Забота о бойце, о сохранении жизни советского человека явилась основным содержанием работы советских специалистов по служебному собаководству в этот период. Их усилия не пропали даром. Наша кинологическая мысль дала за эти годы много нового, обогатив теорию и практику собаководства и лишний раз — продемонстрировав плодотворную силу советского патриотизма. Лишний раз подтвердилось и право советских людей на приоритет[13] в различных областях знания.
В трудное для нашей отчизны время, когда фашистские орды, пользуясь временным численным превосходством в танках и авиации, рвались в глубь советской страны, родилась неизвестная доселе специальность собаки — борьба с вражескими танками.
Случалось, люди не выдерживали, ибо поединок с танками — тяжелое испытание для психики; собака же… Вожатый выбрасывал ее из окопа, выпуская прямо на танк или под небольшим углом к направлению его движения, и она, приученная всегда находить там пищу, достигнув цели, безбоязненно ныряла под движущуюся крепость. Попасть в бегущую собаку, учитывая узкий радиус обстрела из танка, довольно трудно, во всяком случае труднее, чем в человека; и передвигается она быстрее, чем человек.
Противотанковые собаки подорвали сотни вражеских машин. Неоднократно отмечались случаи, когда, увидев, выпущенных на них четвероногих подрывников, гитлеровцы поспешно поворачивались и пускались прочь.
Германское командование выработало даже специальную инструкцию, как бороться с этими собаками. Истребляя сотни тысяч ни в чем неповинных людей в захваченных странах, гитлеровцы лицемерно проливали слезы над судьбой животных, ханжески крича по радио и в печати, что русские варвары посылают собак на верную смерть, что русские-де воюют «не по правилам».
Собаки уничтожали танки грузом взрывчатки, которую несли на спине.
В дни ожесточенных боев у Пулковских высот под Ленинградом, в декабре 1941 года, произошел такой случай. Взводу противотанкистов с собаками было приказано выдвинуться на исходную позицию: ждали атаки фашистских танков. Во время передвижки к указанной черте вражеская мина угодила одному из вожатых прямо в грудь, не разорвалась, но убила наповал. Убитый упал, собака легла рядом. Лежит день. Лежит ночь. На спине у нее тючок с взрывчаткой, позади наши окопы, впереди немецкие. Ночью подползли к ней, хотели отозвать. Огрызается. Вторые сутки лежит. Мороз, а она голодная, и все-таки не уходит от мертвого хозяина. В окопах все жалели ее. Наконец, на вторую ночь подползли еще раз, накинули веревочную петлю и оттащили силой.
Собаки имелись в Брестской крепости, оказавшей упорное сопротивление врагу. Прорвавшиеся немецкие автоматчики перестреляли большую часть собак в вольерах. Выпустить их не успели, они прыгали на сетки, а гитлеровцы расстреливали их почти в упор… После, во время осады, истомленные жаждой, защитники крепости использовали собак для доставки воды с Буга. Их посылали под огнем немцев. На спине, с боков, порожние бачки без крышек. Собака, маскируясь, подползала на животе к реке, затем вскакивала и бросалась в воду — бачки наполнялись; а потом так же бегом — обратно. Что-то расплескивалось, но что-то и приносилось.
Собаки участвовали в подрыве мостов и железнодорожных линий в тылу гитлеровских войск. В районе Полоцка был взорван с помощью овчарки Динки, переданной в армию Московским клубом служебного собаководства, тщательно охраняемый гитлеровцами важный железнодорожный путь, по которому немцы подвозили к фронту подкрепления и боеприпасы. Полетел под откос вражеский эшелон, около тысячи гитлеровцев было убито, путь на несколько дней вышел из строя.
Большого размаха достигли в военные годы службы: санитарно-ездовая и минно-розыскная.
Собаки вывезли из-под огня тысячи и тысячи тяжелораненых. В великой битве на Волге, в период ликвидации окруженной группировки немцев, все раненые солдаты и офицеры одной стрелковой дивизии были вывезены в тыл на собачьих упряжках. К концу войны насчитывалось немало упряжек, которые перевезли по 800–900 человек раненых и доставили на передний край по 20–30 тонн груза — боеприпасов, продуктов питания.
