив, что она убежала с другим чабаном, уехавшим раньше, Абдулла не стал беспокоиться, однако оказалось, что ее нет и там. Звали, искали — нет и нет.
Только спустя восемь месяцев Абдулла узнал, что его собака находится в соседнем колхозе, занявшем его прежнее пастбище. Соседи-чабаны рассказали: они нашли овчарку, когда она охраняла куртку. Она была крайне истощена, вся трава вокруг была съедена, но собака не покидала свой пост. Как она выдержала страшную голодовку, лютые холода и ветры в горах, неизвестно.
Абдулла стал звать ее с собой, но собака отвернулась. Не помогли ни ласки, ни уговоры: она обиделась. Она презирала своего хозяина за то, что он не побеспокоился о ней в то время, как она так самоотверженно оберегала его вещь. Это ясно говорил ее вид. Потребовалось время, чтобы она «простила» его, забыла свою обиду и вернулась к хозяину.
«Я много читал и слышал о случаях привязанности собаки к человеку, — признается в заключение М. Тихилов. — Но никогда не думал, что собака может испытать столь глубокое, истинно человеческое чувство».
Ф. Энгельс в книге «Диалектика природы» говорит:
«В естественном состоянии ни одно животное не испытывает неудобства от неумения говорить или понимать человеческую речь. Совсем иначе обстоит дело, когда животное приручено человеком. Собака и лошадь развили в себе, благодаря общению с людьми, такое чуткое ухо по отношению к членораздельной речи, что, в пределах свойственного им круга представлений, они легко научаются понимать всякий язык. Они, кроме того, приобрели способность к таким чувствам, как чувство привязанности к человеку, чувство благодарности и т. д., которые раньше им были чужды. Всякий, кому много приходилось иметь дело с животными, едва ли может отказаться от убеждения, что имеется немало случаев, когда они свою неспособность говорить ощущают теперь как недостаток»[58].
Вспомните, как часто мы сами восклицаем, удивляясь уму собаки, желая похвалить ее: «Только не говорит!».
Для чего я все это повторяю здесь?
Для того, чтобы сильнее утвердить читателя в том мнении, какого держусь сам, дабы каждый из вас, товарищи любители, лучше, полнее уяснил суть той исключительности собаки, о которой так решительно высказался Павлов.
И вот это действительно исключительное, действительно необыкновенное животное очень часто вынуждено терпеть многие и многие несправедливости со стороны человека, влачить жалкое существование.
Есть еще такие «собаководы». Дома у него собака привязана, как будто она дикий лесной зверь, который стремится убежать (да и того, при желании, можно приручить!), не подойди, не поласкайся; и сам
