знакомство. Масштаб и размах свойственны американцам. У них все должно быть самым-самым. Оптимизм является неотъемлемой частью образа жизни американца. Что бы ни происходило в твоей жизни, все хорошо, иначе быть не может. «Don’t worry, be happy» (Не волнуйся, будь счастлив!) – уговаривают рядового американца с экрана телевизора. Знаменитая американская форма приветствия звучит как пароль: «Как дела?», ответ должен быть непременно: «Все хорошо!» – и никак иначе. Им свойственно детское восприятие мира, в котором есть только черное и белое, добро и зло, правда и ложь, и нет полутонов, причем истинными всегда являются американские ценности…»
Погружение Артура в американские ценности прервал женский голос слева от прохода. Обращались явно к нему.
– Простите, вы ведь из нашей группы?
Артур повернул голову. Так и есть! Он не заметил, как «златокудрая Болонка», как он успел прозвать вице-президентшу Эльвиру, заняла пустующее место в соседнем ряду.
– Наверное, из вашей.
– А вы помните, сколько времени лететь? – спросила она, зябко поведя плечиками (легкая попытка пококетничать).
«Вопрос из перечня для знакомств: А который щас час? И как пройти на улицу Квадратную», – подумал Артур, а вслух ответил:
– Около одиннадцати часов.
– Спасибо. А до Дроссельдорфа?
– Дюссельдорфа?
– Ах, какая разница! – кокетливо выпятила Эльвира губку.
– То ли два, то ли четыре, – сказал Артур. Он серьезно рисковал попасть на крючок Болонки и получить от нее в ходе перелета массу информации, которой никогда не сможет распорядиться в своей жизни.
– О-о, а точно не знаете? – почему-то расстроилась Эльвира.
– Какая разница, – учтиво заметил он. – Все равно в Штаты прилетим по расписанию.
– Да, это, конечно, так! – согласилась Болонка и, увидев, что собеседник снова уткнулся в свой ноутбук, взяла из кармашка сиденья иллюстрированный журнальчик и начала его просматривать.
Тут одновременно, как на «Поле чудес», в проходах появились изящные стюардессы, принимая заказы пассажиров.
Артур заказал себе красное вино и минералку.
Соседка Эльвира сразу потребовала карту вин и меню. Стюардесса, мило улыбнувшись, пояснила на английском, что карты у них нет но она выполнит любой заказ.
– Одни непонятки, что за сервис, – недовольно произнесла Эльвира. – Значит, что там у вас, гив плиз, ван вино вайт. Нет, вайт не надо, рэд вайн. А виски есть? Тогда лучше виски, плиз, ван виски. Вот кайнд… еще что есть?
– Водка? – переспросила стюардесса, делая пометки в блокнотике.
– Йес, ноу, еще мартини, плиз.
Стюардесса сказала: «О’кей!» и через несколько минут грациозно вернулась с серебряным подносом, уставленным рюмками всех размеров и величин, и так же изысканно и аккуратно поставила все на столик Эльвире. Не ожидая подобного «сервиса», Болонка густо покраснела. В этот момент она стала центром всеобщего внимания. «Миссис Дринк фром Раша». Браво! Но делать нечего, и, по мере дегустации, у Эльвиры прошел не только стыд, но и качественно улучшилось настроение.
«Как я хорошо понимаю ее мужа, когда он открестился от совместной поездки и послал свою златокудрую одну». – Не обращая ни на что внимания, Артур снова продолжил изучение американского образа жизни.