Уместно напомнить, что санитарные упряжки действовали не там, где имелись дороги, а, наоборот, по полному бездорожью. Они могли подойти значительно ближе, чем любой другой вид транспорта. Это делало их особенно полезными, а зачастую и просто незаменимыми.
Когда стрельба, летят осколки, собаки ложатся и совершенно инстинктивно ползут. Собаки ползут, санитар ползет; затих, отдалился огонь — они на ногах и с завидной скоростью мчат к санитарному пункту. Отрезанную в болотах под Волховом одну крупную советскую войсковую часть собаки вывезли почти целиком, доставили продукты. В упряжках ходили все достаточно рослые и выносливые собаки, в том числе и крупные дворняжки.
Отступая под ударами наших войск, гитлеровцы минировали города, села, промышленные предприятия. Это породило еще одну, необычайно эффективную специальность собаки: службу миноискания.
Собаки нашли миллионы мин, заложенных врагом.
Имелись совершенно исключительные примеры. В освобожденном Харькове бомба замедленного действия и страшной разрушительной силы оказалась закопанной на глубину до трех метров. Собака трижды подходила и ложилась около этого места. Думали, что она ошибается, так как близко от поверхности земли мину обнаружить не удалось. Но собака упорно стояла на своем. В конце концов это заставило раскопать глубже. Замысел врага был сорван.
Наши собаки участвовали в разминировании городов Варшавы, Будапешта, Лодзи, Праги. С применением животного поиск мин (вспомните фронтовую поговорку: сапер ошибается только один раз) в значительной мере облегчился, а сам процесс разминирования ускорился во много раз. К концу войны собаки-разминировщики имелись почти во всех саперных частях Советской Армии. Для службы миноискания использовались собаки с острым чутьем, не только служебных, но и охотничьих пород, как сеттер, пойнтер, континентальная легавая и другие.
Стараясь сделать минную войну еще более жестокой и коварной, гитлеровцы закладывали мины в деревянной, картонной, бетонной оболочке. Технические способы поиска таких «сюрпризов» не давали результатов, так-как отказывался служить магнитный прибор миноискателя. Собаки действовали безотказно[14].
Четвероногие минеры работали на запах взрывчатки. Найдя зарытый «сюрприз», собака садилась около него, а человек осторожно извлекал и обезвреживал смертоносную находку.
Чемпион минно-розыскного дела «ленинградец» Дик (колли) «добыл» за войну 12000 мин. Любительница Снегоцкая, чертежница по профессии, вырастившая Дика, обучила его всем службам. Он «шел» под танк (к счастью, не довелось испытать в боевой обстановке, ибо тогда, очевидно, не было бы и дальнейших его успехов). Выделили на связь — занял первое место по отработке; направили на минно- розыскную — опять первое место. Дик — пример того, как надо работать с собакой.
Вожатый Дика был награжден пятью орденами. Двенадцать тысяч мин — это двенадцать тысяч смертей! А окончил дни он самым мирным образом — умер от старости. После войны еще экспонировался на выставках.
В 1944 году, когда белофинны сдавали нам свои минные поля на Карельском перешейке, отличная работа советских разминировщиков приводила наших побежденных противников в бессильную ярость. Их проверяли наши собаки. Сдавали трижды. И трижды собаки находили мины, пропущенные финскими саперами, хотя в руках у последних были карты с точным указанием расположения взрывающихся ловушек. Полковник-финн бушевал, чуть ли не сдирал погоны с офицера, руководившего разминировкой.
К слову говоря, этой работой наши четвероногие друзья продолжали заниматься еще долго и после окончания военных действий. С их помощью разминировался Брянский лес, были сняты другие минные заграждения, оставшиеся там, где пронеслась война.
Хорошо обученные собаки обладали очень стойким рефлексом в поиске мин. Один из специалистов этого дела, прошедший школу военных лет, рассказывал мне, как, уже в 1949 году, по сути случайно, на территории одного из северо-западных районов страны обнаружили забытое минное поле. Находку сделал