«Во время ведения переговоров американцы могут положить ногу на соседний стул или стол или положить ногу на ногу так, что ботинок одной ноги оказывается на коленке другой (обычно в Америке нога на ногу сидят геи, поэтому лучше этого не делать)…»
«Очень ценный совет, – подумал он, – потому что «наша Раша» тоже дает «голубизны» будь здоров… На одном телевидении чего только ни увидишь». И вспомнил ужасно смешной эпизод, который случился с ним и двумя его коллегами во время краткосрочной деловой поездки в Испанию. Номер Артура был на третьем этаже, а двух инженеров фирмы поселили на втором. В 4 часа утра по местному времени в номер Артуру позвонил администратор и, вежливо извиняясь, попросил узнать, что от него хотят его коллеги в такое время суток (оба не говорили ни на одном из европейских языков). Чертыхаясь, Артур позвонил одному из них, спросил, чего они пристали к администратору. «Понимаешь, говорит, было скучно, зашел к Игорю покурить, дверь захлопнулась, попасть к себе не могу, потому что ключ забыл в номере». Артур разъяснил администратору, тот все понял, и ситуация разрешилась… Но она повторилась еще два раза. Потом к Артуру подошел уже ответственный работник отеля: «Если ваши парни нетрадиционной ориентации, то пусть берут ключи с собой и не афишируют этот срам… Извращенцы!» Артур чуть не упал: какие еще извращенцы?! Скромные инженеры, какая еще
В аэропорт Дюссельдорфа прилетели по расписанию. Старший, Иван Покладистый, построил группу, посоветовал никому не теряться. Потом получили багаж, снова предстояла процедура таможенного досмотра. Немецкий секьюрити-контроль всех переходящих из одного терминала в другой дотошно проверял на предмет наличия оружия, взрывчатки, наркотиков и прочего. Научила мюнхенская Олимпиада 1972 года… Первой из нашей команды двинулась со своим гросс-чемоданом Эльвира, за ней – Швыдкий; кажется, они нашли общий язык. Артур был следующим. Чемоданы поплыли на конвейере на рентген- контроль, прошли рамку, и тут детина-секьюрити, колыхнув пивным пузом, потребовал чемодан Эдика на досмотр – что-то явно не понравилось. Швыдкий с ироничной ухмылкой открыл его и продемонстрировал содержимое. Вот тут уж точно не надо было ему ухмыляться. Бюргер взял отключенный телефон, попросил включить. Эдик – пожалуйста, и мобильник закурлыкал. Хорошо, сказал таможенник, клади обратно. Покопавшись еще немного, он достал электронную записную книжку. Швыдкий без напоминаний включил и ее. Гут! Очередь уже проявляла нетерпение. Никто же не знал, что Эдик посмел нагло улыбнуться. И тут произошло непредвиденное. Таможенник добрался именно до той «загогулины», которая сразу вызвала его подозрение в проекции на экране. Как и наглая рожа Эдика. Это оказался тщательно упакованный в пакет пишущий прибор CD-ROM, штуковина, которая, как известно, является составной частью любого компьютера и без него не функционирует. На кой хрен Эдик взял это с собой, была уже вторая проблема. А первую обеспечил бюргер: «Включите!» Швыдкий стал торопливо пояснять на английском, что эта штука работает только внутри компьютера! И не иначе, а чтобы подключить, надо минут двадцать-тридцать, подсоединять шлейфы… Это как ружье без ствола. Но таможенника отрицательные ответы, как известно, только раззадоривают. «Для чего нужно устройство?» – задал он вопрос. Эдик отвечает: «Для проигрывания компакт-дисков». Колыхнув еще раз пивным пузом, бюргер пренебрежительно достал из-за стойки переносной проигрыватель музыкальных компакт-дисков. Эдик уже обливался ручьями пота, вместо ухмылки – гримаса, в которой было все, кроме пренебрежения к германской таможне. Между тем очередь за спиной Швыдкого раскалилась добела, до окончания посадки оставалось критических 25 минут. Как учитель школьнику, таможенное лицо объяснило, что данный проигрыватель тоже читает компакт-диски и работает либо на батарейках, либо от сети. Следовательно, и данный CD-ROM должен работать так же, то есть или включай, или пошел вон, «вэк-вэк», очередь ждать не может. Швыдкий позеленел на глазах, начал кричать, нервничать, махать руками. Бюргер торжественно объявил, что нарушителя надо вообще снять с рейса. На счастье, в очереди появился пожилой немец, ему сразу дали дорогу, увидев его решимость поправить компьютерную безграмотность таможенника. Он быстро и доходчиво объяснил назначение чертовой штуковины, может, сравнил с утюгом без спирали, ножиком без ручки, телефоном без микрофона, сундуком без крышки, пивом без жареных бюргерских колбасок… Но в любом случае два добропорядочных немца поняли друг друга. Таможенник насмешливо хмыкнул, так же неторопливо снял ксерокопию с паспорта Швыдкого и предупредил, что, если на борту что-нибудь взорвется, самолет разобьется и все пассажиры
